У них
много путей для сбора информации. А повелитель Денетор на других людей не
похож: он видит далеко. Некоторые говорят, что когда ночью он сидит один в
своем высоком кабинете в башне и напрягает свои мысли, он может увидеть
будущее: и что иногда он даже испытывает мозг самого Врага, борясь с ним.
И поэтому он там стар, слишком стар для своего возраста. А мой повелитель
Фарамир сейчас за рекой выполняет какое-то опасное поручение; может, он
прислал вестника.
Но если хотите знать, что я подумал, когда увидел горящие маяки, то
это вчерашние новости из Лебеннина. Большой флот пиратов из Умбара далеко
на юге подошел к устью Андуина. Они всегда опасались могущества Гондора,
заключили союз с врагом и теперь готовы нанести тяжелый удар в помощь ему.
Потому что этот удар отвлечет силы Лебеннина и Белфаласа, чей народ и
храбр и многочислен. Поэтому сейчас наши мысли устремлены к северу, к
Рохану: тем более радуемся мы привезенной вами новости и победе.
И однако, - он замолчал, встал и посмотрел на север, восток и юг, -
события в Изенгарде предупреждают нас о том, что мы пойманы в большую
сеть. Это уже не перебранка у бродов, не набеги на Итилиен или от
Анориена, не засады и грабежи. Это большая, тщательно и давно планируемая
война и мы лишь один ее участок, что бы ни говорила наша гордость.
Сообщают, что пришел в движение далекий восток, за внутренним морем, и
север, за Чернолесьем, и юг, в Хараде. Теперь все государства подвергаются
испытанию - выстоят они или же упадут перед тенью.
Однако, мастер Перегрин, у нас особая честь - мы должны нанести
главный удар ненависти Повелителя Тьмы, потому что эта ненависть идет из
глубины времени и из глубины моря. Сюда падет главный удар молота. Именно
поэтому сюда спешно прибыл Митрандир. Ибо, если мы падем, кто тогда
устоит? Надеетесь ли вы, мастер Перегрин, что мы устоим?
Пиппин не отвечал. Он смотрел на могучие стены, на башни и знамена,
на солнце в высоком небе, а потом на собирающуюся Тьму на востоке: и думал
он о длинных руках Тьмы: об орках в лесах и горах, о предательстве
Изенгарда, о птицах со злыми глазами и о черных всадниках, пробиравшихся
даже на дороги Удела - и о крылатом ужасе, о назгулах. Он вздрогнул,
надежда увяла. И в тот же момент лучи солнца ослабели, какая-то темная
крылатая фигура на мгновение затмила солнце. Почти на пороге слышимости
долетел до него с неба высокий и далекий крик, слабый, но леденящий
сердце, жестокий и холодный. Он побледнел и укрылся за стеной.
- Что это было? - спросил Берегонд. - Вы тоже что-то почувствовали?
- Да, - пробормотал Пиппин. - Это знак нашего падения, тень судьбы,
это свирепый всадник в воздухе.
- Да, тень судьбы, - сказал Берегонд. - Боюсь, что Минас Тирит падет.
Ночь надвигается. Все тепло моей крови, кажется, ушло.
Некоторое время они сидели со склоненными головами и не
разговаривали. Потом Пиппин поднял голову и увидел, что солнце по-прежнему
сияет, и знамена развеваются по ветру. Он встряхнулся.
- Прошло, - сказал он. - Нет, сердце мое еще не впало в отчаяние.
Гэндальф пал и однако вернулся, он с нами. Мы можем выстоять, хотя бы и на
одной ноге.
- Хорошо сказано! - воскликнул Берегонд, вставая и прохаживаясь взад
и вперед. - Ну нет, пусть даже все зло мира соберется здесь, Гондор не
исчезнет. Врагу придется оставить горы трупов перед нашими стенами, прежде
чем он возьмет их. А есть и другие крепости и тайные ходы в горах. Надежда
и память сохраняются в скрытых долинах, где зеленеет трава.
- Я хотел бы, чтобы все уже кончилось, - сказал Пиппин. - Я не воин,
и самая мысль о битве мне не приятна: но ждать на краю, когда знаешь, что
нельзя спастись, хуже всего. Какой долгий день! Мне было бы легче, если бы
я не должен был стоять и ждать, не имея возможности ударить первым.
- Ах, вы коснулись раны, которую ощущают многие, - сказал Берегонд. -
Но дела могут измениться, когда вернется Фарамир. Он отважен, более
отважен, чем считают многие: в наши дни люди не склонны верить, что
капитан может быть мудр и знаком со свитками и сказаниями, как он, и в то
же время быть смелым человеком, умеющим принимать быстрые решения в поле.
Таков Фарамир. Менее суровый и горячий, чем Боромир, но не менее
решительный. Но что может он сделать? Мы не можем напасть на горы... того
королевства. У нас коротки руки, и мы не можем ударить, пока враг не
приблизиться к нам. Тогда наша рука будет тяжелой!
