Это все, что им было нужно от ганопо.
У Бартона и Фригейта были кремневые ножи, Казз держал в руках
дубинку, вырезанную из сосновой ветви; остальные шли без оружия.
Вскоре они достигли края плота. До стражей с факелами оставалось
ярдов пятнадцать, и нападающие поползли вдоль борта, уверенные, что
заметить их невозможно.
Миновав часовых, Бартон поднялся на плот; остальные скользили за ним,
словно тени в тумане. Наконец, он увидел стены и острую крышу склада -
оттуда неслись громкие голоса и шаги стражи. Касаясь рукой стены, он
обогнул строение сзади и остановился, доставая из-под одежды свернутую
веревку, выпрошенную им у вождя (тот даже не поинтересовался, зачем она
ему понадобилась). Веревки были также у Моната и Фригейта. Бартон связал
их вместе и, протянув Алисе один конец, вместе с Монатом, Фригейтом, Логу,
Бест и Каззом пошел дальше; он помнил, что как раз за складом лежали
лодки.
В полном молчании они спустили на воду большое каноэ. Поднять лодку,
выдолбленную из светлой сосны и обтянутую рыбьей кожей, было по силам лишь
десятку человек, но они сумели справиться. Затем мужчины повернули
обратно, оставив в каноэ Логу и Бест.
Держась за веревку, все четверо вернулись к складу. Казз проворчал:
- Тут еще кого-то принесло!
Они увидели пылающие факелы.
- Смена караула, - шепнул Бартон.
Они юркнули за угол, выжидая, когда пройдут часовые.
Бартон взглянул вверх: туман рассеивается или ему показалось? Они
выжидали, стоя на холодном ветру, но обливаясь потом от напряжения.
Стражники обменялись несколькими фразами, кто-то из них отпустил шутку,
раздался смех, и они разошлись. По движению факелов было ясно, что двое
направились к носу, а двое повернули к корме.
Наблюдавший за ними Бартон шепотом спросил:
- Эти двое, на корме... Казз, берешь на себя одного?
Неандерталец утвердительно буркнул.
Факелы удалялись, потом один из них исчез. Через минуту он показался
уже невдалеке от них, словно один из стражников повернул в их сторону.
Бартон жестом приказал всем спрятаться за постройку.
Это был Казз - его огромные зубы сверкнули бликами пламени. В руке он
держал тяжелое дубовое копье с наконечником из рога меч-рыбы, на ремне
висели сланцевый нож, насаженный на деревянную рукоятку, и кремневый
топор. Он направился к Фригейту и Алисе, протянув свою дубину Монату.
- Надеюсь, ты его не убил? - прошептал тот.
- Смотря какой толщины у него череп, - отозвался Казз. Монат
поморщился. Он испытывал органическое отвращение к любому насилию, хотя в
минуты опасности оказывался настоящим бойцом.
- Вас не подведет больная нога? - спросил Бартон Фригейта. - Сумеете
точно метнуть топор?
- Об этом я сейчас и думаю, - Фригейт весь дрожал, хотя ему следовало
держать себя в руках перед предстоящей схваткой. Он, как и Монат,
страшился физической расправы.
Бартон наскоро объяснил своим бойцам задачу и повел Казза с Алисой
вдоль стены к фасаду склада. Монат и Фригейт обходили его с другой
стороны.
Они добрались до угла. Четверо стражников, собравшись в кружок,
разговаривали. Бартон зажег свой фонарь и, быстро шагнув вперед, направил
свет им в глаза.
В накинутом на голову капюшоне к часовым приближался Казз. Его не
узнали сразу - видимо, стражники решили, что вернулся один из ушедших.
Исправить свой промах они не успели. Казз резко взмахнул копьем и обрушил
его как дубину на голову одного из вавилонян. Подскочивший Бартон поднес
свой нож к шее другого. Он не хотел доводить дело до убийства и не
позволил кровожадному Каззу заколоть свою жертву копьем. В стороне
мелькнул топор Фригейта, он обрушил его на грудь третьего человека.
Американец так боялся стать убийцей, что попал не совсем точно, однако
сильный удар обухом топора свалил противника с ног. Тот попытался
подняться, но рухнул под кулаками подоспевшего Бартона. Четвертый, побывав
в руках Моната, уже корчился на полу.
Все произошло мгновенно и в полном молчании - без криков и шума.
Никто не услышал их возни. Фригейт с Каззом подняли упавшие факелы, и
Бартон открыл дверь склада. Стражников втянули внутрь, затем Монат быстро
осмотрел их.
- Все в порядке, живы, - сообщил он.
- Они могут скоро прийти в себя. Казз, последи.
Бартон поднес фонарь к чашам, осветив их.
