Репнин заметил, что хозяин и тот молодой человек о чем-то часто переговариваются. Потихоньку. Юноша стоял перед стариком навытяжку, как унтер-офицер перед полковником. Он изменил свое поведение. Учтиво, даже подчеркнуто учтиво, отставлял стулья, когда Надя проходила по холлу и библиотеке, что всеми было замечено, тем более что при этом он бросал на жену Репнина страстные и дерзкие взгляды.
Перед ужином Репнину удалось на несколько минут подняться к жене, в ее комнату. Надя одевалась к ужину. Глаза ее потускнели, хотя следов слез видно не было. Она привезла с собой свое единственное новое платье. После настойчивых расспросов Репнина призналась, что имела с этим сопляком маленькую, но неприятную сцену, собственно, сущий пустяк. Он еще слишком молодой человек, несерьезный, скорее просто навязчивый, чем наглый. Парк его здорово осадил из-за нескромных шуточек, которые тот позволял себе в женском обществе. Она просила мужа не вмешиваться. Если ей потребуется защита, она ничего от него не скроет. Позовет его. Она не ребенок. А сейчас это бы ее обидело. Смешно.
Репнин молчал. Потом спросил, бледный, что это были за глупые шуточки, которые этот английский Адонис рассказывал женщинам?
Надя, странно улыбаясь, сказала: какие-то глупые рассказы Сорокина о своей жене, которая боится забеременеть.
Парк выгнал, юношу из холла и резко сказал ему, что обо всем вынужден будет поставить в известность Сорокина.
На следующий день Парк устроил для своих гостей прогулку на моторной яхте и пикник на воде возле
отеля на берегу Темзы, под названием «Отличный рыболов» — «С». Поскольку у Нади не было амазонки, Парк отменил верховую прогулку по Ричмондскому лесу и заменил ее рыбной ловлей. Правда, сказал он, это и близко не напоминает устраиваемую им для приезжих гостей ловлю форели в его родной Шотландии, но зато будет весело. В Шотландии рыболовы молчат и не берут с собой людей, не понимающих толка в форели. Рыбная ловля здесь, в Малоу, может доставить развлечение только иностранцам.
На прогулку были приглашены не все гости. А генеральша Барсутова и граф Андрей вернулись домой.
Леди Парк и ее супруг всецело посвятили себя Наде. Госпожа Петере, господин Бане и молодой человек, имя которого Репнин не расслышал, держались в стороне. А перед прогулкой с хозяевами и гостями распрощались и супруги Крыловы. Им нужно еще навестить Беляева, который лежит у Крылова в больнице с огромным фурункулом на шее.
В этой малочисленной компании Репнин почувствовал себя не лучше, а даже хуже, чем прежде, хотя — такова уж человеческая натура — ему несколько польстило поведение Парка. Он не сомневался, что Парк намеренно удалил некоторых на время пикника- Когда они оказались одни, наверху, где Парк заводил мотор, Репнину неизвестно почему взбрело в голову рассказать Парку о том, как, встретив его в Корнуолле, он в первое мгновение подумал, будто видит перед собой отличившегося в войне адмирала по имени Ууап. Этот адмирал поразил и его и Надю тем, что некогда ворвался вместе со своей уже немолодой супругой в охваченный огнем хлев и спас из пламени коров. Рискуя жизнью, потому что балки строения уже полыхали. На Надю, да, признаться, и на него самого, это произвело огромное впечатление.
Репнина передернуло, когда шотландец в ответ сухо заметил, что он не Ууап, а Парк и никем иным в жизни быть не желает. Он последний мужчина в своем роду. А что до коров — смешно спасать их из огня. Впрочем, так же смешно иметь уже немолодую, состарившуюся жену.
После этого Репнин умолк и поглядывал на Парка с иронией, а компания внизу, в небольшой каюте веселилась. Очень бросалось в глаза, что леди Парк, которая была значительно моложе, Нади, смотрела только
на не, заботилась только о ней и даже гадала, взяв ее за руку. Это не укрылось от Парка, и он тоже вел себя с Надей очень предупредительно. Она, сказал, напоминает ему дочь, которую он потерял во время первой мировой войны. А потом прибавил, что более чувствует себя дома в России, которую хорошо знает, или даже на Багамских островах, чем в Лондоне, хотя и признает, что среди англичан встречаются хорошие люди. Они помогли шотландцам выиграть вторую мировую войну. Он покраснел, заметив, что Репнин, наконец, почуял жало, скрытое в этой шутке.
