Ты ее принимаешь?
— Всем сердцем, господин мой, — произнес Мандореллен прерывающимся голосом; на глаза его навернулись слезы.
— Как славно, — восхищенно проговорил Лелдорин.
— Молчать, Лелдорин, — приказал ему Гарион. — Итак, господа, война ваша окончена. Собирайте свои войска и отправляйтесь по домам, а если опять повторится нечто подобное, я снова вернусь. И в следующий раз я буду очень сердит. Мы все друг друга поняли?
Они молча кивнули.
На этом война и завершилась.
Однако у баронессы Нерины возникли серьезные возражения, когда по возвращении армии Мандореллена в Во-Мандор ее известили о решении Гариона.
— Я что — крепостная, чтобы меня отдавали в распоряжение первому же понравившемуся моему господину мужчине? — спросила она напыщенным, как у трагической актрисы, голосом.
— Ты ставишь под сомнения мои полномочия как твоего опекуна? — прямо спросил ее Гарион.
— Нет, мой господин, господин Эмбриг передал их тебе, теперь ты — мой опекун. Я должна поступать, как ты прикажешь.
— Ты любишь Мандореллена? Она бросила на короля быстрый взгляд и покраснела.
— Отвечай!
— Да, мой господин, — тихо призналась она.
— В чем же тогда дело? Ты уже много лет его любишь, но теперь, когда я приказываю тебе выйти за него замуж, ты возражаешь.
— Господин мой, — упрямо ответила она, — надо соблюдать определенные приличия. Дамой нельзя так бесцеремонно распоряжаться. — И, повернувшись, она удалилась прочь;
Мандореллен простонал, и у него вырвался вздох.
— Ну что еще? — спросил Гарион.
— Боюсь, что мы с моей Нериной никогда не обвенчаемся, — произнес Мандореллен срывающимся голосом.
— Ерунда. В чем дело, Лелдорин? Немного помявшись, тот решился наконец открыть рот.
— Послушай, Гарион. Существует множество тонкостей и формальностей, через которые ты перескакиваешь. Необходимо решить вопрос о приданом, получить формальное письменное согласие опекуна — твое согласие и, самое важное, должно быть сделано официальное предложение — при свидетелях.
— Она отказывается из-за этих формальностей? — недоверчиво спросил Гарион.
— Для женщины формальности очень важны. Гарион с досадой покачал головой. Дело, по-видимому, затягивается.
— Пошли, — сказал он.
Нерина заперла дверь и отказалась ответить на вежливый стук Гариона. Наконец, оглядев стоявшие у него на пути дубовые планки, он произнес: «Разлетись!», и дверь, разлетевшись на мелкие кусочки, осыпала щепками сидящую на кровати ошеломленную баронессу.
— Итак, — сказал Гарион, наступая на обломки, — приступим к делу. Какого размера нам подойдет приданое?
Мандореллен был согласен — более чем согласен — принять чисто символическое приданое, но Нерина упрямо настаивала на чем-то более значительном. Слегка поморщившись, Гарион предложил приемлемую для дамы сумму. Затем приказал принести перо и чернила и с помощью Лелдорина нацарапал подходящий документ.
— Прекрасно, — сказал он, обращаясь к Мандореллену, — теперь спроси ее.
— Такое предложение не делается со столь неприличной поспешностью, ваше величество, — запротестовала Нерина. — Паре подобает получше познакомиться друг с другом.
— Вы уже знакомы, Нерина, — напомнил он ей. — Так что действуй.
Мандореллен, бряцая доспехами, опустился на колени перед баронессой.
— Ты согласна взять меня в мужья, Нерина? — спросил он.
Она беспомощно воззрилась на него.
— У меня не было времени, мой господин, чтобы обдумать ответ.
— Попробуй сказать «да», Нерина, — предложил Гарион.
— Это твой приказ, господин мой?
— Да, если хочешь.
— Тогда я должна повиноваться. Я беру вас в мужья, господин Мандореллен, всем сердцем.
— Замечательно, — улыбнулся Гарион, потирая руки. — Поднимайся, Мандореллен, и пошли в церковь. Найдем священника и к ужину завершим все формальности.
— Нельзя так торопиться, это неприлично, мой господин, — упавшим голосом произнесла Нерина.
— Очень даже можно. Мне пора возвращаться в Риву, и я не уеду до тех пор, пока вы не поженитесь. Здесь, в Арендии, могут снова возникнуть проблемы, если кто-нибудь не проследит за порядком.
— Но ведь я не одета подобающим образом, ваше величество, — возразила Нерина, оглядывая свое черное платье. — Не пойду же я под венец в трауре!
— А я, — подал голос Мандореллен, — все еще не снял доспехи. Нельзя венчаться в стальной одежде.
— Мне нет ни малейшего дела до того, что на вас надето, — сообщил им Гарион. — Важно, что у вас в сердце, а не на теле.
