В одном месте по сердитому лопотанью он догадался, что потревожил барсука. Потом он наткнулся на скалу и внутренним зрением прошелся по ее плоской поверхности, выискивая трещины.
— Слева, — тихо сказал Дарник, — это не расселина?
Гарион нашел указанное место и проник еще ниже. Трещина, казалось, с его продвижением вниз становилась все более сырой.
— Здесь мокро, — прошептал он Дарнику, — но трещина такая узкая, что вода почти не поднимается вверх.
— Давай сделаем ее пошире, но не намного.
Гарион направил усилие воли вниз, чувствуя, как сила Дарника присоединяется к нему. Вместе им удалось сделать трещину в скале немного пошире. Вода, находившаяся под каменной прослойкой, хлынула вверх. Они прекратили воздействие и почувствовали, как вода начала размывать пересохший слой грунта под стеной, растекаясь все шире под поверхностью земли.
— Идем дальше, — прошептал Дарник. — Надо открыть трещины еще в шести-семи местах под стеной, чтобы почва хорошо намокла. А завтра ночью мы сделаем эти трещины пошире.
— А весь холм не будет смыт? — тоже шепотом спросил Гарион.
— Может быть.
— Тогда нашим войскам будет трудновато здесь идти.
— Я не сомневаюсь в том, что они промочат ноги, — сказал Дарник, — но это все же лучше, чем взбираться на стену по приставной лестнице, когда тебе льют на голову кипящее масло, не правда ли?
— Намного лучше, — с готовностью согласился Гарион.
Они продолжали свой путь в зябкой ночи. Вдруг что-то задело щеку Гариона. Сначала он не обратил внимания, но вот опять — что-то мягкое, сырое и холодное тронуло его лицо. Сердце его упало.
— Дарник, — прошептал он, — снег пошел.
— Так я и думал. Это может плохо для нас обернуться.
Снег продолжал падать всю ночь и даже следующее утро. Хотя время от времени вокруг мрачной крепости задувал порывистый ветер, все же снегопад был очень тихий. Снег был рыхлый, мокрый — такой, который, едва упав на землю, тут же превращается в слякоть.
Незадолго до полудня Гарион и Лелдорин, накинув толстые шерстяные плащи и обув тяжелые сапоги, вышли из засыпанного снегом лагеря в сторону северной стены Реона. Примерно в двух сотнях шагов от подножия холма, на котором покоился город, они начали праздно прогуливаться туда-сюда, всем своим видом стараясь показать, что они не более опасны, чем два солдата из патруля, каковыми якобы и являются. Гарион, взглянув на город, опять увидел красный флаг с черным медведем, и при виде полотнища необъяснимый гнев снова запылал в его душе.
— Ты уверен, что сможешь опознать в темноте свои стрелы? — спросил он друга. — Тут, знаешь ли, много разных стрел понатыкано.
Лелдорин взял лук и выпустил стрелу по пологой дуге в направлении города. Оперенная стрела взмыла в воздух и, повернув к земле, воткнулась в покрытое снегом поле шагах в пятидесяти от начала склона.
— Поверь мне, я могу распознать любую из них на ощупь. — Он потянулся и снова приготовил лук к стрельбе. — Отсырела ли земля под северной стеной?
Гарион послал мысленный импульс к склону холма и почувствовал холодную, вязкую сырость почвы, лежащей сейчас под снегом.
— Не совсем еще, — произнес он. — Вода пропитывает ее медленно.
— Гарион, — серьезно сказал Лелдорин, потянувшись за очередной стрелой, — уже почти полдень. Я знаю, как тщательно все обдумал господин Дарник, но точно ли это сработает?
— Потребуется время, — ответил Гарион. — Сначала надо размочить нижние слои грунта. Потом вода начнет подниматься и пропитывать почву непосредственно под стеной. На это тоже уйдет время; но если вода хлынет изо всех кроличьих нор, люди на стене поймут, что происходит что-то нехорошее.
— А уж кролики что подумают! — усмехнулся Лелдорин и выпустил еще одну стрелу.
Они пошли дальше, и Лелдорин продолжал намечать стрелами линию начала ночной атаки, сохраняя по-прежнему вид напускной небрежности.
— Хорошо, — сказал Гарион. — Ты-то узнаешь свои стрелы, а как же остальные? Все стрелы на ощупь одинаковые.
— Очень просто, — улыбнулся молодой лучник. — Я проберусь ночью, найду мои стрелы и свяжу их шнуром. Дойдя до этого шнура, ты останавливаешься и ждешь, когда упадет стена. Потом идешь в атаку.
Мы таким образом не одну сотню лет нападаем на мимбрийские дома в Астурии.
Весь остаток этого снежного дня Гарион и Дарник проверяли уровень сырого слоя на северном склоне холма, державшего на себе город Реон.
— Совсем скоро начнется размыв, Гарион, — сообщил Дарник, когда начало смеркаться.