- Ну, все, мы не нищие!
Его раздирали сомнения. Должны ли они ограничиться семью цилиндрами
или следует забрать все? В этом случае лишние можно обменять на древесину
и паруса для нового судна. Конечно, его девиз - "Честь, не выгода!" - но в
данном случае он не занимается воровством, а лишь возмещает потери.
Наконец, он принял решение и велел забирать все тридцать цилиндров.
Повесив их на шею, взяв по паре в каждую руку, они покинули склад и
замкнули дверь. Держась за веревку, все двинулись в сторону каноэ, оставив
факелы на палубе возле входа.
- Когда же индейцы начнут атаку? - спросил Монат.
- Я думаю, попозже, - ответил Бартон.
Спустившись в каноэ, они навалились на весла. Им нужно было добраться
до южного берега и как можно дальше уплыть вверх по Реке. Бартона
беспокоила сохранность лишних чаш. Их могли отобрать местные вожди, да и
любой завистник наверняка бы покусился на такое сокровище.
Наконец, он придумал надежное укрытие. Двадцать три цилиндра
наполнили водой и спустили под днище лодки, привязав к кожаному ремню. Ход
каноэ сразу замедлился, но на их счастье берег был почти рядом.
Они причалили напротив грейлстоуна и, в ожидании завтрака, уселись на
берегу. Со всех сторон сюда подходили местные жители. Бартон знакомился,
представлял своих спутников, просил разрешения воспользоваться граалем.
Туземцы не возражали. Они были весьма миролюбивы и благоволили
чужестранцам, которые приносят свежие новости и слухи.
Туман спал. Бартон залез на вершину камня и осмотрелся. Отсюда он мог
видеть примерно мили на четыре. Ему удалось разглядеть большие строения и
идола на палубе; очаг в его брюхе не горел. Очевидно, вавилоняне опасались
пожара на плоту, застрявшем у берега и зажатом со всех сторон бревнами.
Бартон понимал, что после напряжения прошедшей ночи, его команде
необходим хороший отдых. Около полудня сюда прибыли вождь с несколькими
воинами ганопо, и он принялся их расспрашивать.
- Эти тупоголовые шааванвааки не заметили плота и промахнули мимо. Не
понимаю, как они умудрились не разглядеть наш костер! Плавали вокруг до
рассвета, а когда туман рассеялся, обнаружилось, что их отнесло течением
на пять миль ниже острова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
У Бартона и Фригейта были кремневые ножи, Казз держал в руках
дубинку, вырезанную из сосновой ветви; остальные шли без оружия.
Вскоре они достигли края плота. До стражей с факелами оставалось
ярдов пятнадцать, и нападающие поползли вдоль борта, уверенные, что
заметить их невозможно.
Миновав часовых, Бартон поднялся на плот; остальные скользили за ним,
словно тени в тумане. Наконец, он увидел стены и острую крышу склада -
оттуда неслись громкие голоса и шаги стражи. Касаясь рукой стены, он
обогнул строение сзади и остановился, доставая из-под одежды свернутую
веревку, выпрошенную им у вождя (тот даже не поинтересовался, зачем она
ему понадобилась). Веревки были также у Моната и Фригейта. Бартон связал
их вместе и, протянув Алисе один конец, вместе с Монатом, Фригейтом, Логу,
Бест и Каззом пошел дальше; он помнил, что как раз за складом лежали
лодки.
В полном молчании они спустили на воду большое каноэ. Поднять лодку,
выдолбленную из светлой сосны и обтянутую рыбьей кожей, было по силам лишь
десятку человек, но они сумели справиться. Затем мужчины повернули
обратно, оставив в каноэ Логу и Бест.
Держась за веревку, все четверо вернулись к складу. Казз проворчал:
- Тут еще кого-то принесло!
Они увидели пылающие факелы.
- Смена караула, - шепнул Бартон.
Они юркнули за угол, выжидая, когда пройдут часовые.
Бартон взглянул вверх: туман рассеивается или ему показалось? Они
выжидали, стоя на холодном ветру, но обливаясь потом от напряжения.
Стражники обменялись несколькими фразами, кто-то из них отпустил шутку,
раздался смех, и они разошлись. По движению факелов было ясно, что двое
направились к носу, а двое повернули к корме.
Наблюдавший за ними Бартон шепотом спросил:
- Эти двое, на корме... Казз, берешь на себя одного?
Неандерталец утвердительно буркнул.
Факелы удалялись, потом один из них исчез. Через минуту он показался
уже невдалеке от них, словно один из стражников повернул в их сторону.
Бартон жестом приказал всем спрятаться за постройку.
