Следовательно, она может
быть нарушена.
Ваш корреспондент еще раз хлебнул самую малость бодрящего напитка.
- Но ведь все не только уже решено, но и выполнено. Даже если некто,
столь опытный, как вы, и будет допущен к работам, то все равно он может
стать только вторым - помощником руководителя проекта капитана Файбраса и
первым членом экипажа. Но не больше.
- Но ни у кого из них нет опыта офицера с "Графа Цеппелина".
Послушайте, я сейчас вам все объясню...
- Здесь слишком жарко и накурено для научных дискуссий, - заметил ваш
корреспондент, вытирая пот со лба. - Я, собственно, хотел бы побольше
узнать о вашем происхождении и о некоторых подробностях прежней жизни. Вы
же представляете, что такое людское любопытство. Скажем, весьма интересно
выяснить ваше состояние после Дня Воскрешения, а также...
- Вы надеетесь, что ваше мужское обаяние заставит меня вывернуться
наизнанку? Может, вы еще хотите воспользоваться удобным случаем?
- Боже сохрани, - заверил мистер Блай, - это чисто профессиональный
интерес и...
- Та-ак! - Она сделала еще одну затяжку. - Кажется, я вас вспугнула!
Да, вы все одинаковы. Встретив женщину, у которой ума и воли побольше
ваших, вы сразу же выпускаете пары и превращаетесь в проколотый шар! Да, в
шар с дыркой!
- Истинная правда, миз Гилбора, - заспешил ваш бесстрашный, чувствуя,
как пылает его лицо.
- А теперь - вон отсюда, ничтожество!
Ваш корреспондент счел благоразумным подчиниться этому приказу. Так
прошло незавершенное интервью!"
12
Утром Джил вынула из газетного ящика вчерашний выпуск "Вестей".
По-видимому, кое-кто уже читал его и теперь вдоволь потешается над ней.
Она раздраженно развернула газету на странице "Новоприбывшие", подозревая,
что чтение не доставит ей радости.
Трясущимися руками Джил быстро листала страницы. Еще во время прежней
жизни ей следовало привыкнуть к мысли, что люди типа Бегга способны
печатать всякую чушь, но это интервью было просто омерзительным! Чего же
иного можно было ждать от издателя грязного желтого листка из аризонского
захолустья? Файбрас кое-что о нем порассказал.
Больше всего ее возмутила фотография. Она и не подозревала, что ее
успели сфотографировать в то первое утро в Пароландо. Объектив увековечил
ее в глупой, почти непристойной позе. Совершенно нагая, Джил сушила свою
одежду, согнувшись так, что ее груди свисали словно коровье вымя, руки
были растопырены и на каждой развевалось по длинному полотнищу. Она
уставилась куда-то вверх, из разинутого рта торчали огромные зубы.
Конечно, фотограф сделал несколько снимков, но Бегг выбрал именно
этот, чтобы сделать из нее посмешище.
Джил пришла в такую ярость, что чуть не забыла захватить свой
цилиндр. Она повесила его на руку, словно оружие, которым собиралась
раскроить голову Беггу, в другой зажала газету - тоже пригодится, как
кляп, - и устремилась на штурм редакции. Однако, подойдя к двери сего
почтенного заведения, она опомнилась и замерла у порога.
"Приди в себя, Джил! - подумала она. - Ты делаешь сейчас как раз то,
на что рассчитывает он и вся эта грязная компания. Спокойней, думай
головой, а не кулаками. Конечно, отхлестать его по щекам прямо в редакции
было бы огромным удовольствием. Но тогда все задуманное рухнет. Нужно
смириться. Нужно вытерпеть все".
Держа в руке чашу, Джил медленно побрела домой и по пути дочитала
газету. Оказывается, Бегг злословил, клеветал и порочил не только ее. Сам
Файбрас, весьма благородно отозвавшийся о ней, тоже подвергся нападкам - и
издателя, и читателей. Страничка "Вокс попули" была заполнена их письмами,
критикующими политику главы государства.
Джил уже миновала лощинку меж двух возвышенностей и поднималась
извилистой дорожкой на следующий холм, когда сзади послышался чей-то
голос. Обернувшись, она увидела Пискатора. Широко улыбаясь, японец догонял
ее. Он заговорил на превосходном английском, как истый питомец Оксфорда.
- Добрый вечер, гражданка. Позвольте мне сопутствовать вам.
Совместный путь будет короче и приятнее, не так ли?