Он сжал рукоять меча.
Пиппин посмотрел на него: высокий, гордый и благородный, как все люди
этой земли: при мысли о битве глаза его загорелись. "Увы, моя собственная
рука легка, как перо, - подумал он, но ничего не сказал. - Пешка, как
сказал Гэндальф? Возможно. Но на неверной шахматной доске".
Так они разговаривали, пока солнце не поднялось высоко; неожиданно
прозвенели полуденные колокола, в цитадели началось движение: все, кроме
часовых, шли обедать.
- Пойдемте со мной? - спросил Берегонд. - На сегодня вы можете
присоединиться к моему отряду. Я не знаю, в какой отряд вас назначат -
повелитель может оставить вас при себе для поручений. Но вас встретят с
радостью. И вам лучше познакомиться с многими людьми, пока еще есть время.
- Я пойду с радостью, - сказал Пиппин. - Я одинок, по правде говоря.
Лучший мой друг остался в Рохане, и мне не с кем поговорить и пошутить.
Может, я и на самом деле присоединюсь к вашему отряду. Вы его капитан?
Если так, возьмите меня или замолвите за меня слово.
- Нет, нет, - засмеялся Берегонд, - я не капитан. Я всего лишь
простой солдат третьего отряда цитадели. И однако, мастер Перегрин, быть
даже простым солдатом гвардии башни Гондора очень почетно, и такие люди
пользуются большим уважением в нашей земле.
- Тогда это не для меня, - сказал Пиппин. - Отведите меня в нашу
комнату, и если Гэндальфа там нет, я пойду с вами - как ваш гость.
Гэндальфа не было, и никаких сообщений он не присылал; поэтому Пиппин
пошел с Берегондом и познакомился с людьми третьего отряда. По-видимому,
Берегонд пользовался большим уважением в отряде, потому что Пиппина
приняли хорошо. В цитадели было много разговоров о товарище Митрандира и
его долгом разговоре с повелителем. Ходили слухи, что с севера прибыл
принц невысокликов, чтобы предложить Гондору союз и пять тысяч мечей.
Говорили также, что когда прибудут всадники Рохана, каждый привезет за
собой невысоклика, может и маленького, но отважного.
Хотя Пиппин с сожалением опроверг все эти обнадеживающие разговоры,
он не мог объяснить свою новую службу только прежней дружбой с Боромиром;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
много путей для сбора информации. А повелитель Денетор на других людей не
похож: он видит далеко. Некоторые говорят, что когда ночью он сидит один в
своем высоком кабинете в башне и напрягает свои мысли, он может увидеть
будущее: и что иногда он даже испытывает мозг самого Врага, борясь с ним.
И поэтому он там стар, слишком стар для своего возраста. А мой повелитель
Фарамир сейчас за рекой выполняет какое-то опасное поручение; может, он
прислал вестника.
Но если хотите знать, что я подумал, когда увидел горящие маяки, то
это вчерашние новости из Лебеннина. Большой флот пиратов из Умбара далеко
на юге подошел к устью Андуина. Они всегда опасались могущества Гондора,
заключили союз с врагом и теперь готовы нанести тяжелый удар в помощь ему.
Потому что этот удар отвлечет силы Лебеннина и Белфаласа, чей народ и
храбр и многочислен. Поэтому сейчас наши мысли устремлены к северу, к
Рохану: тем более радуемся мы привезенной вами новости и победе.
И однако, - он замолчал, встал и посмотрел на север, восток и юг, -
события в Изенгарде предупреждают нас о том, что мы пойманы в большую
сеть. Это уже не перебранка у бродов, не набеги на Итилиен или от
Анориена, не засады и грабежи. Это большая, тщательно и давно планируемая
война и мы лишь один ее участок, что бы ни говорила наша гордость.
Сообщают, что пришел в движение далекий восток, за внутренним морем, и
север, за Чернолесьем, и юг, в Хараде. Теперь все государства подвергаются
испытанию - выстоят они или же упадут перед тенью.
Однако, мастер Перегрин, у нас особая честь - мы должны нанести
главный удар ненависти Повелителя Тьмы, потому что эта ненависть идет из
глубины времени и из глубины моря. Сюда падет главный удар молота. Именно
поэтому сюда спешно прибыл Митрандир. Ибо, если мы падем, кто тогда
устоит? Надеетесь ли вы, мастер Перегрин, что мы устоим?
Пиппин не отвечал. Он смотрел на могучие стены, на башни и знамена,
на солнце в высоком небе, а потом на собирающуюся Тьму на востоке: и думал
он о длинных руках Тьмы: об орках в лесах и горах, о предательстве
Изенгарда, о птицах со злыми глазами и о черных всадниках, пробиравшихся
даже на дороги Удела - и о крылатом ужасе, о назгулах. Он вздрогнул,
надежда увяла. И в тот же момент лучи солнца ослабели, какая-то темная
крылатая фигура на мгновение затмила солнце. Почти на пороге слышимости
долетел до него с неба высокий и далекий крик, слабый, но леденящий
сердце, жестокий и холодный. Он побледнел и укрылся за стеной.
