Вот куча болванов!
- А что говорят на плоту о пропаже каноэ? Не жалуются, что мы помяли
охрану?
Бартон предпочел не упоминать о цилиндрах. Вождь рассмеялся.
- Да, перед вспышкой камня-кормильца они бушевали на берегу! Очень
были сердиты, но почему - не сказали. Неужели из-за лодки? Цеплялись к
нам, правда, дело обошлось без драки. Но мы рады, что эти скупцы остались
в дураках. Они облазили весь остров, но вас, конечно, не нашли. Обнаружили
пепел костра, спросили нас. Я объяснил, что здесь мы зажигаем огонь в
честь Великого Духа, но они мне не поверили. Думаю, скоро они догадаются,
где вы. Но не беспокойтесь, сейчас у них нет свободных людей - все, даже
их шаман, трудятся на плоту. Раньше вечера они не нападут. Но шааванвааки
могут их опередить...
Бартон так никогда не узнал, что случилось с поклонниками Рашбаха. Во
избежание неожиданностей, он решил сразу же двинуться в путь. Оставив за
кормой пару миль, путники вытащили из-под воды чаши и сложили их на дно
каноэ. Странствие продолжалось.
21
Через двести миль Бартон обнаружил место, пригодное для строительства
судна. Здесь на берегах густо росли сосны, дубы, тис и бамбук; за ними
простиралась открытая равнина. К тому же, в предгорьях еще оставался
кремень и сланец, необходимые для изготовления топоров - это было сейчас
большой редкостью. В некоторых государствах запасы подходящего камня
совершенно истощились. В былые дни из-за таких месторождений часто
вспыхивали жестокие войны.
К концу 32 года п.д.в. (После Дня Воскрешения) окончилась эпоха
строительства судов. Это произошло во всех государствах, которые миновал
Бартон за время своих странствий, но он полагал, что так было повсюду.
Страна, где они остановились, принадлежала к числу немногих,
сохранивших запасы кремня и сланца. Местные жители - предшественники
индейцев-алгонкинов с примесью древних пиктов - очень хорошо понимали
ценность своих залежей. Их вождь по имени Оскас свирепо торговался с
Бартоном. В конце концов, он заломил невероятную цену: семь тысяч обычных
сигарет, пятьсот - с марихуаной, двадцать пять сотен сигар, сорок пачек
трубочного табака и восемь тысяч чашек вина. Кроме того, он полагал, что
неплохо было бы раз пять переспать с блондинкой - Логу. Он, конечно,
предпочел бы заниматься этим каждую ночь, но боялся вызвать недовольство
своих трех жен.
Бартон несколько минут не мог прийти в себя от изумления, затем
сказал:
- Ну, это может решить только сама женщина. Но полагаю, что ни она,
ни ее друг не согласятся. К тому же, ты просишь слишком много. Столько
табака и марихуаны нам не набрать и за год.
Оскас пожал плечами.
- Ну, как хочешь...
Бартон собрал всех на совет и рассказал о требованиях вождя.
Казз возмутился.
- Бартон-нак, я прожил на Земле сорок пять зим без виски и табака, но
здесь попал на крючок. И если я не получу и того, и другого хотя бы
неделю, то чувствую себя как медведь с занозой в лапе.
- Ну, или две порции индейки к обеду или судно, - решил Бартон. -
Выхода у нас нет, поэтому пожертвуем лишними цилиндрами.
Он вернулся к Оскасу, они сели, закурили трубки и приступили к новым
переговорам.
- Женщина с желтыми волосами и голубыми глазами сказала, что ты
можешь получить только одну часть ее тела - ногу; но и ту до колена.
Боюсь, вождь, тебе придется трудновато.
Оскас долго смеялся, хлопая себя по бедрам и вытирая выступившие на
глазах слезы.
- Вот неудача! Люблю умных женщин, но это уж слишком!
Бартон почесал нос, изображая нерешительность.
- Случилось так, что нам достался свободный цилиндр. Мне хотелось бы
передать его тебе - в обмен на место, где мы могли бы построить судно, и
на материалы для него.
Оскас не задал вопроса, где и как гость приобрел такую ценность;
видимо, предположил кражу.
- Ну, что же, - засмеялся он, - сделку мы заключим, но сперва я
должен взглянуть на эту кормушку. Ты не думаешь, что блондинка уж слишком
поскупилась?
Вождь забрал цилиндр и отнес его в укрепленный дом совета племени,
где хранились еще двадцать свободных цилиндров, собранных за многие годы.
Их дары шли только вождю и его близким; как и повсюду, привилегии
доставались лишь избранным.