В нижней части склона в некоторых местах вода уже начала просачиваться наружу и проступать сквозь снег.
— Хорошо, что темнеет, — ответил Гарион, передергивая плечами под кольчугой. В любых доспехах он чувствовал себя неуютно, а перед атакой на город волнение и дурные предчувствия причудливо сплелись в его душе.
Дарник, старый друг, посмотрел на него с тем пониманием, которое проникает сквозь любые попытки спрятать чувства. Он улыбнулся немного грустно.
— Что же делают два деревенских парня-молодца в войне в восточной Драснии? — спросил он.
— Побеждают, я надеюсь.
— Мы победим, Гарион, — заверил его Дарник, в страстном порыве кладя руку на плечо своего младшего товарища. — Сендарийцы всегда побеждают в последнее время.
Примерно за час до полуночи Мандореллен начал передвигать осадные машины, оставив несколько на старых местах, чтобы продолжать ставшую уже привычной бомбардировку восточной и западной частей стены, — это было необходимо для того, чтобы отвлечь армию в городе от истинных намерений нападавших. По истечении последнего часа Гарион, Лелдорин, Дарник и Шелк, крадучись, осторожно направились в сторону линии стрел, торчавших из снега.
— Вот одна, — прошептал Дарник. Его вытянутая рука нащупала древко стрелы.
— Ну-ка, — пробормотал Лелдорин, — дай мне посмотреть. — Он подошел к кузнецу и опустился рядом с ним на колени прямо в грязь. — Да, Гарион, — сказал он, — это одна из моих. Они отстоят друг от друга шагов на десять.
К ним подошел Шелк.
— Покажи, как ты узнаешь их, — едва слышно попросил он.
— Оперение, — ответил Лелдорин. — Я всегда привязываю его при помощи скрученной жилы. Шелк потрогал оперение одной стрелы.
— Хорошо, — сказал он. — Теперь и я смогу их узнать.
— Ты уверен? — спросил Лелдорин.
— Если я на ощупь могу сосчитать количество очков на каждой стороне игральной кости, то уж конечно отличу жилу от льняной нити, — ответил Шелк.
— Хорошо. Тогда начнем отсюда. — Лелдорин привязал конец веревки, смотанной в клубок, к древку стрелы. — Я иду сюда, а ты — туда.
— Хорошо. — Шелк привязал к этой же стреле свою веревку и повернулся к Гариону и Дарнику. — Эй, вы двое, не переборщите с водой, — сказал он, — я не хочу погибнуть в грязевом потоке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
— Слева, — тихо сказал Дарник, — это не расселина?
Гарион нашел указанное место и проник еще ниже. Трещина, казалось, с его продвижением вниз становилась все более сырой.
— Здесь мокро, — прошептал он Дарнику, — но трещина такая узкая, что вода почти не поднимается вверх.
— Давай сделаем ее пошире, но не намного.
Гарион направил усилие воли вниз, чувствуя, как сила Дарника присоединяется к нему. Вместе им удалось сделать трещину в скале немного пошире. Вода, находившаяся под каменной прослойкой, хлынула вверх. Они прекратили воздействие и почувствовали, как вода начала размывать пересохший слой грунта под стеной, растекаясь все шире под поверхностью земли.
— Идем дальше, — прошептал Дарник. — Надо открыть трещины еще в шести-семи местах под стеной, чтобы почва хорошо намокла. А завтра ночью мы сделаем эти трещины пошире.
— А весь холм не будет смыт? — тоже шепотом спросил Гарион.
— Может быть.
— Тогда нашим войскам будет трудновато здесь идти.
— Я не сомневаюсь в том, что они промочат ноги, — сказал Дарник, — но это все же лучше, чем взбираться на стену по приставной лестнице, когда тебе льют на голову кипящее масло, не правда ли?
— Намного лучше, — с готовностью согласился Гарион.
Они продолжали свой путь в зябкой ночи. Вдруг что-то задело щеку Гариона. Сначала он не обратил внимания, но вот опять — что-то мягкое, сырое и холодное тронуло его лицо. Сердце его упало.
— Дарник, — прошептал он, — снег пошел.
— Так я и думал. Это может плохо для нас обернуться.
Снег продолжал падать всю ночь и даже следующее утро. Хотя время от времени вокруг мрачной крепости задувал порывистый ветер, все же снегопад был очень тихий. Снег был рыхлый, мокрый — такой, который, едва упав на землю, тут же превращается в слякоть.
Незадолго до полудня Гарион и Лелдорин, накинув толстые шерстяные плащи и обув тяжелые сапоги, вышли из засыпанного снегом лагеря в сторону северной стены Реона. Примерно в двух сотнях шагов от подножия холма, на котором покоился город, они начали праздно прогуливаться туда-сюда, всем своим видом стараясь показать, что они не более опасны, чем два солдата из патруля, каковыми якобы и являются. Гарион, взглянув на город, опять увидел красный флаг с черным медведем, и при виде полотнища необъяснимый гнев снова запылал в его душе.
