В этом мире могут найтись люди, которые не хотят видеть твоего наследника на троне Ривы.
— Кто?
— На память тут же приходят твои друзья гролимы, — ответил Шелк, — или потомственные отравители найсанцы, да и кое-кто из толнедрийцев. Пока не выяснятся подробности этого дела, я бы не стал придерживаться какой-то определенной версии. — Он поднял окровавленное белье. — Начну с этого. Завтра утром хочу отнести его в город и показать всем портным и белошвейкам, кого встречу по дороге. Может, смогу что-то узнать про ткань, да и стежок вдоль кромки необычный. Если мне кто-нибудь скажет что-то определенное об этом, мы получим зацепку, с которой уже можно будет поработать.
Бренд внимательно посмотрел на застывшее, накрытое одеялом тело женщины, которая пыталась убить Сенедру.
— Если она проникла в цитадель через какие-то! ворота, — решил он, — то наверняка проходила мимо часового и должна была придумать какой-нибудь предлог, чтобы войти. Я соберу всех, кто стоял на часах в последнюю неделю, и приведу их сюда, чтобы они на нее посмотрели. А узнав, как она сюда попала, мы попробуем проследить, откуда она появилась. Хотелось бы мне найти корабль, на котором она приплыла, и поговорить с капитаном.
— А мне что делать? — спросил Гарион.
— Наверное, тебе лучше быть поближе к Сенедре, — предложил Шелк. — Как только Полгара покидает комнату, ты входишь и занимаешь ее место. Ведь могут случиться и другие попытки нападения на нее, и, думаю, нам всем будет спокойнее, если вокруг Сенедры встанет надежный заслон.
Под бдительным присмотром Полгары Сенедра спокойно провела ночь, и на следующее утро ее дыхание было уже более ровным. Она горько жаловалась на вкус лекарств, которые ей приходилось принимать, а Полгара с большим интересом слушала пространную тираду королевы на эту тему.
— Да, милая, — любезно согласилась Полгара, — а теперь выпей-ка все.
— Оно обязательно должно быть таким ужасным? — вздрогнув от отвращения, спросила Сенедра.
— Конечно. Если бы лекарства были вкусными, у больных могло бы появиться искушение не выздоравливать, чтобы наслаждаться ими. Чем хуже они на вкус, тем быстрее ты поправишься.
После полудня вернулся Шелк; лицо его было недовольным.
— Я и не представлял, сколько существует способов сшить два куска тряпки, — проворчал он.
— Не повезло, я так понимаю? — спросил Гарион.
— В общем, нет, — ответил Шелк, падая на стул. — Зато мне удалось собрать массу догадок разных грамотеев.
— Ну и?..
— Один портной ставил в заклад свое доброе имя, что этот стежок используется исключительно в Найсе. Некая белошвейка под большим секретом сказала мне, что это белье из Алгарии. А какой-то слабоумный заявил, что эта сорочка принадлежала моряку, потому что-де таким стежком всегда штопают паруса.
— О чем это ты, Шелк? — спросила Полгара, проходя через гостиную, чтобы снова занять свое место у постели Сенедры.
— Пытаюсь найти человека, который знает, что за стежок идет по краю этой штуки, — с отвращением ответил он и взмахнул запачканной кровью рубашкой.
— Ну-ка, дай посмотреть.
Шелк молча вручил рубашку ей.
Полгаре оказалось достаточно одного взгляда.
— Северо-восточная Драсния, — сказала она, возвращая ему сорочку. — Где-то возле города Реон.
— Ты уверена? — Шелк поспешно встал. Она кивнула:
— Такой стежок появился несколько веков назад — еще тогда, когда вся тамошняя одежда шилась из оленьей кожи.
— Ничего себе, — сказал Шелк.
— Что?
— Я весь день бегал с этой тряпкой вверх-вниз по лестницам, туда-сюда по всем швейным мастерским в Риве, а все, что надо было сделать, — просто показать это тебе.
— Значит, убийца из Драснии, — сказал Гарион.
— Из северо-восточной Драснии, — поправил его Шелк. — А люди у них там очень странные, еще хуже, чем те, которые живут на болотах.
— Странные?
— Ни во что не вмешиваются, рот держат на замке, недружелюбные, делятся на кланы, очень скрытные. Каждый человек в северо-восточной Драснии ведет себя так, словно у него в рукаве — все государственные тайны.
— За что им ненавидеть Сенедру? — недоуменно нахмурившись, спросил Гарион.
— Я бы не стал особо налегать на то, что убийцу послали из Драснии, Гарион, — сказал Шелк. — Люди, которые нанимают других, чтобы за них совершили убийство, не станут искать наемников возле своего дома, а потом, хотя в мире немало убийц, женщины среди них крайне редки.
Когда установились зимние холода, Полгара наконец заявила, что опасность для Сенедры миновала.
