Весь его вид указывал на то, что он вот-вот взорвется, и Махтаб подожгла бикфордов шнур: в тот момент, когда они уже стояли на пороге, она застонала и в очередной раз помчалась в туалет. Махмуди нагнал ее и поволок обратно к двери.
– Ей нездоровится! – закричала я. – Как ты можешь?!
– А вот так! – рявкнул он.
– Пожалуйста, позволь мне пойти с вами.
– Нет!
Он отвесил Махтаб затрещину, и та завизжала.
Я вновь позабыла о своей безопасности. В отчаянной попытке уберечь Махтаб от пугающей, зловещей неизвестности, я набросилась на Махмуди и, с силой вцепившись ему в руку, разодрала ногтями рукав.
Отшвырнув Махтаб в сторону, Махмуди повалил меня на пол и начал дубасить. Обеими руками ухватив меня за волосы, он стал методично бить меня головой об пол.
Махтаб с воплем бросилась на кухню в поисках Нассерин.
Махмуди на секунду обернулся, провожая ее глазами, и я воспользовалась моментом для нанесения ответного удара. Я вцепилась ногтями ему в лицо. Потом ухватила за волосы. Мы боролись на полу несколько минут, прежде чем он, с силой ударив меня по лицу, одержал победу.
На кухне никого не оказалось, и Махтаб побежала через холл к спальне Маммаля и Нассерин.
– Пожалуйста, помогите! Пожалуйста, помогите! – кричала я.
Махтаб подергала за ручку двери, но она была заперта. Изнутри не доносилось ни звука, ни отклика.
Вся тоска и гнев, накопившиеся во мне за восемь месяцев, сейчас нашли выход – Махмуди был поражен силой моего отпора. Надо было отвлечь его от Махтаб, и я брыкалась, кусалась, царапала ему глаза, пыталась попасть коленкой в пах.
– Беги вниз к Ассий! – прокричала я Махтаб. Опасаясь как за мою, так и за свою жизнь, Махтаб визжала и плакала и ни за что не хотела оставлять меня одну с безумцем, который был ее отцом. Она лупила его по спине своими маленькими кулачками, задыхаясь от бессилия и горя. Обхватив его за пояс, она пыталась оттащить его от меня. Он злобно ударил ее, без труда отбросив прочь.
– Давай, Махтаб! – повторила я. – Беги к Ассий. Моя отчаявшаяся малютка наконец исчезла за дверью.
Она сбежала вниз по лестнице, а я тем временем продолжала свою, как мне казалось, последнюю схватку с Махмуди.
Он до крови прокусил мне руку. Я закричала и вывернулась из его хватки, ухитрившись лягнуть его в бок. Но это его лишь разозлило. Он приподнял меня обеими руками и с силой бросил об пол. Я упала на спину – все тело пронзила острая боль.
Теперь я едва могла пошевелиться. Он еще долго стоял надо мной, грязно ругаясь, награждая пинками и время от времени наклоняясь, чтобы ударить. Затем стал таскать меня по полу за волосы. Клоки волос остались у него в руках.
Он остановился, переводя дыхание. Я стонала, не в состоянии пошевелиться.
Внезапно он повернулся и выскочил на лестничную клетку. Хлопнула тяжелая деревянная дверь, и я услышала звук поворачиваемого ключа – на всякий случай он запер меня на два оборота. Вскоре до меня донеслись душераздирающие вопли Махтаб – даже издали, приглушаемые закрытой дверью, они разрывали мне сердце. Затем воцарилась тишина.
Мне понадобилась не одна минута, чтобы сесть, и не одна минута, чтобы встать. Я проковыляла в ванную, снедаемая тревогой за Махтаб: мое собственное самочувствие отошло на второй план. Там, превозмогая жгучую боль в спине, причиняемую малейшим движением, я влезла на крышку унитаза и, встав на цыпочки, приложила ухо к вентиляционному отверстию, соединявшему ванные комнаты верхнего и нижнего этажей. Сквозь эту дыру я расслышала, как Махмуди жалуется на меня Ассий, бормоча в мой адрес всевозможные проклятия и ругательства. Ассий отвечала ласково и подобострастно. Махтаб не было слышно.
Так продолжалось некоторое время. Я еле сдерживалась, чтобы не закричать от боли в спине, усугублявшейся тем, что мне приходилось стоять на цыпочках, но в тот момент я не могла думать о себе. Беседа внизу становилась тише, и я уже не могла разобрать ни единого слова на фарси. И тут я вновь услышала крики Махтаб.
Я напрягла слух, чтобы проследить, в каком направлении они удаляются – из квартиры Ассий, через холл, к входной двери. Железная дверь захлопнулась с Жутким глухим лязгом тюремных ворот.
Держась за стену, я спустилась с унитаза, подбежала к спальне Маммаля и Нассерин и, увидев ключ в замке, отперла дверь. Комната была пуста. Я бросилась к окну, выходившему на фасад дома. Для того чтобы увидеть хоть клочок пространства внизу, мне пришлось плотно прижаться лицом к жалюзи и металлической решетке. Вот он, Махмуди, пиджак только что зашит – конечно же, рукой Ассий. Он крепко зажал Махтаб под мышкой, и, как она ни брыкалась и ни изворачивалась, все было тщетно. Свободной рукой он разложил коляску Амира, усадил в нее Махтаб и ремешками пристегнул ей руки и ноги.
Меня пронзила кошмарная мысль: я больше никогда не увижу Махтаб. Я в этом не сомневалась. Я устремилась в нашу спальню, вытащила из стенного шкафа фотоаппарат Махмуди и успела вернуться к окну, чтобы сделать снимок – Махмуди с коляской пересекает лужайку в направлении улицы Шариати. Махтаб продолжала кричать, но Махмуди не обращал на ее протесты никакого внимания.
Обливаясь слезами, я еще долго смотрела им вслед, после того как они скрылись из виду. Я никогда ее больше не увижу, причитала я.
– С тобой все в порядке?
Это была Ассий, которая кричала в вентиляционное отверстие в ванной. Наверное, услышала, как я плачу, пытаясь смыть кровь.
– Да, – откликнулась я. – Мне обязательно надо с тобой поговорить. – Разговаривать подобным образом было невозможно, так как приходилось надрывать глотку. – Прошу тебя, выйди на задний двор.
Я с трудом выползла на балкон и увидела уже поджидавшую внизу Ассий.
– Зачем ты впустила Махмуди? – спросила я, захлебываясь от рыданий. – Почему не защитила Махтаб?
– Они вошли одновременно, – объяснила Ассий. – Она пряталась под лестницей. Он нашел ее и втащил в квартиру.
Бедняжка Махтаб!
– Пожалуйста, – обратилась я к Ассий, – помоги мне.
– Реза на работе, – отозвалась она.
И по глазам, и по интонациям я видела, что она мне искренне сочувствует, но ее не покидала боязливость – многовековое наследие любой иранки. Она была готова сделать для меня все, что в ее силах, но не осмеливалась идти наперекор желаниям своего мужа и его даби джана.
– Мне очень жаль, но мы ничего не можем сделать.
– С Махтаб все в порядке? Где она?
– Я не знаю, куда он ее увел.
Мы обе услышали, как заплакал Мехди, сынишка Ассий.
– Я должна идти в дом, – сказала она.
Я вернулась в квартиру. Меня осенило: позвонить в посольство! Как же я раньше не догадалась? Если я не застану Хэлен или мистера Винкопа на работе, я ведь могу позвонить им домой. Я заспешила на кухню, но телефона там не оказалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116