Скорее всего, шрама не останется, так что цена ее не упадет. Да если и останется и на рынке за нее дадут меньше — Клитус Вителлиус, мой бывший хозяин, все равно получил ее даром.
Слины на Горе используются для самых разных целей, но чаще всего — в качестве гончих и для выслеживания добычи, а еще — как сторожевые животные. Загоняют в основном вер-ров и босков, выслеживают табуков и рабынь. Что же касается сторожевых слинов, то где их только не применяют: и на охране границ, крепостных стен и полевых лагерей, и на улицах после комендантского часа, и в залах больших домов по ночам, и для отпугивания воров от лавок, портов и складов. Таким свирепым сторожам всегда найдется применение. Используют их и для охраны пленных. На земле очерчивается крошечный круг, в котором пленник должен стоять на коленях или в другой какой-нибудь позе — как прикажут. Стоит несчастному попытаться встать на ноги, выйти из круга или хоть чуть-чуть изменить позу, натасканный зверь разорвет его на куски. Кроме этих широко распространенных применений есть и другие. В Тентисе, например, специально обученные слины помогают разоблачать контрабандистов — вынюхивают спрятанные зерна «черного вина», незаконно вывозимые из города. Используют их иногда и наемные убийцы, хотя, согласно кастовому кодексу, использование слинов запрещено: члены касты должны убивать своими руками, таков закон. Но слинов используют в качестве телохранителей, натаскивают для убийств на арене, других используют во время празднеств и карнавалов. В общем, этим животным находится множество применений. Выслеживанием и охраной прекрасных рабынь их функции не ограничиваются.
Но вот замки отомкнуты, дверца клетки поднята. Слин накормлен, помощник Турнуса уже отвел его в клетку. Воины Клитуса Вителлиуса и его рабыни ушли с площадки — и Чанда вместе с ними. Немногочисленные зрители расходятся. Осталась только подруга Турнуса Мелина да пара-тройка крестьянских парней — стоят, рассматривают меня. Ремешок, рабыня Турнуса, помогавшая на площадке, тоже ушла — у нее еще много дел, надо напоить слинов. Я ее хорошо рассмотрела: крупная, с длинными руками веснушчатая деваха, крестьянская косточка. Одета в коротенькую белую невольничью тунику из шерсти харта, на шее веревка. Клитус Вителлиус еще здесь, вместе с Турнусом собирается вернуться в его хижину.
Турнус поддел решетку кнутом для слинов.
— Выходи, малышка!
Опустив голову, на четвереньках я выползла из клетки на горячий песок. В клетке я побывала впервые. Не подумав, я начала подниматься на ноги. На меня обрушился страшный удар. Рукоять кнута, которым охаживают слинов, с силой опустилась между лопаток, швырнула к земле. Сжавшись от страха, я растянулась на песке. Больно.
— Хозяин? — испуганно пролепетала я. Чем я так его разозлила?
— Рабыня, тебе разрешили встать? — спросил он.
— Нет, хозяин. Прости.
Наружу положено выползать на животе или на четвереньках — в зависимости от размера клетки — и, распластавшись у ног хозяина, ждать приказа. Так принято на Горе. Тогда я этого не знала. До сих пор меня в клетку не сажали.
Я лежала в песке. Они стояли надо мною. Только бы не били!
— Хороша штучка, а? — причмокнул Турнус.
Наверно, распростертая у их ног на горячем песке, я была и впрямь хороша.
— Рад, что тебе нравится, — ответил Клитус Вителлиус.
— Спасибо тебе за такой подарок.
— Не за что Просто милая безделушка.
— На четвереньки, рабыня! — приказал Турнус.
Я встала на четвереньки. Шею обвязали веревкой — на таких водят слинов. Другой конец веревки несколько раз обмотан вокруг перекладины клетки для слинов. Так что привязь получилась около фута длиной.
— Посмотри на меня, — велел Турнус. Я подняла на него глаза.
— Ты пыталась убежать.
— Убежать мне бы не удалось, хозяин. На меня натравили бы слина.
— Правильно, — согласился он. — Убежать тебе бы не удалось. Но ты в невежестве своем этого не знала.
Я испуганно молчала.
— Ты пыталась убежать? — спросил он. Да, пыталась.
— Да, хозяин, — прошептала я.
— Сесть спиной к клетке, колени подтянуть к подбородку!
Я повиновалась. Привязанную к моей шее веревку прикрутили к решетке. Турнус присел рядом. Вынул нож. Левой рукой ощупал мои ноги.
— Хорошенькие ножки.
— Спасибо, хозяин.
— Ты знаешь, что это? — Он нащупал связки под коленом.
— Сухожилия, хозяин.
— Знаешь, для чего они?
— Они управляют движениями ног, — отвечала я. — Без них я не смогу ходить.
Сухожилия под правым коленом коснулся нож. Проведет разок лезвием — и связка перерезана.