— Я все-таки останусь, — прибавила она. — Дарник и Эрранд прекрасно справятся дома и без меня, а иначе, боюсь, не успею я вернуться, как снова надо будет ехать сюда.
Гарион непонимающе посмотрел на нее.
— Уж не думаешь ли ты, что я позволю кому-нибудь принимать первого ребенка Сенедры?
В канун Ирастайда выпало много снега, и по узким кривым улочкам Ривы пройти было невозможно. У Сенедры испортилось настроение. Талия ее все увеличивалась, она стала неуклюжей, и кроме того, на нее угнетающе действовало вынужденное заточение в цитадели. Полгара спокойно воспринимала вспышки гнева и потоки слез маленькой королевы; ее лицо почти не меняло выражения, даже когда буря крепчала.
— Ты же хочешь этого ребенка, правда? — спросила она как-то в один из таких «штормовых» деньков.
— Конечно, — с негодованием ответила Сенедра.
— Ну, тогда тебе придется потерпеть. Это единственный известный мне способ обзавестись ребенком.
— Не пытайтесь урезонить меня, госпожа Полгара, — взорвалась Сенедра. — У меня просто сейчас такое настроение.
Полгара посмотрела на нее с некоторым любопытством, и Сенедра неожиданно рассмеялась.
— Я веду себя глупо, правда?
— Да, немного.
— А все потому, что я чувствую себя огромной и страшной.
— Это пройдет, Сенедра.
— Иногда я жалею, что люди не откладывают яиц, как птицы.
— Мне все же больше нравится старый проверенный способ, моя милая. Да и потом, мне кажется, ты вряд ли усидела бы в гнезде.
Ирастайд в этом году прошел тихо. Празднования на Острове были искренними, но не шумными. Казалось, все население Ривы затаило дыхание, ожидая более значительного повода для торжества. Зима оказалась щедрой на снег и морозы. Примерно через месяц после Ирастайда наступила недолгая оттепель — на день или два, а затем снова воцарилась стужа, превратившая намокшие сугробы в ледяные кирпичи. Медленно тянулись недели; все ждали.
— Нет, ты только посмотри! — однажды утром сердито сказала Сенедра Гариону.
— Куда, дорогая? — ласково спросил он.
— Туда! — Она с раздражением указала в окно. — Опять снег идет. — В ее голосе звучала осуждающая нотка.
— Я не виноват, — ответил он, словно оправдываясь.
— Разве я тебя обвиняю?
Она неуклюже повернулась, чтобы посмотреть на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
— Кто?
— На память тут же приходят твои друзья гролимы, — ответил Шелк, — или потомственные отравители найсанцы, да и кое-кто из толнедрийцев. Пока не выяснятся подробности этого дела, я бы не стал придерживаться какой-то определенной версии. — Он поднял окровавленное белье. — Начну с этого. Завтра утром хочу отнести его в город и показать всем портным и белошвейкам, кого встречу по дороге. Может, смогу что-то узнать про ткань, да и стежок вдоль кромки необычный. Если мне кто-нибудь скажет что-то определенное об этом, мы получим зацепку, с которой уже можно будет поработать.
Бренд внимательно посмотрел на застывшее, накрытое одеялом тело женщины, которая пыталась убить Сенедру.
— Если она проникла в цитадель через какие-то! ворота, — решил он, — то наверняка проходила мимо часового и должна была придумать какой-нибудь предлог, чтобы войти. Я соберу всех, кто стоял на часах в последнюю неделю, и приведу их сюда, чтобы они на нее посмотрели. А узнав, как она сюда попала, мы попробуем проследить, откуда она появилась. Хотелось бы мне найти корабль, на котором она приплыла, и поговорить с капитаном.
— А мне что делать? — спросил Гарион.
— Наверное, тебе лучше быть поближе к Сенедре, — предложил Шелк. — Как только Полгара покидает комнату, ты входишь и занимаешь ее место. Ведь могут случиться и другие попытки нападения на нее, и, думаю, нам всем будет спокойнее, если вокруг Сенедры встанет надежный заслон.
Под бдительным присмотром Полгары Сенедра спокойно провела ночь, и на следующее утро ее дыхание было уже более ровным. Она горько жаловалась на вкус лекарств, которые ей приходилось принимать, а Полгара с большим интересом слушала пространную тираду королевы на эту тему.
— Да, милая, — любезно согласилась Полгара, — а теперь выпей-ка все.
— Оно обязательно должно быть таким ужасным? — вздрогнув от отвращения, спросила Сенедра.
— Конечно. Если бы лекарства были вкусными, у больных могло бы появиться искушение не выздоравливать, чтобы наслаждаться ими. Чем хуже они на вкус, тем быстрее ты поправишься.
После полудня вернулся Шелк; лицо его было недовольным.
— Я и не представлял, сколько существует способов сшить два куска тряпки, — проворчал он.
