Они держали наготове веревки и сеть с камнями. Точно так же как и
раньше. Или в этот раз все выйдет много хуже?
Неожиданно Тарнболл почувствовал, как его ноги коснулось что-то живое.
Рыба? Слепая рыба? Подводный хищник вылез из норы понюхать человека и
определить, съедобен ли он? Тарнболл подался вперед, опустил руку вдоль
правой ноги. Что-то размером с тарелку вновь коснулось его, приклеившись,
словно гигантский кусок пластыря. Агент оторвал тварь, вытянул наверх, чтобы
рассмотреть при тусклом свете факелов.
"Боже!"
Тварь напоминала гигантскую пиявку. Подобные ей твари уже облепили ноги
агента, его живот и спину! А потом он услышал зловещий смех на уступе!
Там, в Афганистане, моджахеды тоже смеялись. Четыре раза они пытались
топить его и каждый раз со смехом вытягивали из воды. Но он так и не сказал
ни слова. Что такое он должен был рассказать им? Он знал, что чем быстрее
заговорит, тем быстрее они перестанут его пытать. Может быть, когда они
вновь спихнут его в воду, ему стоит широко открыть рот и захлебнуться в
тошнотворной жидкости. Быть может, этот напиток будет напоминать виски.
Пусть по вкусу он окажется и не столь хорош, зато быстро вырубит... раз и
навсегда! Вскоре ему и в самом деле придется так сделать, и это будет
поступок в его духе.
Тут один из ублюдков завопил:
-- Я говорю по-английски! Я скажу тебе на твоем языке, что ты --
свинячий ублюдок, дерьмоед!
И Тарнболл узнал этот голос, а подобравшись поближе, он узнал и широко
улыбающегося человека. В тот раз, проверяя веревки, которые удерживали руки
англичанина скрученными за спиной, афганец перерезал путы и прижал острие
ножа к руке Тарнболла. "Боже Благослови тебя, Алли Кандамаха, старого
горного волка!" А через мгновение афганец пинком спихнул Тарнболла в грязную
воду подземной реки.
Оказавшись под водой, агент освободил ноги, перерезал веревку, которая
прикрепляла к его ногам сеть с камнями. Именно за нее мучители вытаскивали
его из воды. Но в этот раз Тарнболл будет иметь преимущество.
Он, словно гигантский хищник, выскользнул из воды навстречу афганцам, и
в руках у него был нож. Он и сам был словно нож. Алли прикончил одного,
Тарнболл еще двух. И перед агентом остался лишь один противник, который
вонзил нож в спину Али, пронзив его сердце. Потом Тарнболл прикончил
последнего из афганцев, и все было кончено. Все было кончено и для Али.
После этого... Тарнболл выбрался из пещер и словно призрак,
прислушиваясь к шуму вертолетов, снующих над равниной, направился в
ближайший лагерь повстанцев.
А через месяц он уже вернулся в Лондон...
Но все это случилось девять лет назад, а вот теперь Дом Дверей решил
повторить ситуацию. Кажется, и в этот раз насмешники, стоявшие на берегу,
думали, что у них есть преимущество. Поэтому Тарнболл дико закричал во все
горло и, сорвав большую часть пиявок со своего тела, выскочил из вонючей
жижи. Его враги были вооружены ножами, но, похоже, англичанина это не
остановило, кроме того, зная, что противник их безоружен, они слишком
расслабились. Да и Тарнболл помнил: в этот раз перед ним не живые враги, а
порождения кошмара. Никто из них не поможет ему.
Ни один из тех, кто протягивал руки к Тарнболлу, не держал ножа под
рукой. Агент чуть подпрыгнул, схватил за руку ближайшего афганца, сдернул
его с уступа, одновременно выхватывая нож из ножен на поясе противника.
Взмах, и афганец с всплеском исчез под водой. А потом Тарнболл прыгнул на
следующего врага, и клинок тускло сверкнул в его реке.
Но врагов оказалось слишком много, чтобы выбраться на уступ. Тарнболл
мог надеяться только на то, что его мучители дважды подумают, прежде чем
попытаются скрутить его. Во имя Христа, он должен вселить страх в их души.
Он напоминал льва среди ягнят. Выпотрошив одного, он впился в горло другому,
а потом выскочил из воды и побежал через каменный лабиринт вдоль линии
пылающих факелов. Пробегая мимо, он сбивал факелы на каменный пол, и они
гасли. Оставались на каменном полу, дымясь и затухая. С берега подземной
реки вслед ему летели проклятия. Потом, когда Тарнболл миновал последний ряд
сталактитов, каменный потолок стал понижаться, пещера сужалась...
