В тот день, когда он впервые после болезни пришел на работу, в лавке устроили торжественную встречу. Никто не упрекнул его за то, что он отсутствовал дольше, чем положено по закону, все его окружили, с интересом рассматривали загипсованную ногу, словно на ней был не гипс, а белый охотничий сапог нового, невиданного фасона, сшитый лондонской фирмой. Он каждому вынужден был повторить свой рассказ, как влез на скалу и прыгнул очертя голову в воду. Как ему вдруг показалось, будто раздался выстрел, да, выстрел, как он едва выплыл и тут ощутил, что левая пятка просто повисла.
Словно рефрен все вслух повторяли: ахиллово сухожилие. И особенно сочувственно — обычно надменная мисс Мун. Она загорела на солнце, посвежела от прогулок на яхте. На ней было легкое платье, под которым угадывалось юное тело. Молодой Лахур пожирал девушку глазами. (Сандре нездоровилось, глаза ее были заплаканы.)
Мисс Мун спустилась к Репнину в подвал.
Если б она знала, что он отправится на отдых в Корнуолл один, без жены, она пригласила бы его к себе в Фолькестон. Она там устраивает какой-то аквариум. Ее родные были бы рады с ним познакомиться. И хоть это побережье вблизи Лондона не так величественно, как в Корнуолле, им было бы неплохо. Могли бы на ее яхте махнуть во Францию. Это совсем рядом с проливом. Какая досада, что он женат,— сказала она, улыбаясь,— с женатым мужчиной в Англии так вести себя не принято.
Она пристально смотрела ему в лицо. Наклонилась нечаянно, и ее маленькие теплые груди, словно два голубя, легли на его плечи. Репнин спросил себя: откуда такие нежности? Может быть, она поссорилась с молодым Лахуром, с которым, как он слышал, теперь проводит время?
В лавке никого нет. Робинзон с Звуки ушли обедать - отмечают день рождения Робинзона. Репнин из-за ноги остался в лавке, сидит один, в полумраке. Над головой тускло светит электрическая лампочка, ее уже кто-то успел подменить.
Сейчас она голубая, словно ирис.
Бухгалтерский стол высок, неудобен, в первый же день он напомнил Репнину пюпитр дирижера, сейчас он придвинут к наружной стене. Но по сути дела стол находится под землей, под окном. Сквозь зеленое стекло почти ничего не видно. Окно упирается в асфальт, оно покрыто толстым слоем пыли. Можно различить лишь тени от ног прохожих.
Мисс Мун еще две-три минуты стоит у него за спиной.
Странная девушка. Ей не больше двадцати двух, двадцати трех лет. Рассказывает о своем аквариуме. Потом показывает ему цветные картинки — буклет фотографий какого-то американского аквариума — она хочет взять его за модель для своего, который собирает в Фолькестоне. Когда клала фотографии на стол, Репнину в какое-то мгновение почудилось, что вот-вот она его обнимет. Потом сказала, что идет обедать. Хотя с удовольствием осталась бы здесь, в подвале, и показала бы наиболее красивые экземпляры, которые ей будет очень трудно приобрести. Дороги.
После ее ухода Репнин перебирал фотографии. С картинок смотрят на него странные морские существа, какие-то рыбы, названия которых он не знает. Таких он никогда не видел. Даже в детстве. В школе. Одна рыба очень похожа и на бабочку, и на рака. Туловище какого-то допотопного рака, а на нем выросли синие с розовым крылья. На крыльях — чудные черные пятна. У рыбы белый нос. И рот тоже белый. А над носом два черных глаза с неподвижным взглядом. И все это чудесное, пестрое, маленькое рыбье тельце завершается огромным павлиньим хвостом. Самое странное, Репнин уверен — эта рыба, глядя на свет, о чем-то ДУМАЕТ. Лицо этого похожего на рака создания имеет изумленное выражение мыслящего существа, с которым он вполне мог бы встретиться в морской пучине. Погибни он тогда в Корнуолле, эта полу бабочка полу мрак, возможно, приплыла бы к нему. И как бы увеличивая странность этой картинки, вокруг чудо рыбки плавают и снуют в воде какие-то черные сердечки, с белыми султанами вместо хвоста. Скользят по воде, будто листики, но не желтые, а составленные из черных и белых пятен. А под этими рыбешками, этими листиками повисли в воде красные, белые и синие морские коньки, они стоят вертикально среди водорослей на самом дне аквариума. Они напоминают крошечных аллигаторов. И на глазах превращаются в фигуры шахматных коней. У них вытянутые мордочки, они словно бы сделаны из кораллов, аквамарина, жемчуга, хрусталя.
Репнин не может себе представить, как плавают эти филигранные существа. А как они совокупляются? — спросила, уходя, мисс Мун и улыбалась, перебирая картинки.
Вместе с фотографиями мисс Мун оставила и чек. Просила заполнить его и, таким образом, вступить в члены-учредители их клуба. Это недорого. Один фунт.
Репнина увлекло невероятное сходство морских существ на фотографиях в книге с человеческими лицами — женскими и мужскими. Выражение их глаз — то веселое, то грустное, задумчивое. И хотя эти глаза располагались на голове так, что смотрели каждый в свою сторону, они с разрисованных, будто лица африканских племенных вождей и воинов, голов глядели прямо на него, и это были взгляды не чудовищ, а священников и мудрецов. У одного странного существа два голубых глаза находились над самым розовым ртом, это была явно рыба, но плавала она словно шар, составленный из топаза, смарагда и турмалина. А в ее взоре, устремленном с цветной фотографии, виделось что-то очень близкое и знакомое с детства — это было выражение глаз родителей, родных, сверстников. И рот был мягкий, с опущенными- вниз губами, словно искаженный болью, словно порывающийся что-то ему сказать. Конечно, он кое-что слышал учил, знал еще с юнкерской школы о далеком прошлом земного шара, о морях, океанах, флоре и фауне и их связи с историей человечества, но все эти сведения не вызывали в нем того изумления, какое он испытал, разглядывая оставленные мисс Мун фотографии странных существ. Это было совсем другое. Его поразили ЛИЦА морских обитателей, очень похожие на лица самураев, кавалеристов, стариков, на Деникина, на Барлова, на женщин, на любовниц, с которыми он был связан до женитьбы, и все они сейчас взирали на него из воды, как некогда смотрели в Петербурге, с фотографий, вложенных в письма, лица печальные и грустные. Рыбы смотрели на него в упор, будто хотели что-то сказать. Его не оставляла мысль о том, что они хотят ему что-то сказать.
Он долго рассматривал одну плоскую рыбину — истинное чудовище с двойным подбородком и губами какого-то китайского императора, с жабрами-веерами из голубых и белых перьев. На темени у рыбы был колючий гребешок, похожий на султан татарского хана. На лбу ее змеиная кожа собралась в мелкие морщинки. Два ряда синих усов возле рта, а маленький голубой глаз смотрит задумчиво, словно принадлежит некоему мандарину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201