Да, самцы занимают доминирующее положение у многих видов млекопитающих. А среди приматов — у всех видов без исключения. И изменить здесь что-то можно, лишь разработав направленную на извращение законов природы обширную и сложную программу долговременного психологического воздействия.
— Тебе эта рабыня нравится? — спросил хозяин раба.
— Маленькая, — вздрогнув, пробормотал тот. Я не сводила с него испуганных глаз.
— А в общем — ничего себе, — все же признал он.
— Как думаешь, можешь ее поймать?
— Конечно, — оживился раб.
Я вскочила и в страхе попятилась.
— Она твоя.
Я бросилась бежать. Он настиг меня у огромного ящика, прижал к нему, а когда я отпрянула, обмотал свисающей с наручников цепью. Я в ловушке.
— Давненько у меня не было бабы, — осклабился он и потащил меня за собой. Обмотанная вокруг талии цепь нещадно впивалась в кожу над левым бедром.
— Пощади рабыню, хозяин, — взмолилась я.
Он рассмеялся.
Хозяин не торопил его — видно, занялся другими делами Тележка все равно была пустая.
Когда он оставил меня, я готова была от стыда сквозь землю провалиться. Кончила! Как со свободным мужчиной!
Лежа за ящиками, я горестно смотрела в небо. Меня употребил раб! Постепенно отчаяние вытеснил страх. Наверняка опоздала в «Чатку и курлу». Высекут!
Медленно, преодолевая боль, распрямила я затекшие ноги и встала. Снова попыталась привести в порядок платье. Вышла из-за ящиков. Надо спешить в «Чатку и курлу».
И застыла. Бросилась обратно за ящики. Довольно далеко, но я уверена — не ошиблась. Перехватило дыхание. Отчаянно заколотилось сердце.
Не может быть! И все же это так.
Что делать? В первое мгновение душу захлестнула пронзительная, неодолимая, всепоглощающая любовь. Любовь, немыслимая радость, восторг, лишь рабыне доступный.
Одетый моряком, неся на плече мешок, он шел со стороны причала.
Броситься бы к нему, закричать на весь порт, упасть к его ногам, рыдая, покрыть поцелуями.
Да нет, я ошиблась! Не может быть!
Смотреть, смотреть, не сводя глаз! Уверенность росла. Вот остановился купить у разносчика пирог. Он!
Мой хозяин! Клитус Вителлиус из Ара!
Хотелось кричать: «Хозяин! Я люблю тебя! Люблю!»
И тут он повернулся к кабацкой рабыне, что вертелась перед ним и пыталась заговорить.
Ненавижу! И его ненавижу, и ее.
Рабыню он отослал, но я видела этот взгляд! Взгляд воина, взгляд хозяина!
Ненавижу обоих!
Это он, Клитус Вителлиус из Ара, сделал меня рабыней. Жег каленым железом, поставил клеймо рабыни. Заставил служить ему! Заставил полюбить себя, а потом, позабавившись, отбросил прочь, отдал какой-то деревенщине!
В голове созрел отчаянно смелый, страшный, жестокий план. Глубоко вздохнув, объятая холодной яростью, я решилась.
Он еще узнает: месть рабыни — не шутка.
Я выпрямилась. Бесстыдно распахнула платье. Звякнув колокольчиками, вскинула голову.
Идет прямо ко мне, жуя на ходу пирог.
Оружия нет. Это кстати.
Мелко семеня, я выскочила из-за ящиков, упала перед ним на колени, коснулась губами его ног. Любовь затопила сердце. Тело охватила беспомощная слабость — слабость рабыни, преклонившей колени у ног хозяина. Но тут же взяв себя в руки, я превратилась в холодное, расчетливое, здравомыслящее существо. Обхватив ладонями его икры, я ловила его взгляд.
— Дина, — проговорил он.
— Мой хозяин зовет меня Йата.
— Значит, ты Йата, — улыбнулся он.
— Да, я Йата. — Я с улыбкой смотрела ему в глаза.