...Дальше дороги не было. В прошлый раз, в Афганистане, тут начинался
туннель, а сейчас его перегораживала могучая плита из черного камня.
Последний факел сверкал у самой плиты пятном желтого света. И тут Тарнболл
увидел рядом с плитой... молоток? Молоток, выполненный в форме большого
вопросительного знака!
Шаги преследователей отражались эхом у него за спиной, грохотом
отдаваясь в ушах Тарнболла. Сорвав последнюю пиявку с ребер, англичанин
повернулся, пригнувшись, швырнул пиявку, словно кусок воска, в лицо первому
из преследователей, а потом схватился за молоток...
...и ударил по двери!..
Глава сорок первая
Анжела спала. Она вовсе не собиралась спать, когда полезла на дерево,
но, оказавшись на вершине, увидела огромную мягкую чашу в самом сердце
переплетения пальмовых ветвей. К тому же она очень хотела спать. Причина, по
которой она забралась на дерево, была очень простая: девушке хотелось
осмотреть окрестности. Она собиралась убедиться, что ни один из Родов
Денхольмов не идет по ее следу. А если кто-то ее и преследовал, то сверху
лучше всего выбирать правильное направление, чтобы убежать подальше.
В этом и заключался весь ужас ее мира -- мира кошмаров: прекрасный мир,
изгаженный лишь присутствием ее помешанного, похотливого, отвратительного
мужа. А еще отвратительнее было то, что в этом мире существовала по крайней
мере дюжина Родов Денхольмов!
Залезть на дерево оказалось легко. Как и у пальмы, ствол этого дерева
имел зазубрины -- сучки от высохших и опавших листьев. Ороговевший, покрытый
сучками от потерянных листьев, ствол был слишком груб для ее обнаженных ног,
но это меньше всего беспокоило Анжелу. Она, точно так же как и остальные,
испытала на собственной шкуре живительное воздействие Дома Дверей. В любом
случае порезы на ногах показались бы ей мелкой неприятностью по сравнению с
теми увечьями, которые получила бы, если бы хоть один из Родов ее поймал.
Но на вершине длинного, грациозно изогнутого ствола, где молодые ветви
росли гигантским веером, нависая, словно экзотический зелено-желтый плюмаж,
в самом сердце высоко вздымающихся листьев она увидела чашу листьев и
позволила себе расслабиться. Ее поцарапанное, покрытое синяками,
окровавленное тело вытянулось в природной постели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
раньше. Или в этот раз все выйдет много хуже?
Неожиданно Тарнболл почувствовал, как его ноги коснулось что-то живое.
Рыба? Слепая рыба? Подводный хищник вылез из норы понюхать человека и
определить, съедобен ли он? Тарнболл подался вперед, опустил руку вдоль
правой ноги. Что-то размером с тарелку вновь коснулось его, приклеившись,
словно гигантский кусок пластыря. Агент оторвал тварь, вытянул наверх, чтобы
рассмотреть при тусклом свете факелов.
"Боже!"
Тварь напоминала гигантскую пиявку. Подобные ей твари уже облепили ноги
агента, его живот и спину! А потом он услышал зловещий смех на уступе!
Там, в Афганистане, моджахеды тоже смеялись. Четыре раза они пытались
топить его и каждый раз со смехом вытягивали из воды. Но он так и не сказал
ни слова. Что такое он должен был рассказать им? Он знал, что чем быстрее
заговорит, тем быстрее они перестанут его пытать. Может быть, когда они
вновь спихнут его в воду, ему стоит широко открыть рот и захлебнуться в
тошнотворной жидкости. Быть может, этот напиток будет напоминать виски.
Пусть по вкусу он окажется и не столь хорош, зато быстро вырубит... раз и
навсегда! Вскоре ему и в самом деле придется так сделать, и это будет
поступок в его духе.
Тут один из ублюдков завопил:
-- Я говорю по-английски! Я скажу тебе на твоем языке, что ты --
свинячий ублюдок, дерьмоед!
И Тарнболл узнал этот голос, а подобравшись поближе, он узнал и широко
улыбающегося человека. В тот раз, проверяя веревки, которые удерживали руки
англичанина скрученными за спиной, афганец перерезал путы и прижал острие
ножа к руке Тарнболла. "Боже Благослови тебя, Алли Кандамаха, старого
горного волка!" А через мгновение афганец пинком спихнул Тарнболла в грязную
воду подземной реки.
Оказавшись под водой, агент освободил ноги, перерезал веревку, которая
прикрепляла к его ногам сеть с камнями. Именно за нее мучители вытаскивали
его из воды. Но в этот раз Тарнболл будет иметь преимущество.