Репнину подумалось, что напавшая на старого шотландца болтливость — следствие шампанского, которое Парк начал пить еще за завтраком, но ошибся. Это было следствием ревности к более молодому мужчине, который с восхищением разглядывал его жену. К тому же Репнин обнаружил, что для Парка, может быть, более, чем жена, важна была его Шотландия, которую он любил так же безумно, безмерно, как Репнин Россию. Посмеиваясь, Парк рассказывал, что Беляев, как и Бане, после войны и их выхода в отставку вынуждены были купить небольшие мастерские по изготовлению женского белья, в Париже — того, что французы называют, а англичане. Разве можно себе представить более дикое занятие в мирное время для бывших парашютистов? Что касается Сорокина (сэр Малькольм его называл так, по-русски), ему следовало бы родиться в Италии, а не в эмиграции, в семье русских аристократов. В Италии он был бы незаменим в мафии. Говорить ему об этом, конечно, незачем, но это так. В конце войны сэр Малькольм хотел его перевести на службу в Ирландию. Ему там самое подходящее место, среди безумцев. Но тут родственница Парка влюбилась в этого молодого человека, и было жаль их разлучать. Она хорошая женщина и хорошая жена. Мало на свете хороших жен. И все-таки Репнину не следовало бы порывать с людьми, с которыми он познакомился в отеле Фои. Парк, как старший, должен сказать — негоже так замыкаться в себе.
Репнин, удивленный, молчал. На Темзе позади них появилось еще несколько небольших яхт. Вдали, на берегу, он заметил двух наездников, буквально лежащих на спинах коней, которые скакали по огромному покрытому травой лугу. Словно висельники, прикованные к доске. Иногда не видно было даже голов, припавших к лошадиным шеям. Только когда всадники приподнялись в стременах и выпрямились, кони пошли послушной рысью.
Репнин молча слушал рассказы сэра Малькольма о войне.- По временам как-то по-стариковски впадал в забытье. Потом до него доходило, что речь идет о первой мировой войне и о России. Только когда сэр Малькольм попытался провести параллель между гражданской войной, монархией и парламентом в Англии и России, Репнин заулыбался, иронически. Это, следовательно, нравоучение, предназначенное ему, эмигранту? Закралось сомнение, уж не стоит ли что-либо за словами Парка? За проповедью человека, имеющего плантации на острове Цейлон. Репнин все внимательней следил взглядом за своей соотечественницей и не скрывал этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201
Перед ужином Репнину удалось на несколько минут подняться к жене, в ее комнату. Надя одевалась к ужину. Глаза ее потускнели, хотя следов слез видно не было. Она привезла с собой свое единственное новое платье. После настойчивых расспросов Репнина призналась, что имела с этим сопляком маленькую, но неприятную сцену, собственно, сущий пустяк. Он еще слишком молодой человек, несерьезный, скорее просто навязчивый, чем наглый. Парк его здорово осадил из-за нескромных шуточек, которые тот позволял себе в женском обществе. Она просила мужа не вмешиваться. Если ей потребуется защита, она ничего от него не скроет. Позовет его. Она не ребенок. А сейчас это бы ее обидело. Смешно.
Репнин молчал. Потом спросил, бледный, что это были за глупые шуточки, которые этот английский Адонис рассказывал женщинам?
Надя, странно улыбаясь, сказала: какие-то глупые рассказы Сорокина о своей жене, которая боится забеременеть.
Парк выгнал, юношу из холла и резко сказал ему, что обо всем вынужден будет поставить в известность Сорокина.
На следующий день Парк устроил для своих гостей прогулку на моторной яхте и пикник на воде возле
отеля на берегу Темзы, под названием «Отличный рыболов» — «С». Поскольку у Нади не было амазонки, Парк отменил верховую прогулку по Ричмондскому лесу и заменил ее рыбной ловлей. Правда, сказал он, это и близко не напоминает устраиваемую им для приезжих гостей ловлю форели в его родной Шотландии, но зато будет весело. В Шотландии рыболовы молчат и не берут с собой людей, не понимающих толка в форели. Рыбная ловля здесь, в Малоу, может доставить развлечение только иностранцам.
На прогулку были приглашены не все гости. А генеральша Барсутова и граф Андрей вернулись домой.
Леди Парк и ее супруг всецело посвятили себя Наде. Госпожа Петере, господин Бане и молодой человек, имя которого Репнин не расслышал, держались в стороне. А перед прогулкой с хозяевами и гостями распрощались и супруги Крыловы. Им нужно еще навестить Беляева, который лежит у Крылова в больнице с огромным фурункулом на шее.