Постройка судна заняла около года. Когда дело шло к концу, Бартон
задумался о названии. Он не хотел давать ему имя предшественников -
"Хаджи-1" и "Хаджи-2", плохо кончивших свой век; Бартон был слегка
суеверен. По согласию с командой корабль окрестили "Снарком". Алисе очень
нравилось это название, связанное с воспоминаниями о Льюисе Кэрролле, и
она поддержала Фригейта, также считавшего его весьма удачным.
Улыбаясь, она прочитала вслух "Речь Белмена" из "Охоты на Снарка":
Он с собою взял в плаванье карту морей,
На которой земли - ни следа:
И команда, с восторгом склонившись над ней,
Дружным хором воскликнула: "Да!"
Для чего, в самом деле, полюса, параллели,
Зоны, тропики и зодиаки?
И команда в ответ: "В жизни этого нет,
Это чисто условные знаки.
На обыденных картах - слова, острова,
Все сплелось, перепуталось - жуть!
А на нашей, как в море, одна синева,
Вот так карта - приятно взглянуть!"
Бартон улыбался, но в глубине души был сердит на Алису: пусть
иносказательно и метафорически, она оскорбила его как капитана. Дальше
разговор пошел еще хуже.
- Будем надеяться, что путешествие на новой лодке не кончится новой
катастрофой, - заявила Алиса.
- Ну, что же, - свирепо усмехнулся в ответ Бартон, - этот Белмен -
капитан не лучше меня, если взял в путь вместо карты раскрашенную синим
бумажку. - Он подумал и добавил: - Кроме того, в "Своде Морских Правил"
существует статья 42, гласящая: "Никто не спорит с капитаном".
- А у Белмена она звучит так: "Капитан не спорит ни с кем".
Воцарилось молчание. Все ощутили напряжение, возникшее между ними и,
неловко переглядываясь, в страхе ожидали гневной вспышки Бартона.
Монат поспешил исправить положение. Он улыбнулся.
- Я помню эти стихи. Особенно меня восхищает "Вопль шестой. Сон
адвоката". Дайте-ка припомнить... Ах, да - там еще есть коза, которую
судят за осквернение реки, и Снарк - в мантии, лентах и парике:
Снарк (защитник) в конце выступления взмок -
Говорил он четыре часа;
Но никто из собравшихся так и не смог
Догадаться, при чем тут коза.
Он помолчал, поднял глаза вверх,
- Да, вот еще мое любимое четверостишие:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
- А что говорят на плоту о пропаже каноэ? Не жалуются, что мы помяли
охрану?
Бартон предпочел не упоминать о цилиндрах. Вождь рассмеялся.
- Да, перед вспышкой камня-кормильца они бушевали на берегу! Очень
были сердиты, но почему - не сказали. Неужели из-за лодки? Цеплялись к
нам, правда, дело обошлось без драки. Но мы рады, что эти скупцы остались
в дураках. Они облазили весь остров, но вас, конечно, не нашли. Обнаружили
пепел костра, спросили нас. Я объяснил, что здесь мы зажигаем огонь в
честь Великого Духа, но они мне не поверили. Думаю, скоро они догадаются,
где вы. Но не беспокойтесь, сейчас у них нет свободных людей - все, даже
их шаман, трудятся на плоту. Раньше вечера они не нападут. Но шааванвааки
могут их опередить...
Бартон так никогда не узнал, что случилось с поклонниками Рашбаха. Во
избежание неожиданностей, он решил сразу же двинуться в путь. Оставив за
кормой пару миль, путники вытащили из-под воды чаши и сложили их на дно
каноэ. Странствие продолжалось.
21
Через двести миль Бартон обнаружил место, пригодное для строительства
судна. Здесь на берегах густо росли сосны, дубы, тис и бамбук; за ними
простиралась открытая равнина. К тому же, в предгорьях еще оставался
кремень и сланец, необходимые для изготовления топоров - это было сейчас
большой редкостью. В некоторых государствах запасы подходящего камня
совершенно истощились. В былые дни из-за таких месторождений часто
вспыхивали жестокие войны.
К концу 32 года п.д.в. (После Дня Воскрешения) окончилась эпоха
строительства судов. Это произошло во всех государствах, которые миновал
Бартон за время своих странствий, но он полагал, что так было повсюду.
Страна, где они остановились, принадлежала к числу немногих,
сохранивших запасы кремня и сланца. Местные жители - предшественники
индейцев-алгонкинов с примесью древних пиктов - очень хорошо понимали
ценность своих залежей. Их вождь по имени Оскас свирепо торговался с
Бартоном. В конце концов, он заломил невероятную цену: семь тысяч обычных
сигарет, пятьсот - с марихуаной, двадцать пять сотен сигар, сорок пачек
трубочного табака и восемь тысяч чашек вина. Кроме того, он полагал, что
неплохо было бы раз пять переспать с блондинкой - Логу. Он, конечно,
предпочел бы заниматься этим каждую ночь, но боялся вызвать недовольство
своих трех жен.