Джил натянуто улыбнулась. Он говорил очень серьезно, с изысканной
вежливостью семнадцатого столетия. Водруженный на голове цилиндр из рыбьей
кожи с загнутыми вверх полями, похожий на убор пилигрима из Новой Англии,
довершал общее впечатление старомодности. На полях шляпы светлыми мушками
сверкали ряды мелких алюминиевых фигурок. С плеч Пискатора спускалась
черная закрытая блуза, темно-серый кильт и красные сандалии завершали его
туалет. На плече он нес бамбуковую удочку, в руке держал цилиндр-кормушку,
прижимая локтем к боку несколько свернутых в трубку газет.
Для японца он был довольно высокого роста - его макушка доставала
почти до носа Джил. Правильные и тонкие черты лица напоминали скорее
европейца, чем азиата.
- Полагаю, вы уже прочитали газету? - спросила Джил.
- К сожалению, целых три. Но ничуть не удручен. Как предупреждал
Соломон в Притче ХХ14-9: "То - мерзость человеческая!"
- Я бы предпочла сказать - людская, - заметила она.
Он посмотрел на нее с недоумением.
- Но ведь?.. Ах, да, понимаю. Вы, очевидно, подразумеваете под
человеком мужчину. Но это слово обозначает и мужчин, и женщин, и детей.
- Да, я знаю, - она стояла на своем. - Я знаю. Тем не менее,
говорящие всегда относят его к особам мужского пола. А когда речь идет о
людях, то действительно имеют в виду и женщин, и мужчин.
Пискатор глубоко вздохнул. Джил ожидала нейтральное - "Ах, так!", но
вместо этого он неожиданно сказал:
- У меня в сумке три отличные рыбины. Не знаю, как они называются
здесь, но по виду очень напоминают земных линей. Правда, те не так вкусны,
как хариусы. Водятся они в быстрых речках, очень верткие и сильные рыбки.
Джил заподозрила, что английский он изучал по "Руководству для
рыболовов".
- У вас нет желания разделить со мной трапезу? К закату я приготовлю
рыбу, и мы съедим ее прямо с пылу, с жару. А к ней у меня найдется
бутылка-другая скулблума.
Так называлось местное вино, приготовленное из растущего на склонах
гор лишайника. Его заливали водой в пропорции один к трем, добавляли
высушенные и измельченные цветы железного дерева и все это перемешивали.
Смесь настаивалась несколько дней, приобретая пурпурный оттенок; тогда
вино считалось готовым.
Джил была в нерешительности. Обычно она предпочитала одиночество и, в
отличие от своих современниц, полагалась лишь на собственные силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
быть нарушена.
Ваш корреспондент еще раз хлебнул самую малость бодрящего напитка.
- Но ведь все не только уже решено, но и выполнено. Даже если некто,
столь опытный, как вы, и будет допущен к работам, то все равно он может
стать только вторым - помощником руководителя проекта капитана Файбраса и
первым членом экипажа. Но не больше.
- Но ни у кого из них нет опыта офицера с "Графа Цеппелина".
Послушайте, я сейчас вам все объясню...
- Здесь слишком жарко и накурено для научных дискуссий, - заметил ваш
корреспондент, вытирая пот со лба. - Я, собственно, хотел бы побольше
узнать о вашем происхождении и о некоторых подробностях прежней жизни. Вы
же представляете, что такое людское любопытство. Скажем, весьма интересно
выяснить ваше состояние после Дня Воскрешения, а также...
- Вы надеетесь, что ваше мужское обаяние заставит меня вывернуться
наизнанку? Может, вы еще хотите воспользоваться удобным случаем?
- Боже сохрани, - заверил мистер Блай, - это чисто профессиональный
интерес и...
- Та-ак! - Она сделала еще одну затяжку. - Кажется, я вас вспугнула!
Да, вы все одинаковы. Встретив женщину, у которой ума и воли побольше
ваших, вы сразу же выпускаете пары и превращаетесь в проколотый шар! Да, в
шар с дыркой!
- Истинная правда, миз Гилбора, - заспешил ваш бесстрашный, чувствуя,
как пылает его лицо.
- А теперь - вон отсюда, ничтожество!
Ваш корреспондент счел благоразумным подчиниться этому приказу. Так
прошло незавершенное интервью!"
12
Утром Джил вынула из газетного ящика вчерашний выпуск "Вестей".
По-видимому, кое-кто уже читал его и теперь вдоволь потешается над ней.
Она раздраженно развернула газету на странице "Новоприбывшие", подозревая,
что чтение не доставит ей радости.
Трясущимися руками Джил быстро листала страницы. Еще во время прежней
жизни ей следовало привыкнуть к мысли, что люди типа Бегга способны
печатать всякую чушь, но это интервью было просто омерзительным! Чего же
иного можно было ждать от издателя грязного желтого листка из аризонского
захолустья? Файбрас кое-что о нем порассказал.
