— Он же совсем маленький, — запротестовал Гарион.
— Его враг боится того, кто вырастет из него, а не того, кто он сейчас. Вспомни, это бывало и раньше.
— Когда Ашарак убил моих родителей? Она кивнула:
— На самом деле он хотел добраться до тебя.
— Но как мне защитить Гэрана от его собственной матери? То есть, если этот человек является Сенедре во сне и заставляет ее подчиняться ему, как же я смогу…
— Больше такого не произойдет, Белгарион. Я позабочусь об этом.
— Как ты это сделаешь? Ты ведь… м-м-м…
— Умерла? Это не совсем верно, но не важно. Гэран сейчас в безопасности, а Сенедра немного успокоится. Нам надо поговорить о другом.
— Хорошо.
— Ты вплотную подобрался к чему-то очень важному. Я не могу сказать всего, но тебе и впрямь надо взглянуть на оригинал Мринских рукописей. Ты должен увидеть, что скрыто там.
— Я не могу оставить сейчас Сенедру.
— С ней все будет в порядке, а это дело можешь сделать только ты. Отправляйся в часовню на реке Мрин и взгляни на рукописи. Это чрезвычайно важно.
Гарион поежился.
— Хорошо, — сказал он, — я отправлюсь завтра утром.
— И еще.
— Что?
— Возьми с собой Шар.
— Шар?
— Без него ты не сможешь разглядеть то, что должен увидеть.
— Я не совсем тебя понял.
— Поймешь, когда будешь на месте.
— Хорошо, Поледра, — сказал он. — Я и сам не знаю, почему возражаю. Всю свою жизнь я делаю то, чего совершенно не понимаю.
— В свое время все станет ясно, — заверила она его. Затем осуждающе посмотрела на него. — Гарион, — сказала она таким строгим тоном, что Гарион не мог не ответить:
— Да?
— Тебе не стоит бродить по ночам босиком, знаешь ли. Ты можешь простудиться.
Корабль, который он нанял в Коту, был предназначен для путешествий по реке — широкое суденышко с очень мелкой осадкой. На веслах сидели крепкие ребята; они развили приличную скорость, гребя против медленного течения реки Мрин, лениво извивающейся среди болот.
К ночи они поднялись на десять миль вверх от Коту, и капитан старательно пришвартовал свой корабль к какой-то коряге просмоленным канатом.
— Плохо в темноте искать проток, — сказал он Гариону. — Один неверный поворот, и следующий месяц мы проведем, блуждая по болотам.
— Вам лучше знать, капитан, — ответил тот. — Я не буду вам мешать.
— Может, кружечку эля, ваше величество? — предложил капитан.
— Это неплохая мысль, — согласился Гарион.
С кружкой в руке, облокотясь на перила, Гарион смотрел на мелькающие огоньки светлячков и слушал бесконечные песни лягушек. Стояла теплая весенняя ночь, и сырой, густой запах болот наполнял его ноздри.
Послышался тихий всплеск — наверное, это рыба, а может быть, выдра нырнула.
— Белгарион? — отчетливо раздался странный писклявый голосок. Он шел откуда-то от воды. Гарион вглядывался в бархатную темноту.
— Белгарион? — снова послышался голос.
— Да… — осторожно ответил Гарион.
— Мне надо сказать тебе кое-что.
Последовал еще один тихий всплеск, и корабль немного качнулся. Швартов, закрепленный за корягу, погрузился в воду, и некая тень быстро скользнула по нему вверх и перемахнула через поручень. Тут она остановилась, и Гарион услышал, как на палубу капает вода. Маленькая, чуть выше четырех футов фигурка двинулась к нему забавной шаркающей походкой.
— Ты постарел, — сказало существо.
— Бывает, — ответил Гарион, пристально вглядываясь, чтобы узнать, кто это.
Из-за облаков выскользнула луна, и оказалось, что Гарион смотрит прямо в заросшее шерстью большеглазое лицо болотного жителя — фенлина.
— Тюпик? — недоверчиво спросил он. — Это ты?
— Не забыл… — Маленькое, покрытое шерстью существо явно обрадовалось.
— Конечно, я тебя помню.
Корабль качнулся еще раз, и вверх по швартову взбежала еще одна маленькая мохнатая тень. Тюпик недовольно повернулся.
— Поппи! — сердито чирикнул он. — Иди домой!
— Нет, — спокойно ответила она.
— Ты должна делать то, что я тебе говорю! — сказал он ей, топая ногой по палубе.
— Почему?
Тюпик в отчаянии посмотрел на нее.
— Они все такие? — спросил он Гариона.
— Кто — «они»?
— Женщины, — с отвращением произнес Тюпик.
— Большинство из них — да. Тюпик вздохнул.
— Как поживает Вордей? — спросил их Гарион. Поппи издала всхлип отчаяния.
— Нашей матушки больше нет, — сказала она печально.
— Мне очень жаль.
— Она очень устала от жизни, — вздохнул Тюпик.
— Мы покрыли ее цветами, — добавила Поппи. — И заперли ее дом.
— Ей бы это понравилось.
— Она сказала, что однажды ты вернешься, — сказал ему Тюпик. — Она была очень мудрой.
— Да.
— Она сказала, что мы должны подождать, когда ты вернешься, и тогда передать тебе вот что…
— Что же?
— Зло выступает против тебя.
— Я уж и сам начал это подозревать.
— Мама просила передать тебе, что у зла много лиц и что эти лица не всегда похожи друг на друга, но то, что стоит за ними, не имеет никакого лица, оно исходит из такой дали, которую ты не можешь себе представить.
— Я не совсем понял.
— Оно пришло из-за звезд, — сказал Тюпик. Гарион пристально смотрел на него.
— Вот это нам и надо было передать, — заверила его Поппи. — Тюпик слово в слово сказал тебе то, что мама ему велела.
— Расскажи Белгарату про маму, — сказал Тюпик, — и передай, что она хотела поблагодарить его.
— Передам.
— До свидания, Белгарион, — сказал фенлин.
Поппи издала тихий проникновенный звук, подбежала, шлепая, и ткнулась носом в руку Гариона.
А затем они оба ускользнули куда-то в сторону и пропали в темных водах болот.
Глава 16
Место оказалось очень мрачным. На краю плоской унылой равнины, поросшей жесткой бурой травой, жалась к берегу реки деревня. За широким изгибом реки Мрин расстилались бесконечные зелено-коричневые просторы болот. Деревня состояла из двух дюжин домов серого цвета — все они скучились вокруг прямоугольного каменного здания часовни. Настилы шаткой пристани, изготовленные из выбеленного до цвета голых костей сплавного леса, тянулись в реку, как пальцы скелета; сохли рыбачьи сети, растянутые на шестах, наполняя рыбным запахом влажный воздух, звеневший от комаров.
Корабль прибыл около полудня, и Гарион немедленно покинул ветхую пристань и по грязной, изрытой колеями улице отправился к часовне, ступая осторожно, чтобы не поскользнуться, ощущая любопытство в тупых взглядах деревенских жителей, — они разглядывали его и Ривский меч, висевший у него за спиной.
Когда он, подойдя к потускневшим бронзовым воротам, испросил разрешения войти, священники, охранявшие часовню, встретили его подобострастно, почти раболепно. Они провели его через вымощенный плитками двор, с гордостью показали ветхую конуру и толстый просмоленный столб, на котором сохранился обрывок цепи — здесь провел свои последние дни сумасшедший Мринский пророк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108