— Ты уверен, что сможешь опознать в темноте свои стрелы? — спросил он друга. — Тут, знаешь ли, много разных стрел понатыкано.
Лелдорин взял лук и выпустил стрелу по пологой дуге в направлении города. Оперенная стрела взмыла в воздух и, повернув к земле, воткнулась в покрытое снегом поле шагах в пятидесяти от начала склона.
— Поверь мне, я могу распознать любую из них на ощупь. — Он потянулся и снова приготовил лук к стрельбе. — Отсырела ли земля под северной стеной?
Гарион послал мысленный импульс к склону холма и почувствовал холодную, вязкую сырость почвы, лежащей сейчас под снегом.
— Не совсем еще, — произнес он. — Вода пропитывает ее медленно.
— Гарион, — серьезно сказал Лелдорин, потянувшись за очередной стрелой, — уже почти полдень. Я знаю, как тщательно все обдумал господин Дарник, но точно ли это сработает?
— Потребуется время, — ответил Гарион. — Сначала надо размочить нижние слои грунта. Потом вода начнет подниматься и пропитывать почву непосредственно под стеной. На это тоже уйдет время; но если вода хлынет изо всех кроличьих нор, люди на стене поймут, что происходит что-то нехорошее.
— А уж кролики что подумают! — усмехнулся Лелдорин и выпустил еще одну стрелу.
Они пошли дальше, и Лелдорин продолжал намечать стрелами линию начала ночной атаки, сохраняя по-прежнему вид напускной небрежности.
— Хорошо, — сказал Гарион. — Ты-то узнаешь свои стрелы, а как же остальные? Все стрелы на ощупь одинаковые.
— Очень просто, — улыбнулся молодой лучник. — Я проберусь ночью, найду мои стрелы и свяжу их шнуром. Дойдя до этого шнура, ты останавливаешься и ждешь, когда упадет стена. Потом идешь в атаку.
Мы таким образом не одну сотню лет нападаем на мимбрийские дома в Астурии.
Весь остаток этого снежного дня Гарион и Дарник проверяли уровень сырого слоя на северном склоне холма, державшего на себе город Реон.
— Совсем скоро начнется размыв, Гарион, — сообщил Дарник, когда начало смеркаться.
В нижней части склона в некоторых местах вода уже начала просачиваться наружу и проступать сквозь снег.
— Хорошо, что темнеет, — ответил Гарион, передергивая плечами под кольчугой. В любых доспехах он чувствовал себя неуютно, а перед атакой на город волнение и дурные предчувствия причудливо сплелись в его душе.
Дарник, старый друг, посмотрел на него с тем пониманием, которое проникает сквозь любые попытки спрятать чувства. Он улыбнулся немного грустно.
— Что же делают два деревенских парня-молодца в войне в восточной Драснии? — спросил он.
— Побеждают, я надеюсь.
— Мы победим, Гарион, — заверил его Дарник, в страстном порыве кладя руку на плечо своего младшего товарища. — Сендарийцы всегда побеждают в последнее время.
Примерно за час до полуночи Мандореллен начал передвигать осадные машины, оставив несколько на старых местах, чтобы продолжать ставшую уже привычной бомбардировку восточной и западной частей стены, — это было необходимо для того, чтобы отвлечь армию в городе от истинных намерений нападавших. По истечении последнего часа Гарион, Лелдорин, Дарник и Шелк, крадучись, осторожно направились в сторону линии стрел, торчавших из снега.
— Вот одна, — прошептал Дарник. Его вытянутая рука нащупала древко стрелы.
— Ну-ка, — пробормотал Лелдорин, — дай мне посмотреть. — Он подошел к кузнецу и опустился рядом с ним на колени прямо в грязь. — Да, Гарион, — сказал он, — это одна из моих. Они отстоят друг от друга шагов на десять.
К ним подошел Шелк.
— Покажи, как ты узнаешь их, — едва слышно попросил он.
— Оперение, — ответил Лелдорин. — Я всегда привязываю его при помощи скрученной жилы. Шелк потрогал оперение одной стрелы.
— Хорошо, — сказал он. — Теперь и я смогу их узнать.
— Ты уверен? — спросил Лелдорин.
— Если я на ощупь могу сосчитать количество очков на каждой стороне игральной кости, то уж конечно отличу жилу от льняной нити, — ответил Шелк.
— Хорошо. Тогда начнем отсюда. — Лелдорин привязал конец веревки, смотанной в клубок, к древку стрелы. — Я иду сюда, а ты — туда.
— Хорошо. — Шелк привязал к этой же стреле свою веревку и повернулся к Гариону и Дарнику. — Эй, вы двое, не переборщите с водой, — сказал он, — я не хочу погибнуть в грязевом потоке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108