В этой малочисленной компании Репнин почувствовал себя не лучше, а даже хуже, чем прежде, хотя — такова уж человеческая натура — ему несколько польстило поведение Парка. Он не сомневался, что Парк намеренно удалил некоторых на время пикника- Когда они оказались одни, наверху, где Парк заводил мотор, Репнину неизвестно почему взбрело в голову рассказать Парку о том, как, встретив его в Корнуолле, он в первое мгновение подумал, будто видит перед собой отличившегося в войне адмирала по имени Ууап. Этот адмирал поразил и его и Надю тем, что некогда ворвался вместе со своей уже немолодой супругой в охваченный огнем хлев и спас из пламени коров. Рискуя жизнью, потому что балки строения уже полыхали. На Надю, да, признаться, и на него самого, это произвело огромное впечатление.
Репнина передернуло, когда шотландец в ответ сухо заметил, что он не Ууап, а Парк и никем иным в жизни быть не желает. Он последний мужчина в своем роду. А что до коров — смешно спасать их из огня. Впрочем, так же смешно иметь уже немолодую, состарившуюся жену.
После этого Репнин умолк и поглядывал на Парка с иронией, а компания внизу, в небольшой каюте веселилась. Очень бросалось в глаза, что леди Парк, которая была значительно моложе, Нади, смотрела только
на не, заботилась только о ней и даже гадала, взяв ее за руку. Это не укрылось от Парка, и он тоже вел себя с Надей очень предупредительно. Она, сказал, напоминает ему дочь, которую он потерял во время первой мировой войны. А потом прибавил, что более чувствует себя дома в России, которую хорошо знает, или даже на Багамских островах, чем в Лондоне, хотя и признает, что среди англичан встречаются хорошие люди. Они помогли шотландцам выиграть вторую мировую войну. Он покраснел, заметив, что Репнин, наконец, почуял жало, скрытое в этой шутке.
Репнину подумалось, что напавшая на старого шотландца болтливость — следствие шампанского, которое Парк начал пить еще за завтраком, но ошибся. Это было следствием ревности к более молодому мужчине, который с восхищением разглядывал его жену. К тому же Репнин обнаружил, что для Парка, может быть, более, чем жена, важна была его Шотландия, которую он любил так же безумно, безмерно, как Репнин Россию. Посмеиваясь, Парк рассказывал, что Беляев, как и Бане, после войны и их выхода в отставку вынуждены были купить небольшие мастерские по изготовлению женского белья, в Париже — того, что французы называют, а англичане. Разве можно себе представить более дикое занятие в мирное время для бывших парашютистов? Что касается Сорокина (сэр Малькольм его называл так, по-русски), ему следовало бы родиться в Италии, а не в эмиграции, в семье русских аристократов. В Италии он был бы незаменим в мафии. Говорить ему об этом, конечно, незачем, но это так. В конце войны сэр Малькольм хотел его перевести на службу в Ирландию. Ему там самое подходящее место, среди безумцев. Но тут родственница Парка влюбилась в этого молодого человека, и было жаль их разлучать. Она хорошая женщина и хорошая жена. Мало на свете хороших жен. И все-таки Репнину не следовало бы порывать с людьми, с которыми он познакомился в отеле Фои. Парк, как старший, должен сказать — негоже так замыкаться в себе.
Репнин, удивленный, молчал. На Темзе позади них появилось еще несколько небольших яхт. Вдали, на берегу, он заметил двух наездников, буквально лежащих на спинах коней, которые скакали по огромному покрытому травой лугу. Словно висельники, прикованные к доске. Иногда не видно было даже голов, припавших к лошадиным шеям. Только когда всадники приподнялись в стременах и выпрямились, кони пошли послушной рысью.
Репнин молча слушал рассказы сэра Малькольма о войне.- По временам как-то по-стариковски впадал в забытье. Потом до него доходило, что речь идет о первой мировой войне и о России. Только когда сэр Малькольм попытался провести параллель между гражданской войной, монархией и парламентом в Англии и России, Репнин заулыбался, иронически. Это, следовательно, нравоучение, предназначенное ему, эмигранту? Закралось сомнение, уж не стоит ли что-либо за словами Парка? За проповедью человека, имеющего плантации на острове Цейлон. Репнин все внимательней следил взглядом за своей соотечественницей и не скрывал этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201