- Что это было? - спросил Берегонд. - Вы тоже что-то почувствовали?
- Да, - пробормотал Пиппин. - Это знак нашего падения, тень судьбы,
это свирепый всадник в воздухе.
- Да, тень судьбы, - сказал Берегонд. - Боюсь, что Минас Тирит падет.
Ночь надвигается. Все тепло моей крови, кажется, ушло.
Некоторое время они сидели со склоненными головами и не
разговаривали. Потом Пиппин поднял голову и увидел, что солнце по-прежнему
сияет, и знамена развеваются по ветру. Он встряхнулся.
- Прошло, - сказал он. - Нет, сердце мое еще не впало в отчаяние.
Гэндальф пал и однако вернулся, он с нами. Мы можем выстоять, хотя бы и на
одной ноге.
- Хорошо сказано! - воскликнул Берегонд, вставая и прохаживаясь взад
и вперед. - Ну нет, пусть даже все зло мира соберется здесь, Гондор не
исчезнет. Врагу придется оставить горы трупов перед нашими стенами, прежде
чем он возьмет их. А есть и другие крепости и тайные ходы в горах. Надежда
и память сохраняются в скрытых долинах, где зеленеет трава.
- Я хотел бы, чтобы все уже кончилось, - сказал Пиппин. - Я не воин,
и самая мысль о битве мне не приятна: но ждать на краю, когда знаешь, что
нельзя спастись, хуже всего. Какой долгий день! Мне было бы легче, если бы
я не должен был стоять и ждать, не имея возможности ударить первым.
- Ах, вы коснулись раны, которую ощущают многие, - сказал Берегонд. -
Но дела могут измениться, когда вернется Фарамир. Он отважен, более
отважен, чем считают многие: в наши дни люди не склонны верить, что
капитан может быть мудр и знаком со свитками и сказаниями, как он, и в то
же время быть смелым человеком, умеющим принимать быстрые решения в поле.
Таков Фарамир. Менее суровый и горячий, чем Боромир, но не менее
решительный. Но что может он сделать? Мы не можем напасть на горы... того
королевства. У нас коротки руки, и мы не можем ударить, пока враг не
приблизиться к нам. Тогда наша рука будет тяжелой!
Он сжал рукоять меча.
Пиппин посмотрел на него: высокий, гордый и благородный, как все люди
этой земли: при мысли о битве глаза его загорелись. "Увы, моя собственная
рука легка, как перо, - подумал он, но ничего не сказал. - Пешка, как
сказал Гэндальф? Возможно. Но на неверной шахматной доске".
Так они разговаривали, пока солнце не поднялось высоко; неожиданно
прозвенели полуденные колокола, в цитадели началось движение: все, кроме
часовых, шли обедать.
- Пойдемте со мной? - спросил Берегонд. - На сегодня вы можете
присоединиться к моему отряду. Я не знаю, в какой отряд вас назначат -
повелитель может оставить вас при себе для поручений. Но вас встретят с
радостью. И вам лучше познакомиться с многими людьми, пока еще есть время.
- Я пойду с радостью, - сказал Пиппин. - Я одинок, по правде говоря.
Лучший мой друг остался в Рохане, и мне не с кем поговорить и пошутить.
Может, я и на самом деле присоединюсь к вашему отряду. Вы его капитан?
Если так, возьмите меня или замолвите за меня слово.
- Нет, нет, - засмеялся Берегонд, - я не капитан. Я всего лишь
простой солдат третьего отряда цитадели. И однако, мастер Перегрин, быть
даже простым солдатом гвардии башни Гондора очень почетно, и такие люди
пользуются большим уважением в нашей земле.
- Тогда это не для меня, - сказал Пиппин. - Отведите меня в нашу
комнату, и если Гэндальфа там нет, я пойду с вами - как ваш гость.
Гэндальфа не было, и никаких сообщений он не присылал; поэтому Пиппин
пошел с Берегондом и познакомился с людьми третьего отряда. По-видимому,
Берегонд пользовался большим уважением в отряде, потому что Пиппина
приняли хорошо. В цитадели было много разговоров о товарище Митрандира и
его долгом разговоре с повелителем. Ходили слухи, что с севера прибыл
принц невысокликов, чтобы предложить Гондору союз и пять тысяч мечей.
Говорили также, что когда прибудут всадники Рохана, каждый привезет за
собой невысоклика, может и маленького, но отважного.
Хотя Пиппин с сожалением опроверг все эти обнадеживающие разговоры,
он не мог объяснить свою новую службу только прежней дружбой с Боромиром;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99