Он убрал нож в ножны.
Потом дважды ударил меня по лицу. Моя голова откинулась вправо, потом влево.
— Это, — пояснил Турнус, — за то, что пыталась убежать.
— Да, хозяин.
Схватив мои согнутые в коленях ноги, он прижал сухожилия большими пальцами.
Я содрогнулась. От боли голова откинулась к решетке.
— Помни, сладенькая!
— Да, хозяин. — Я в страхе смотрела на него. Еще бы мне не помнить этот нож!
Он убрал руки. Я едва не лишилась чувств.
— На четвереньки, рабыня! — приказал Турнус.
Я встала на четвереньки. Он отвязал веревку от клетки и небрежно бросил позади меня. Теперь она свешивалась с моей шеи.
— Посмотри на меня, рабыня! Я послушно подняла глаза.
— Ползи в хижину.
— Да, хозяин.
И они, Турнус и Клитус Вителлиус, отвернулись от меня.
— До полудня я должен уйти, — говорил Клитус Вителлиус. — Меня заинтересовали четыре слина.
— Обсудим, — отвечал ему Турнус.
Они вернулись на площадку. А я, стоя на четвереньках с веревкой на шее, оглядела площадку, стойки с веревками и кнутами, повозки, клетки, бревенчатую ограду и, не вставая, отправилась в путь — через посыпанный песком пятачок к хижине Турнуса. За мной волочилась веревка.
Я начинала понимать, что значит быть рабыней крестьянина.
Добравшись до улицы поселка, я остановилась. Передо мной кто-то стоял. Вся в грязи, с веревкой на шее, униженная, несчастная, я подняла голову. Двое. Крестьянские парни.
— Что за рабыня? — спросил один. Брен Лурт, вожак местной молодежи, неотесанный грубиян, полуюнец, полумужчина. Говорят, его прочат в предводители касты.
— Та самая умница-красавица, что улизнула от нас вчера ночью, — объяснил его приятель.
— Так, вот она!
— Говорят, — продолжал другой, — что ее подарили Турнусу.
— Так значит, — осклабился Брен Лурт, — она в деревне останется?
— Похоже.
— Пожалуйста, хозяин, — запричитала я, — не задерживай меня.
— Давай не будем задерживать, — предложил Брен Лурт. Они расступились, словно перед свободной женщиной. На четвереньках, волоча за собой веревку, я потащилась дальше по грязноватой улочке под палящим солнцем.
Где ты, Джуди Торнтон, прелестная студентка?
Вспомнились мальчишки из колледжа — как я их презирала, ни во что не ставила!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Слины на Горе используются для самых разных целей, но чаще всего — в качестве гончих и для выслеживания добычи, а еще — как сторожевые животные. Загоняют в основном вер-ров и босков, выслеживают табуков и рабынь. Что же касается сторожевых слинов, то где их только не применяют: и на охране границ, крепостных стен и полевых лагерей, и на улицах после комендантского часа, и в залах больших домов по ночам, и для отпугивания воров от лавок, портов и складов. Таким свирепым сторожам всегда найдется применение. Используют их и для охраны пленных. На земле очерчивается крошечный круг, в котором пленник должен стоять на коленях или в другой какой-нибудь позе — как прикажут. Стоит несчастному попытаться встать на ноги, выйти из круга или хоть чуть-чуть изменить позу, натасканный зверь разорвет его на куски. Кроме этих широко распространенных применений есть и другие. В Тентисе, например, специально обученные слины помогают разоблачать контрабандистов — вынюхивают спрятанные зерна «черного вина», незаконно вывозимые из города. Используют их иногда и наемные убийцы, хотя, согласно кастовому кодексу, использование слинов запрещено: члены касты должны убивать своими руками, таков закон. Но слинов используют в качестве телохранителей, натаскивают для убийств на арене, других используют во время празднеств и карнавалов. В общем, этим животным находится множество применений. Выслеживанием и охраной прекрасных рабынь их функции не ограничиваются.
Но вот замки отомкнуты, дверца клетки поднята. Слин накормлен, помощник Турнуса уже отвел его в клетку. Воины Клитуса Вителлиуса и его рабыни ушли с площадки — и Чанда вместе с ними. Немногочисленные зрители расходятся. Осталась только подруга Турнуса Мелина да пара-тройка крестьянских парней — стоят, рассматривают меня. Ремешок, рабыня Турнуса, помогавшая на площадке, тоже ушла — у нее еще много дел, надо напоить слинов. Я ее хорошо рассмотрела: крупная, с длинными руками веснушчатая деваха, крестьянская косточка. Одета в коротенькую белую невольничью тунику из шерсти харта, на шее веревка. Клитус Вителлиус еще здесь, вместе с Турнусом собирается вернуться в его хижину.
Турнус поддел решетку кнутом для слинов.
— Выходи, малышка!