Это был Казз - его огромные зубы сверкнули бликами пламени. В руке он
держал тяжелое дубовое копье с наконечником из рога меч-рыбы, на ремне
висели сланцевый нож, насаженный на деревянную рукоятку, и кремневый
топор. Он направился к Фригейту и Алисе, протянув свою дубину Монату.
- Надеюсь, ты его не убил? - прошептал тот.
- Смотря какой толщины у него череп, - отозвался Казз. Монат
поморщился. Он испытывал органическое отвращение к любому насилию, хотя в
минуты опасности оказывался настоящим бойцом.
- Вас не подведет больная нога? - спросил Бартон Фригейта. - Сумеете
точно метнуть топор?
- Об этом я сейчас и думаю, - Фригейт весь дрожал, хотя ему следовало
держать себя в руках перед предстоящей схваткой. Он, как и Монат,
страшился физической расправы.
Бартон наскоро объяснил своим бойцам задачу и повел Казза с Алисой
вдоль стены к фасаду склада. Монат и Фригейт обходили его с другой
стороны.
Они добрались до угла. Четверо стражников, собравшись в кружок,
разговаривали. Бартон зажег свой фонарь и, быстро шагнув вперед, направил
свет им в глаза.
В накинутом на голову капюшоне к часовым приближался Казз. Его не
узнали сразу - видимо, стражники решили, что вернулся один из ушедших.
Исправить свой промах они не успели. Казз резко взмахнул копьем и обрушил
его как дубину на голову одного из вавилонян. Подскочивший Бартон поднес
свой нож к шее другого. Он не хотел доводить дело до убийства и не
позволил кровожадному Каззу заколоть свою жертву копьем. В стороне
мелькнул топор Фригейта, он обрушил его на грудь третьего человека.
Американец так боялся стать убийцей, что попал не совсем точно, однако
сильный удар обухом топора свалил противника с ног. Тот попытался
подняться, но рухнул под кулаками подоспевшего Бартона. Четвертый, побывав
в руках Моната, уже корчился на полу.
Все произошло мгновенно и в полном молчании - без криков и шума.
Никто не услышал их возни. Фригейт с Каззом подняли упавшие факелы, и
Бартон открыл дверь склада. Стражников втянули внутрь, затем Монат быстро
осмотрел их.
- Все в порядке, живы, - сообщил он.
- Они могут скоро прийти в себя. Казз, последи.
Бартон поднес фонарь к чашам, осветив их.
- Ну, все, мы не нищие!
Его раздирали сомнения. Должны ли они ограничиться семью цилиндрами
или следует забрать все? В этом случае лишние можно обменять на древесину
и паруса для нового судна. Конечно, его девиз - "Честь, не выгода!" - но в
данном случае он не занимается воровством, а лишь возмещает потери.
Наконец, он принял решение и велел забирать все тридцать цилиндров.
Повесив их на шею, взяв по паре в каждую руку, они покинули склад и
замкнули дверь. Держась за веревку, все двинулись в сторону каноэ, оставив
факелы на палубе возле входа.
- Когда же индейцы начнут атаку? - спросил Монат.
- Я думаю, попозже, - ответил Бартон.
Спустившись в каноэ, они навалились на весла. Им нужно было добраться
до южного берега и как можно дальше уплыть вверх по Реке. Бартона
беспокоила сохранность лишних чаш. Их могли отобрать местные вожди, да и
любой завистник наверняка бы покусился на такое сокровище.
Наконец, он придумал надежное укрытие. Двадцать три цилиндра
наполнили водой и спустили под днище лодки, привязав к кожаному ремню. Ход
каноэ сразу замедлился, но на их счастье берег был почти рядом.
Они причалили напротив грейлстоуна и, в ожидании завтрака, уселись на
берегу. Со всех сторон сюда подходили местные жители. Бартон знакомился,
представлял своих спутников, просил разрешения воспользоваться граалем.
Туземцы не возражали. Они были весьма миролюбивы и благоволили
чужестранцам, которые приносят свежие новости и слухи.
Туман спал. Бартон залез на вершину камня и осмотрелся. Отсюда он мог
видеть примерно мили на четыре. Ему удалось разглядеть большие строения и
идола на палубе; очаг в его брюхе не горел. Очевидно, вавилоняне опасались
пожара на плоту, застрявшем у берега и зажатом со всех сторон бревнами.
Бартон понимал, что после напряжения прошедшей ночи, его команде
необходим хороший отдых. Около полудня сюда прибыли вождь с несколькими
воинами ганопо, и он принялся их расспрашивать.
- Эти тупоголовые шааванвааки не заметили плота и промахнули мимо. Не
понимаю, как они умудрились не разглядеть наш костер! Плавали вокруг до
рассвета, а когда туман рассеялся, обнаружилось, что их отнесло течением
на пять миль ниже острова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124