Бартон несколько минут не мог прийти в себя от изумления, затем
сказал:
- Ну, это может решить только сама женщина. Но полагаю, что ни она,
ни ее друг не согласятся. К тому же, ты просишь слишком много. Столько
табака и марихуаны нам не набрать и за год.
Оскас пожал плечами.
- Ну, как хочешь...
Бартон собрал всех на совет и рассказал о требованиях вождя.
Казз возмутился.
- Бартон-нак, я прожил на Земле сорок пять зим без виски и табака, но
здесь попал на крючок. И если я не получу и того, и другого хотя бы
неделю, то чувствую себя как медведь с занозой в лапе.
- Ну, или две порции индейки к обеду или судно, - решил Бартон. -
Выхода у нас нет, поэтому пожертвуем лишними цилиндрами.
Он вернулся к Оскасу, они сели, закурили трубки и приступили к новым
переговорам.
- Женщина с желтыми волосами и голубыми глазами сказала, что ты
можешь получить только одну часть ее тела - ногу; но и ту до колена.
Боюсь, вождь, тебе придется трудновато.
Оскас долго смеялся, хлопая себя по бедрам и вытирая выступившие на
глазах слезы.
- Вот неудача! Люблю умных женщин, но это уж слишком!
Бартон почесал нос, изображая нерешительность.
- Случилось так, что нам достался свободный цилиндр. Мне хотелось бы
передать его тебе - в обмен на место, где мы могли бы построить судно, и
на материалы для него.
Оскас не задал вопроса, где и как гость приобрел такую ценность;
видимо, предположил кражу.
- Ну, что же, - засмеялся он, - сделку мы заключим, но сперва я
должен взглянуть на эту кормушку. Ты не думаешь, что блондинка уж слишком
поскупилась?
Вождь забрал цилиндр и отнес его в укрепленный дом совета племени,
где хранились еще двадцать свободных цилиндров, собранных за многие годы.
Их дары шли только вождю и его близким; как и повсюду, привилегии
доставались лишь избранным.
Постройка судна заняла около года. Когда дело шло к концу, Бартон
задумался о названии. Он не хотел давать ему имя предшественников -
"Хаджи-1" и "Хаджи-2", плохо кончивших свой век; Бартон был слегка
суеверен. По согласию с командой корабль окрестили "Снарком". Алисе очень
нравилось это название, связанное с воспоминаниями о Льюисе Кэрролле, и
она поддержала Фригейта, также считавшего его весьма удачным.
Улыбаясь, она прочитала вслух "Речь Белмена" из "Охоты на Снарка":
Он с собою взял в плаванье карту морей,
На которой земли - ни следа:
И команда, с восторгом склонившись над ней,
Дружным хором воскликнула: "Да!"
Для чего, в самом деле, полюса, параллели,
Зоны, тропики и зодиаки?
И команда в ответ: "В жизни этого нет,
Это чисто условные знаки.
На обыденных картах - слова, острова,
Все сплелось, перепуталось - жуть!
А на нашей, как в море, одна синева,
Вот так карта - приятно взглянуть!"
Бартон улыбался, но в глубине души был сердит на Алису: пусть
иносказательно и метафорически, она оскорбила его как капитана. Дальше
разговор пошел еще хуже.
- Будем надеяться, что путешествие на новой лодке не кончится новой
катастрофой, - заявила Алиса.
- Ну, что же, - свирепо усмехнулся в ответ Бартон, - этот Белмен -
капитан не лучше меня, если взял в путь вместо карты раскрашенную синим
бумажку. - Он подумал и добавил: - Кроме того, в "Своде Морских Правил"
существует статья 42, гласящая: "Никто не спорит с капитаном".
- А у Белмена она звучит так: "Капитан не спорит ни с кем".
Воцарилось молчание. Все ощутили напряжение, возникшее между ними и,
неловко переглядываясь, в страхе ожидали гневной вспышки Бартона.
Монат поспешил исправить положение. Он улыбнулся.
- Я помню эти стихи. Особенно меня восхищает "Вопль шестой. Сон
адвоката". Дайте-ка припомнить... Ах, да - там еще есть коза, которую
судят за осквернение реки, и Снарк - в мантии, лентах и парике:
Снарк (защитник) в конце выступления взмок -
Говорил он четыре часа;
Но никто из собравшихся так и не смог
Догадаться, при чем тут коза.
Он помолчал, поднял глаза вверх,
- Да, вот еще мое любимое четверостишие:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124