Опустив голову, на четвереньках я выползла из клетки на горячий песок. В клетке я побывала впервые. Не подумав, я начала подниматься на ноги. На меня обрушился страшный удар. Рукоять кнута, которым охаживают слинов, с силой опустилась между лопаток, швырнула к земле. Сжавшись от страха, я растянулась на песке. Больно.
— Хозяин? — испуганно пролепетала я. Чем я так его разозлила?
— Рабыня, тебе разрешили встать? — спросил он.
— Нет, хозяин. Прости.
Наружу положено выползать на животе или на четвереньках — в зависимости от размера клетки — и, распластавшись у ног хозяина, ждать приказа. Так принято на Горе. Тогда я этого не знала. До сих пор меня в клетку не сажали.
Я лежала в песке. Они стояли надо мною. Только бы не били!
— Хороша штучка, а? — причмокнул Турнус.
Наверно, распростертая у их ног на горячем песке, я была и впрямь хороша.
— Рад, что тебе нравится, — ответил Клитус Вителлиус.
— Спасибо тебе за такой подарок.
— Не за что Просто милая безделушка.
— На четвереньки, рабыня! — приказал Турнус.
Я встала на четвереньки. Шею обвязали веревкой — на таких водят слинов. Другой конец веревки несколько раз обмотан вокруг перекладины клетки для слинов. Так что привязь получилась около фута длиной.
— Посмотри на меня, — велел Турнус. Я подняла на него глаза.
— Ты пыталась убежать.
— Убежать мне бы не удалось, хозяин. На меня натравили бы слина.
— Правильно, — согласился он. — Убежать тебе бы не удалось. Но ты в невежестве своем этого не знала.
Я испуганно молчала.
— Ты пыталась убежать? — спросил он. Да, пыталась.
— Да, хозяин, — прошептала я.
— Сесть спиной к клетке, колени подтянуть к подбородку!
Я повиновалась. Привязанную к моей шее веревку прикрутили к решетке. Турнус присел рядом. Вынул нож. Левой рукой ощупал мои ноги.
— Хорошенькие ножки.
— Спасибо, хозяин.
— Ты знаешь, что это? — Он нащупал связки под коленом.
— Сухожилия, хозяин.
— Знаешь, для чего они?
— Они управляют движениями ног, — отвечала я. — Без них я не смогу ходить.
Сухожилия под правым коленом коснулся нож. Проведет разок лезвием — и связка перерезана.
Он убрал нож в ножны.
Потом дважды ударил меня по лицу. Моя голова откинулась вправо, потом влево.
— Это, — пояснил Турнус, — за то, что пыталась убежать.
— Да, хозяин.
Схватив мои согнутые в коленях ноги, он прижал сухожилия большими пальцами.
Я содрогнулась. От боли голова откинулась к решетке.
— Помни, сладенькая!
— Да, хозяин. — Я в страхе смотрела на него. Еще бы мне не помнить этот нож!
Он убрал руки. Я едва не лишилась чувств.
— На четвереньки, рабыня! — приказал Турнус.
Я встала на четвереньки. Он отвязал веревку от клетки и небрежно бросил позади меня. Теперь она свешивалась с моей шеи.
— Посмотри на меня, рабыня! Я послушно подняла глаза.
— Ползи в хижину.
— Да, хозяин.
И они, Турнус и Клитус Вителлиус, отвернулись от меня.
— До полудня я должен уйти, — говорил Клитус Вителлиус. — Меня заинтересовали четыре слина.
— Обсудим, — отвечал ему Турнус.
Они вернулись на площадку. А я, стоя на четвереньках с веревкой на шее, оглядела площадку, стойки с веревками и кнутами, повозки, клетки, бревенчатую ограду и, не вставая, отправилась в путь — через посыпанный песком пятачок к хижине Турнуса. За мной волочилась веревка.
Я начинала понимать, что значит быть рабыней крестьянина.
Добравшись до улицы поселка, я остановилась. Передо мной кто-то стоял. Вся в грязи, с веревкой на шее, униженная, несчастная, я подняла голову. Двое. Крестьянские парни.
— Что за рабыня? — спросил один. Брен Лурт, вожак местной молодежи, неотесанный грубиян, полуюнец, полумужчина. Говорят, его прочат в предводители касты.
— Та самая умница-красавица, что улизнула от нас вчера ночью, — объяснил его приятель.
— Так, вот она!
— Говорят, — продолжал другой, — что ее подарили Турнусу.
— Так значит, — осклабился Брен Лурт, — она в деревне останется?
— Похоже.
— Пожалуйста, хозяин, — запричитала я, — не задерживай меня.
— Давай не будем задерживать, — предложил Брен Лурт. Они расступились, словно перед свободной женщиной. На четвереньках, волоча за собой веревку, я потащилась дальше по грязноватой улочке под палящим солнцем.
Где ты, Джуди Торнтон, прелестная студентка?
Вспомнились мальчишки из колледжа — как я их презирала, ни во что не ставила!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135