— Но… — сказала Нерина. — У меня даже нет вуали.
Гарион окинул ее пристальным взглядом. Потом быстро оглядел комнату, поднял с ближайшего стола кружевную салфеточку и нацепил ее баронессе на голову.
— Очаровательно, — пробормотал он. — Еще что-нибудь?
— Кольцо? — нерешительно произнес Лелдорин. Гарион, повернувшись, осуждающе поглядел на него.
— И ты тоже? — сказал он.
— Но у них действительно должно быть кольцо, — оправдываясь, произнес Лелдорин.
На мгновение задумавшись, Гарион сконцентрировал волю и вылепил из воздуха золотое кольцо.
— Подойдет? — спросил он, протягивая им его.
— А кто меня будет сопровождать? — спросила Нерина тихим, дрожащим голосом. — Знатной даме не подобает венчаться, если рядом нет женщины соответствующего положения, которая могла бы поддержать и приободрить ее.
— Иди приведи кого-нибудь, — приказал Гарион Лелдорину.
— Кого же я могу найти? — беспомощно спросил тот.
— Мне все равно. Приведи в церковь какую-нибудь даму благородного происхождения, даже если придется притащить ее за волосы.
Лелдорин опрометью выскочил из комнаты.
— Что-нибудь еще? — спросил Гарион у Мандореллена и Нерины, уже начиная терять терпение.
— Положено, чтобы жениха сопровождал близкий друг, — напомнил ему Мандореллен.
— Там будет Лелдорин, — сказал Гарион. — Да и я тоже. Мы не позволим тебе упасть в обморок или сбежать.
— А можно мне хотя бы маленький цветочек? — жалобно попросила Нерина.
— Конечно, — ответил Гарион с деланной галантностью. — Протяни руку. — Тут он начал быстро, одну за другой, вытаскивать из пустого пространства лилии и совать их в руку ошеломленной даме. — Цвет подходит, Нерина? — спросил он. — Если хочешь, я могу их перекрасить — может, в сиреневый, или бордовый, или, может, тебе подошел бы ярко-голубой.
И тут Гарион наконец понял, что так они ни к чему ни придут. Эти двое все время будут выискивать новые предлоги для отсрочки. Они привыкли жить, храня в сердце глубокую печаль своей взаимной любви, что не хотели — а может, и не могли — отказаться от этой приятной муки. Только он один может положить этому конец. Зная, что выглядит несколько театрально, но учитывая особенности восприятия действующих лиц, Гарион выхватил меч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
— Всем сердцем, господин мой, — произнес Мандореллен прерывающимся голосом; на глаза его навернулись слезы.
— Как славно, — восхищенно проговорил Лелдорин.
— Молчать, Лелдорин, — приказал ему Гарион. — Итак, господа, война ваша окончена. Собирайте свои войска и отправляйтесь по домам, а если опять повторится нечто подобное, я снова вернусь. И в следующий раз я буду очень сердит. Мы все друг друга поняли?
Они молча кивнули.
На этом война и завершилась.
Однако у баронессы Нерины возникли серьезные возражения, когда по возвращении армии Мандореллена в Во-Мандор ее известили о решении Гариона.
— Я что — крепостная, чтобы меня отдавали в распоряжение первому же понравившемуся моему господину мужчине? — спросила она напыщенным, как у трагической актрисы, голосом.
— Ты ставишь под сомнения мои полномочия как твоего опекуна? — прямо спросил ее Гарион.
— Нет, мой господин, господин Эмбриг передал их тебе, теперь ты — мой опекун. Я должна поступать, как ты прикажешь.
— Ты любишь Мандореллена? Она бросила на короля быстрый взгляд и покраснела.
— Отвечай!
— Да, мой господин, — тихо призналась она.
— В чем же тогда дело? Ты уже много лет его любишь, но теперь, когда я приказываю тебе выйти за него замуж, ты возражаешь.
— Господин мой, — упрямо ответила она, — надо соблюдать определенные приличия. Дамой нельзя так бесцеремонно распоряжаться. — И, повернувшись, она удалилась прочь;
Мандореллен простонал, и у него вырвался вздох.
— Ну что еще? — спросил Гарион.
— Боюсь, что мы с моей Нериной никогда не обвенчаемся, — произнес Мандореллен срывающимся голосом.
— Ерунда. В чем дело, Лелдорин? Немного помявшись, тот решился наконец открыть рот.
— Послушай, Гарион. Существует множество тонкостей и формальностей, через которые ты перескакиваешь. Необходимо решить вопрос о приданом, получить формальное письменное согласие опекуна — твое согласие и, самое важное, должно быть сделано официальное предложение — при свидетелях.
— Она отказывается из-за этих формальностей? — недоверчиво спросил Гарион.
— Для женщины формальности очень важны. Гарион с досадой покачал головой. Дело, по-видимому, затягивается.
— Пошли, — сказал он.
