— Мы все сейчас идем прямо в церковь, — объявил он, — и вас там поженят. — Он указал мечом на покореженную дверь. — Пошли! — скомандовал он.
И таким образом счастливо завершилась одна из величайших в мире историй трагической любви. Мандореллен и его Нерина обвенчались в тот же день, и Гарион в буквальном смысле стоял у них над душой со своим пылающим мечом в руках.
Короче говоря, Гарион был вполне доволен собой и тем, как ему удалось разобраться в столь запутанной ситуации. На следующее утро он вернулся в Риву в весьма благодушном настроении.
Глава 10
— Ну вот, — рассказывал Гарион, сидя рядом с Сенедрой в их голубой гостиной вечером . того же дня, — когда мы вернулись в замок Мандореллена и сказали, что они могут пожениться, Нерина сразу же нашла массу возражений.
— Я всегда думала, что она его любит, — сказала Сенедра.
— Любит, но после того, как она все годы была главным действующим лицом этой трагедии, ей стало жаль расставаться с этой ролью. Она никак не могла выбросить из головы мысли о благородном страдании.
— Не издевайся, Гарион. Сердце женщины — загадка.
— У меня от этих арендийцев голова болит. Сначала она навязала ему приданое — и немалое.
— Ну, это вроде разумно.
— Особенно если принять во внимание, что платить за него пришлось мне.
— Тебе? С какой стати?
— Ты забыла, что я ее опекун? Несмотря на ее высокопарный стиль и все эти «господин мой», торгуется она почище драснийского купца. Когда мы наконец сошлись в цене, мой кошелек успел изрядно похудеть. И еще ей понадобилось формальное письменное согласие, и вуаль, и дама для сопровождения, и кольцо, и цветы. А я с каждой минутой все больше выходил из себя.
— Ты ни о чем не забыл?
— Вроде бы нет.
— А разве Мандореллен не сделал ей предложения? — Сенедра наклонилась вперед, ее лицо приняло сосредоточенное выражение. — Я уверена, что она стала бы на этом настаивать.
— Ты права, я об этом чуть не забыл. Она печально покачала головой.
— Ах, Гарион, — осуждающе произнесла она.
— Это было раньше — сразу после торговли о приданом. В общем, он сделал ей предложение, а я заставил ее согласиться, и тогда…
— Погоди минутку, — прервала его Сенедра, подняв вверх маленькую ручку. — Не торопись-ка. Что именно он сказал при этом?
Гарион почесал за ухом.
— Я, кажется, забыл, — признался он.
— Попытайся вспомнить, — настаивала она. — Пожалуйста.
— Значит, так, — задумался он, уставившись на резные балки потолка. — Сначала она возражала против того, чтобы он делал предложение до того, как они «получше познакомятся», по ее выражению. По-моему, она имела в виду все эти свидания в уединенных местах и любовные послания, цветы и нежные взгляды.
Сенедра бросила на него быстрый взгляд исподлобья.
— Ты знаешь, иногда ты кого угодно можешь вывести из себя. У тебя чуткости не больше, чем у деревянного чурбана.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Не важно. Расскажи мне, что произошло потом.
— Ну, я и выложил ей напрямик, что не потерплю всей этой чепухи. Я сказал, что они уже давно знакомы и пора с этим покончить.
— Ты был просто очарователен, — саркастически заметила она.
— Сенедра, да в чем же дело?
— Не важно. Продолжай. Вечно ты тянешь кота за хвост.
— Я? Это ты меня все время перебиваешь.
— Да рассказывай же, Гарион. Он пожал плечами.
— Да вот, собственно, почти и все. Он сделал ей предложение, она согласилась; потом я повел их в церковь.
— Слова, Гарион, — настаивала она. — Слова. Что именно он сказал?
— Ничего потрясающего. Что-то вроде «ты согласна взять меня в мужья, Нерина».
— Ах, — проговорила Сенедра дрогнувшим голосом. Он поразился, увидев слезы у нее на глазах.
— Да в чем же дело? — спросил он.
— Не важно, — ответила она и вытерла глаза тонким носовым платком. — А что она ответила?
— Она сказала, что у нее не было времени, чтобы обдумать ответ, поэтому я приказал ей согласиться.
— И?..
— Она сказала: «Я беру вас в мужья, господин Мандореллен, всем сердцем».
— Ах, — снова проронила Сенедра и опять поднесла платок к покрасневшим глазам. — Как это прекрасно.
— Ну, если ты так считаешь, — сказал он. — Мне это показалось слишком затянутым.
— Иногда ты просто безнадежен, — произнесла она. Затем грустно вздохнула. — Мне никогда не делали формального предложения.
— Разумеется, делали, — возмущенно произнес он. — Разве ты не помнишь всю эту церемонию, когда вы с толнедрийским послом вошли в Тронный зал?
— Это я тебе делала предложение, Гарион, — напомнила она ему, тряхнув золотыми кудрями. — Я предстала перед твоим троном и спросила тебя, согласен ли ты взять меня в жены. Ты согласился, и на этом все завершилось. Меня ты никогда об этом не просил.
Он, нахмурив брови, задумался.
— Не может быть, чтобы не просил.
— Никогда.
— Ну, раз уж мы поженились, значит, это не так уж и важно, правда?
Лицо молодой женщины окаменело. Он перехватил ее застывший взгляд.
— Ну неужели же это так важно, Сенедра? — спросил он у нее.
— Да, Гарион. Важно. Он вздохнул.
— Ну ладно. Придется мне это сделать.
— Что сделать?
— Предложение. Выходи за меня замуж, Сенедра.
— Это все, на что ты способен?
Он окинул ее долгим, внимательным взглядом. Надо признаться, что вид у нее был очень соблазнительный. Одетая в бледно-зеленое платье, все в оборочках и кружавчиках, она сидела на стуле, выпрямив спину, капризно прикусив губу. Гарион поднялся с места, подошел к ней и элегантно опустился на колени. Взяв ее маленькую ручку в свои ладони, он испытующе заглянул ей в лицо, пытаясь изобразить то безграничное обожание, которое было написано на лице Мандореллена, когда он делал предложение прекрасной Нерине.
— Согласны ли вы, ваше императорское величество, взять меня в мужья? — спросил он. — Я почти ничего не могу предложить вам, кроме честного, любящего сердца и вечной преданности.
— Ты что, смеешься надо мной? — с подозрением спросила Сенедра.
— Нет, — сказал он. — Ты хотела официального предложения, вот я тебе его и сделал. Ну?
— Что «ну»?
— Ты согласна выйти за меня замуж? Она лукаво поглядела на него, глаза ее сверкнули. Затем она нежно взъерошила ему волосы.
— Я подумаю, — ответила Сенедра.
— Что значит — подумаешь?
— Кто знает? — кокетливо сказала она. — Может, найдутся претенденты получше. Поднимайся, Гарион. Если ты так и будешь стоять на полу, твои штаны отвиснут на коленях.
Он поднялся на ноги.
— Ох уж эти женщины! — воскликнул он, театрально заламывая руки.
Сенедра наградила его одним из тех быстрых, исподлобья, взглядов, от которых, пока он не раскусил, что это просто притворство, у него всегда слабели колени.
— Разве ты меня больше не любишь? — спросила она дрожащим голосом, изображая маленькую девочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108