— Не повезло, я так понимаю? — спросил Гарион.
— В общем, нет, — ответил Шелк, падая на стул. — Зато мне удалось собрать массу догадок разных грамотеев.
— Ну и?..
— Один портной ставил в заклад свое доброе имя, что этот стежок используется исключительно в Найсе. Некая белошвейка под большим секретом сказала мне, что это белье из Алгарии. А какой-то слабоумный заявил, что эта сорочка принадлежала моряку, потому что-де таким стежком всегда штопают паруса.
— О чем это ты, Шелк? — спросила Полгара, проходя через гостиную, чтобы снова занять свое место у постели Сенедры.
— Пытаюсь найти человека, который знает, что за стежок идет по краю этой штуки, — с отвращением ответил он и взмахнул запачканной кровью рубашкой.
— Ну-ка, дай посмотреть.
Шелк молча вручил рубашку ей.
Полгаре оказалось достаточно одного взгляда.
— Северо-восточная Драсния, — сказала она, возвращая ему сорочку. — Где-то возле города Реон.
— Ты уверена? — Шелк поспешно встал. Она кивнула:
— Такой стежок появился несколько веков назад — еще тогда, когда вся тамошняя одежда шилась из оленьей кожи.
— Ничего себе, — сказал Шелк.
— Что?
— Я весь день бегал с этой тряпкой вверх-вниз по лестницам, туда-сюда по всем швейным мастерским в Риве, а все, что надо было сделать, — просто показать это тебе.
— Значит, убийца из Драснии, — сказал Гарион.
— Из северо-восточной Драснии, — поправил его Шелк. — А люди у них там очень странные, еще хуже, чем те, которые живут на болотах.
— Странные?
— Ни во что не вмешиваются, рот держат на замке, недружелюбные, делятся на кланы, очень скрытные. Каждый человек в северо-восточной Драснии ведет себя так, словно у него в рукаве — все государственные тайны.
— За что им ненавидеть Сенедру? — недоуменно нахмурившись, спросил Гарион.
— Я бы не стал особо налегать на то, что убийцу послали из Драснии, Гарион, — сказал Шелк. — Люди, которые нанимают других, чтобы за них совершили убийство, не станут искать наемников возле своего дома, а потом, хотя в мире немало убийц, женщины среди них крайне редки.
Когда установились зимние холода, Полгара наконец заявила, что опасность для Сенедры миновала.
— Я все-таки останусь, — прибавила она. — Дарник и Эрранд прекрасно справятся дома и без меня, а иначе, боюсь, не успею я вернуться, как снова надо будет ехать сюда.
Гарион непонимающе посмотрел на нее.
— Уж не думаешь ли ты, что я позволю кому-нибудь принимать первого ребенка Сенедры?
В канун Ирастайда выпало много снега, и по узким кривым улочкам Ривы пройти было невозможно. У Сенедры испортилось настроение. Талия ее все увеличивалась, она стала неуклюжей, и кроме того, на нее угнетающе действовало вынужденное заточение в цитадели. Полгара спокойно воспринимала вспышки гнева и потоки слез маленькой королевы; ее лицо почти не меняло выражения, даже когда буря крепчала.
— Ты же хочешь этого ребенка, правда? — спросила она как-то в один из таких «штормовых» деньков.
— Конечно, — с негодованием ответила Сенедра.
— Ну, тогда тебе придется потерпеть. Это единственный известный мне способ обзавестись ребенком.
— Не пытайтесь урезонить меня, госпожа Полгара, — взорвалась Сенедра. — У меня просто сейчас такое настроение.
Полгара посмотрела на нее с некоторым любопытством, и Сенедра неожиданно рассмеялась.
— Я веду себя глупо, правда?
— Да, немного.
— А все потому, что я чувствую себя огромной и страшной.
— Это пройдет, Сенедра.
— Иногда я жалею, что люди не откладывают яиц, как птицы.
— Мне все же больше нравится старый проверенный способ, моя милая. Да и потом, мне кажется, ты вряд ли усидела бы в гнезде.
Ирастайд в этом году прошел тихо. Празднования на Острове были искренними, но не шумными. Казалось, все население Ривы затаило дыхание, ожидая более значительного повода для торжества. Зима оказалась щедрой на снег и морозы. Примерно через месяц после Ирастайда наступила недолгая оттепель — на день или два, а затем снова воцарилась стужа, превратившая намокшие сугробы в ледяные кирпичи. Медленно тянулись недели; все ждали.
— Нет, ты только посмотри! — однажды утром сердито сказала Сенедра Гариону.
— Куда, дорогая? — ласково спросил он.
— Туда! — Она с раздражением указала в окно. — Опять снег идет. — В ее голосе звучала осуждающая нотка.
— Я не виноват, — ответил он, словно оправдываясь.
— Разве я тебя обвиняю?
Она неуклюже повернулась, чтобы посмотреть на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108