Нерина заперла дверь и отказалась ответить на вежливый стук Гариона. Наконец, оглядев стоявшие у него на пути дубовые планки, он произнес: «Разлетись!», и дверь, разлетевшись на мелкие кусочки, осыпала щепками сидящую на кровати ошеломленную баронессу.
— Итак, — сказал Гарион, наступая на обломки, — приступим к делу. Какого размера нам подойдет приданое?
Мандореллен был согласен — более чем согласен — принять чисто символическое приданое, но Нерина упрямо настаивала на чем-то более значительном. Слегка поморщившись, Гарион предложил приемлемую для дамы сумму. Затем приказал принести перо и чернила и с помощью Лелдорина нацарапал подходящий документ.
— Прекрасно, — сказал он, обращаясь к Мандореллену, — теперь спроси ее.
— Такое предложение не делается со столь неприличной поспешностью, ваше величество, — запротестовала Нерина. — Паре подобает получше познакомиться друг с другом.
— Вы уже знакомы, Нерина, — напомнил он ей. — Так что действуй.
Мандореллен, бряцая доспехами, опустился на колени перед баронессой.
— Ты согласна взять меня в мужья, Нерина? — спросил он.
Она беспомощно воззрилась на него.
— У меня не было времени, мой господин, чтобы обдумать ответ.
— Попробуй сказать «да», Нерина, — предложил Гарион.
— Это твой приказ, господин мой?
— Да, если хочешь.
— Тогда я должна повиноваться. Я беру вас в мужья, господин Мандореллен, всем сердцем.
— Замечательно, — улыбнулся Гарион, потирая руки. — Поднимайся, Мандореллен, и пошли в церковь. Найдем священника и к ужину завершим все формальности.
— Нельзя так торопиться, это неприлично, мой господин, — упавшим голосом произнесла Нерина.
— Очень даже можно. Мне пора возвращаться в Риву, и я не уеду до тех пор, пока вы не поженитесь. Здесь, в Арендии, могут снова возникнуть проблемы, если кто-нибудь не проследит за порядком.
— Но ведь я не одета подобающим образом, ваше величество, — возразила Нерина, оглядывая свое черное платье. — Не пойду же я под венец в трауре!
— А я, — подал голос Мандореллен, — все еще не снял доспехи. Нельзя венчаться в стальной одежде.
— Мне нет ни малейшего дела до того, что на вас надето, — сообщил им Гарион. — Важно, что у вас в сердце, а не на теле.
— Но… — сказала Нерина. — У меня даже нет вуали.
Гарион окинул ее пристальным взглядом. Потом быстро оглядел комнату, поднял с ближайшего стола кружевную салфеточку и нацепил ее баронессе на голову.
— Очаровательно, — пробормотал он. — Еще что-нибудь?
— Кольцо? — нерешительно произнес Лелдорин. Гарион, повернувшись, осуждающе поглядел на него.
— И ты тоже? — сказал он.
— Но у них действительно должно быть кольцо, — оправдываясь, произнес Лелдорин.
На мгновение задумавшись, Гарион сконцентрировал волю и вылепил из воздуха золотое кольцо.
— Подойдет? — спросил он, протягивая им его.
— А кто меня будет сопровождать? — спросила Нерина тихим, дрожащим голосом. — Знатной даме не подобает венчаться, если рядом нет женщины соответствующего положения, которая могла бы поддержать и приободрить ее.
— Иди приведи кого-нибудь, — приказал Гарион Лелдорину.
— Кого же я могу найти? — беспомощно спросил тот.
— Мне все равно. Приведи в церковь какую-нибудь даму благородного происхождения, даже если придется притащить ее за волосы.
Лелдорин опрометью выскочил из комнаты.
— Что-нибудь еще? — спросил Гарион у Мандореллена и Нерины, уже начиная терять терпение.
— Положено, чтобы жениха сопровождал близкий друг, — напомнил ему Мандореллен.
— Там будет Лелдорин, — сказал Гарион. — Да и я тоже. Мы не позволим тебе упасть в обморок или сбежать.
— А можно мне хотя бы маленький цветочек? — жалобно попросила Нерина.
— Конечно, — ответил Гарион с деланной галантностью. — Протяни руку. — Тут он начал быстро, одну за другой, вытаскивать из пустого пространства лилии и совать их в руку ошеломленной даме. — Цвет подходит, Нерина? — спросил он. — Если хочешь, я могу их перекрасить — может, в сиреневый, или бордовый, или, может, тебе подошел бы ярко-голубой.
И тут Гарион наконец понял, что так они ни к чему ни придут. Эти двое все время будут выискивать новые предлоги для отсрочки. Они привыкли жить, храня в сердце глубокую печаль своей взаимной любви, что не хотели — а может, и не могли — отказаться от этой приятной муки. Только он один может положить этому конец. Зная, что выглядит несколько театрально, но учитывая особенности восприятия действующих лиц, Гарион выхватил меч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108