Он, словно гигантский хищник, выскользнул из воды навстречу афганцам, и
в руках у него был нож. Он и сам был словно нож. Алли прикончил одного,
Тарнболл еще двух. И перед агентом остался лишь один противник, который
вонзил нож в спину Али, пронзив его сердце. Потом Тарнболл прикончил
последнего из афганцев, и все было кончено. Все было кончено и для Али.
После этого... Тарнболл выбрался из пещер и словно призрак,
прислушиваясь к шуму вертолетов, снующих над равниной, направился в
ближайший лагерь повстанцев.
А через месяц он уже вернулся в Лондон...
Но все это случилось девять лет назад, а вот теперь Дом Дверей решил
повторить ситуацию. Кажется, и в этот раз насмешники, стоявшие на берегу,
думали, что у них есть преимущество. Поэтому Тарнболл дико закричал во все
горло и, сорвав большую часть пиявок со своего тела, выскочил из вонючей
жижи. Его враги были вооружены ножами, но, похоже, англичанина это не
остановило, кроме того, зная, что противник их безоружен, они слишком
расслабились. Да и Тарнболл помнил: в этот раз перед ним не живые враги, а
порождения кошмара. Никто из них не поможет ему.
Ни один из тех, кто протягивал руки к Тарнболлу, не держал ножа под
рукой. Агент чуть подпрыгнул, схватил за руку ближайшего афганца, сдернул
его с уступа, одновременно выхватывая нож из ножен на поясе противника.
Взмах, и афганец с всплеском исчез под водой. А потом Тарнболл прыгнул на
следующего врага, и клинок тускло сверкнул в его реке.
Но врагов оказалось слишком много, чтобы выбраться на уступ. Тарнболл
мог надеяться только на то, что его мучители дважды подумают, прежде чем
попытаются скрутить его. Во имя Христа, он должен вселить страх в их души.
Он напоминал льва среди ягнят. Выпотрошив одного, он впился в горло другому,
а потом выскочил из воды и побежал через каменный лабиринт вдоль линии
пылающих факелов. Пробегая мимо, он сбивал факелы на каменный пол, и они
гасли. Оставались на каменном полу, дымясь и затухая. С берега подземной
реки вслед ему летели проклятия. Потом, когда Тарнболл миновал последний ряд
сталактитов, каменный потолок стал понижаться, пещера сужалась...
...Дальше дороги не было. В прошлый раз, в Афганистане, тут начинался
туннель, а сейчас его перегораживала могучая плита из черного камня.
Последний факел сверкал у самой плиты пятном желтого света. И тут Тарнболл
увидел рядом с плитой... молоток? Молоток, выполненный в форме большого
вопросительного знака!
Шаги преследователей отражались эхом у него за спиной, грохотом
отдаваясь в ушах Тарнболла. Сорвав последнюю пиявку с ребер, англичанин
повернулся, пригнувшись, швырнул пиявку, словно кусок воска, в лицо первому
из преследователей, а потом схватился за молоток...
...и ударил по двери!..
Глава сорок первая
Анжела спала. Она вовсе не собиралась спать, когда полезла на дерево,
но, оказавшись на вершине, увидела огромную мягкую чашу в самом сердце
переплетения пальмовых ветвей. К тому же она очень хотела спать. Причина, по
которой она забралась на дерево, была очень простая: девушке хотелось
осмотреть окрестности. Она собиралась убедиться, что ни один из Родов
Денхольмов не идет по ее следу. А если кто-то ее и преследовал, то сверху
лучше всего выбирать правильное направление, чтобы убежать подальше.
В этом и заключался весь ужас ее мира -- мира кошмаров: прекрасный мир,
изгаженный лишь присутствием ее помешанного, похотливого, отвратительного
мужа. А еще отвратительнее было то, что в этом мире существовала по крайней
мере дюжина Родов Денхольмов!
Залезть на дерево оказалось легко. Как и у пальмы, ствол этого дерева
имел зазубрины -- сучки от высохших и опавших листьев. Ороговевший, покрытый
сучками от потерянных листьев, ствол был слишком груб для ее обнаженных ног,
но это меньше всего беспокоило Анжелу. Она, точно так же как и остальные,
испытала на собственной шкуре живительное воздействие Дома Дверей. В любом
случае порезы на ногах показались бы ей мелкой неприятностью по сравнению с
теми увечьями, которые получила бы, если бы хоть один из Родов ее поймал.
Но на вершине длинного, грациозно изогнутого ствола, где молодые ветви
росли гигантским веером, нависая, словно экзотический зелено-желтый плюмаж,
в самом сердце высоко вздымающихся листьев она увидела чашу листьев и
позволила себе расслабиться. Ее поцарапанное, покрытое синяками,
окровавленное тело вытянулось в природной постели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108