Больше всего ее возмутила фотография. Она и не подозревала, что ее
успели сфотографировать в то первое утро в Пароландо. Объектив увековечил
ее в глупой, почти непристойной позе. Совершенно нагая, Джил сушила свою
одежду, согнувшись так, что ее груди свисали словно коровье вымя, руки
были растопырены и на каждой развевалось по длинному полотнищу. Она
уставилась куда-то вверх, из разинутого рта торчали огромные зубы.
Конечно, фотограф сделал несколько снимков, но Бегг выбрал именно
этот, чтобы сделать из нее посмешище.
Джил пришла в такую ярость, что чуть не забыла захватить свой
цилиндр. Она повесила его на руку, словно оружие, которым собиралась
раскроить голову Беггу, в другой зажала газету - тоже пригодится, как
кляп, - и устремилась на штурм редакции. Однако, подойдя к двери сего
почтенного заведения, она опомнилась и замерла у порога.
"Приди в себя, Джил! - подумала она. - Ты делаешь сейчас как раз то,
на что рассчитывает он и вся эта грязная компания. Спокойней, думай
головой, а не кулаками. Конечно, отхлестать его по щекам прямо в редакции
было бы огромным удовольствием. Но тогда все задуманное рухнет. Нужно
смириться. Нужно вытерпеть все".
Держа в руке чашу, Джил медленно побрела домой и по пути дочитала
газету. Оказывается, Бегг злословил, клеветал и порочил не только ее. Сам
Файбрас, весьма благородно отозвавшийся о ней, тоже подвергся нападкам - и
издателя, и читателей. Страничка "Вокс попули" была заполнена их письмами,
критикующими политику главы государства.
Джил уже миновала лощинку меж двух возвышенностей и поднималась
извилистой дорожкой на следующий холм, когда сзади послышался чей-то
голос. Обернувшись, она увидела Пискатора. Широко улыбаясь, японец догонял
ее. Он заговорил на превосходном английском, как истый питомец Оксфорда.
- Добрый вечер, гражданка. Позвольте мне сопутствовать вам.
Совместный путь будет короче и приятнее, не так ли?
Джил натянуто улыбнулась. Он говорил очень серьезно, с изысканной
вежливостью семнадцатого столетия. Водруженный на голове цилиндр из рыбьей
кожи с загнутыми вверх полями, похожий на убор пилигрима из Новой Англии,
довершал общее впечатление старомодности. На полях шляпы светлыми мушками
сверкали ряды мелких алюминиевых фигурок. С плеч Пискатора спускалась
черная закрытая блуза, темно-серый кильт и красные сандалии завершали его
туалет. На плече он нес бамбуковую удочку, в руке держал цилиндр-кормушку,
прижимая локтем к боку несколько свернутых в трубку газет.
Для японца он был довольно высокого роста - его макушка доставала
почти до носа Джил. Правильные и тонкие черты лица напоминали скорее
европейца, чем азиата.
- Полагаю, вы уже прочитали газету? - спросила Джил.
- К сожалению, целых три. Но ничуть не удручен. Как предупреждал
Соломон в Притче ХХ14-9: "То - мерзость человеческая!"
- Я бы предпочла сказать - людская, - заметила она.
Он посмотрел на нее с недоумением.
- Но ведь?.. Ах, да, понимаю. Вы, очевидно, подразумеваете под
человеком мужчину. Но это слово обозначает и мужчин, и женщин, и детей.
- Да, я знаю, - она стояла на своем. - Я знаю. Тем не менее,
говорящие всегда относят его к особам мужского пола. А когда речь идет о
людях, то действительно имеют в виду и женщин, и мужчин.
Пискатор глубоко вздохнул. Джил ожидала нейтральное - "Ах, так!", но
вместо этого он неожиданно сказал:
- У меня в сумке три отличные рыбины. Не знаю, как они называются
здесь, но по виду очень напоминают земных линей. Правда, те не так вкусны,
как хариусы. Водятся они в быстрых речках, очень верткие и сильные рыбки.
Джил заподозрила, что английский он изучал по "Руководству для
рыболовов".
- У вас нет желания разделить со мной трапезу? К закату я приготовлю
рыбу, и мы съедим ее прямо с пылу, с жару. А к ней у меня найдется
бутылка-другая скулблума.
Так называлось местное вино, приготовленное из растущего на склонах
гор лишайника. Его заливали водой в пропорции один к трем, добавляли
высушенные и измельченные цветы железного дерева и все это перемешивали.
Смесь настаивалась несколько дней, приобретая пурпурный оттенок; тогда
вино считалось готовым.
Джил была в нерешительности. Обычно она предпочитала одиночество и, в
отличие от своих современниц, полагалась лишь на собственные силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124