— И все такая же невинная и нескладная?
— Нет, хозяин. — Опустив голову, я самозабвенно припала губами к его ногам, присасываясь, втягивая в рот грубые волоски.
— Вижу, что нет, — рассмеялся он.
Я подняла глаза.
— Меня научили ублажать мужчин.
— Конечно, — ответил он, — ты же рабыня.
— Да, хозяин.
— И хорошая?
— У некоторых хозяев отвращения не вызываю.
— Думаешь, сможешь доставить мне наслаждение?
Сердце мое подпрыгнуло. Нежно, ласково поглаживая его ногу, я медленно, целуя, покусывая, подбиралась к колену.
— Нет, хозяин, — прошептала я. — Йате ни за что не ублажить такого славного воина.
Он оглянулся:
— Говори: моряка. Здесь я не предводитель воинов из Ара Клитус Вителлиус. Я мореход, простой гребец из Тироса по имени Тий Рейар.
— Как угодно хозяину, — взглянув на него, ответила я и снова припала к его ногам. — Хозяин не отшвырнет меня? — просительно пролепетала я.
— Умная шлюшка. — Подняв мою голову, он сдвинул мне на затылок платок.
— Всего несколько недель назад, — залившись краской, объяснила я, — меня везли на рабском корабле, трюмным грузом.
— Довольно симпатичный груз, — обронил он.
— Я так довольна, что хозяин доволен. — Не отводя ладоней от его ног, я прижалась головой к его бедру. Люблю… Стоп! Не раскисать! Не забываться! Я опустилась перед ним на колени лишь затем, чтобы втоптать в грязь его самого. И сделать это будет нетрудно — стоит только привести его в «Чатку и курлу».
Он заплатит! За все заплатит!
— Когда-то я была твоей, хозяин, — промурлыкала я, с улыбкой глядя на него.
— Может, и зря я тебя подарил, — почти нежно улыбнулся он. Снова перехватило дыхание. Нет, я тверда! Прочь жалость!
Прочь угрызения совести!
Как, казалось бы, уязвима я в этом шелковом платьице, в ошейнике у его ног. И как могущественна.
— Странно, — протянула я, — когда-то я принадлежала тебе А теперь, в далеком Косе, стою перед тобой на коленях на верфи в ошейнике кабацкой рабыни.
— Красивый ошейник, — похвалил он.
— Спасибо, хозяин.
— Судя по платью, ты работаешь в «Чатке и курле»?
— Да, хозяин.
— И что ты там делаешь?
— Угождаю клиентам моего хозяина.
— Как давно я не держал в руках твое маленькое горячее тело…
Я зарделась. А еще рабыня!
— Знаешь, ты сладкая, горячая рабыня, — сказал он.
— В твоих руках — и это чистая правда — любая взовьется, как рабыня, будь она хоть дочь убара.
Эти руки! Как бешено билась я, сама того не желая, в их кольце, не в силах с собой совладать, не в силах устоять, сдаваясь, отдаваясь сладостному рабству! Меня, землянку, он низвел до состояния корчащейся в экстазе рабыни.
— Я бы выпил паги, — проговорил он.
— Я знаю, куда идти, — подхватила я.
— В «Чатку и курлу»?
— Да, хозяин.
— А девушки там есть?
— Да, хозяин.
— И ты?
— Да, хозяин.
— Как давно я не обладал тобою…
— Обладай мною снова в «Чатке и курле», — смело взглянув ему в глаза, прошептала я.
— А ты соблазнительная шлюшка, Йата.
— Смеет ли Йата предположить, — осторожно начала я, — что когда-то хозяин был к ней чуть-чуть неравнодушен?
— Рабыня хочет плетки? — бросил он в ответ.
— Нет, хозяин. — Я опустила голову.
— У меня других дел полно.
— Пожалуйста, хозяин, — испуганно ловя его взгляд, взмолилась я, — пойдем с Йатой в «Чатку и курлу».
— Я занят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135