Максутов подхватил зажженный фитиль из руки упавшего солдата. Орудие выстрелило, но Максутов почувствовал глухой удар, что-то тряхнуло и отбросило его. Боли не было, было какое-то ужасное потрясение. Он увидел, что рука его оторвана вместе с рукавом. Но не та, что держит фитиль.
Максутов очень крепок. Его тело привыкло к постоянному напряжению и к гимнастике, у него великолепное, сильное сердце. С оторванной рукой он кидается к орудию. Выстрел, и бомба рвется на фрегате «Форте». «Какое это счастье». Это уже не первая из пущенных сегодня самим Александром.
Но больше нет сил, приливает тошнота, темно в глазах… «Брат мой милый, я сделал все… Чем больше ядер я принял на себя, тем легче тебе и всем вам. Может быть, я спас тебя…» Темно…
– Упал! – закричал матрос с ведром на английском фрегате. Этот офицер держался так долго, что привлек внимание всех. Он сам наводил орудие, его бомбы прилетали сюда. Он возбуждал восхищение и ненависть на обоих фрегатах. Сейчас, когда он упал, все поняли, что разгром батареи завершен.
– Хур-ра! – дружно грянуло на английском фрегате, грянуло без всякого приказания офицеров, от сознания успеха.
И этот крик услыхали на всех русских батареях и в городе.
– Что такое? – спросил Завойко, стоявший неподалеку от фрегата «Аврора» вместе с полицмейстером Губаревым и юнкером Литке. Тут же офицеры стрелковых партий.
– Убит Максутов, – сказал, подбегая, лейтенант Федоровский.
– Дорого они ценят его, если так кричат. Торжествуют враги. Но я ценю его еще дороже! Так они еще не рады будут сегодня тому, что так рано с утра кричат свое «хура». Поднять тело лейтенанта Максутова и доставить сюда!
Лейтенант Федоровский с партией стрелков быстро побежал по кустарникам вверх на гору, чтобы занять позицию, принять убитого Максутова и его погибших солдат.
Когда Усов, его жена и матрос Киселев прибыли в Петропавловск, им чуть не до вечера пришлось отвечать на разные вопросы адмирала и офицеров, а потом матросов и солдат, своих знакомых, товарищей. Их рассказы разнеслись по городу.
Все судили и гадали, кто мог попасть в адмиральское судно и почему. А Усов уверял, что английский адмирал убит. Все оживились. От жены Усова узнали, что эскадра хотела уходить, но что французы решили оставаться и дать бой. Сначала уверяли ее, что уходят и что она увидит страны, где нет зимы, а потом сказали, что остаются. Эскадра в самом деле не ушла. На всех судах слышался стук.
– Починяются! – говорили в городе.
Всех занимало, будет ли новое нападение или все-таки суда уйдут. К вечеру стук стих, но эскадра не уходила. Опять стали ходить шлюпки с промерами. Кажется, Усова была права. Предстоял новый штурм, и все поняли, что он будет решающим. Завойко объявил всем защитникам города, что адмирал вражеской эскадры убит нашей бомбой, пущенной с батареи.
– Это постарались наши славные аврорцы, – говорил он на «Авроре», – а также с седловины метко бил лейтенант Максутов.
Александр Максутов подумал, что очень лестно, если бы его бомба убила адмирала. Но он помнил, что тогда его орудия не стреляли.
– Я от такой чести отказываюсь! – сказал он адмиралу.
– Больше того, скажу, что в самом деле у меня есть сведения, – говорил Завойко, – что тот адмирал не убит, а застрелился сам, видя всю безнадежность своего положения. Поэтому, господа, ясно, что сила на нашей стороне, и пусть они только высадятся на берег, и мы их тут же встретим как полагается.
До Маркешки Хабарова, который был теперь в стрелковой партии, дошли слухи, что девятнадцатого числа на английском фрегате бомбой был убит адмирал. На батарее аврорские офицеры говорили, что это какая-то случайность, что, возможно, у них своя бомба разорвалась или адмирал застрелился.
«Так это, наверно, я его убил», – подумал Маркешка.
– Как думаешь, не я ли его убил? – спрашивал он Бердышова.
– Нет, куда тебе, – отвечал Алексей. Он не завидовал никогда товарищу, но тут бы не хотел верить. «Зачем бы Маркешке лезть в такие герои! Хотя похоже. Может быть, Маркешка изловчился и ловко припечатал. Хорошо, что он молчит об этом».
И вот опять бой. Самый разгар его. Опять гром. Не конец ли, земля трясется.
Враг приготовил десант. Идут шлюпки. Сразу с пяти судов. Англичане направляются к Озерной батарее. Шлюпки врага подошли к берегу, их колонна лезет на седловину, где уничтожена батарея Максутова. Таковы были доклады, которые получил Завойко.
Там, где кончается Никольская гора, – крутые каменистые обрывы из сырой глины между камней. Обрывы подходят к берегу моря. Внизу только узкая отмель. Правей Никольская гора более пологими обрывами опускается в лесистую низину. У леса отмель пошире. Под обрывом высаживали десант французы, а у леса – на отмель – англичане.
Рослые английские матросы отважно ринулись из шлюпок к берегу прямо по воде. А от фрегатов еще отходили баркасы, полные народа. Страшное зрелище – щетина штыков и, как сильные щупальца, как лапы черепахи или клешни краба, – мощные ряды весел. Большая шлюпка идет совсем пустая, на ней лишь гребцы, два человека на корме, и адмиральский флаг полощется. Это адмирал союзной эскадры пошел брать город.
– Паря, как за товаром поехал – и место в лодке оставлено, – говорил Алексей. – Не грабить ли собрался?
Лейтенант Паркер, с саблей наголо, кричал своим бегущим вперед матросам, чтобы задержались. Высадка еще не совсем закончена. Он требовал построиться рядами, но его никто не слушал. Английские матросы и солдаты морской пехоты сегодня рассвирепели. Матросы свое дело знают. Иногда не надо слушать офицеров. Теперь за дело, надо добивать врага! Сегодня все рвались в бой!
Вот он, берег, его скалы, глина, камни, деревья, аромат земли и цветов… Черт возьми, кажется, неплохо. Но это все потом! Все это так долго было запертым, закрытым огнем вражеских батарей. Паркер командует – вперед! А вот и батарея из четырех орудий, скрытая под горой. Американец не обманул. Она уничтожена. Там пепелище. Теперь путь к городу свободен. Вперед! Сметать все с пути, сжигать город!
– Матросы, вперед!
Богатырь Джон, белокурый красавец, с ружьем наперевес ринулся вперед. Рядом Вилли и Том. За ними – целая россыпь красных мундиров.
А вот медленно, как на параде, идут четверо матросов. Худой и высокий Пити Херт, уверяющий всех, что он сын герцога, но не может это доказать из-за коварства родственников, парень действительно с аристократической внешностью. Его шея обвязана платком. Рядом, припадая на ноги, идет Булль. Коренастый, низкий, с толстым задом, обтянутым штанами, он идет гордо, кажется, рад, что идет с такими рослыми молодцами и с герцогом.
Но вот Том остановился, как бы вдруг в чем-то разочаровавшись, отвел руку с ружьем, вдруг ослабевшую, открыл врагу грудь, ружье вдруг выпало, упала рука, и сам Том повалился навзничь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183