Но в начале осени до них дошло, однако, не столь радостное известие. В печальных выражениях генерал Вэрен сообщал о том, что здоровье отца Сенедры, императора Рэн Боуруна XXIII, резко пошатнулось, и советовал им поторопиться в Тол-Хонет. К счастью, небо было ясным, и корабль, на котором отправились в путь ривский король и его безутешная маленькая жена, легко бежал по волнам, подгоняемый крепким ветерком. Через неделю они добрались до Тол-Хорба, расположенного в широком устье Недраны, и двинулись вверх по реке к толнедрийской столице Тол-Хонету.
Не успели они пройти и нескольких миль, как корабль их встретила флотилия белых и золотых барж, которые сопровождали их до самого Тол-Хонета. На баржах толпились юные толнедрийки, они разбрасывали лепестки роз по водной глади Недраны и приветствовали принцессу империи традиционными песнопениями.
Гарион стоял рядом с Сенедрой на палубе корабля, слегка нахмурившись.
— Мне думается, эти приветствия не совсем уместны, — сказал он.
— Таков обычай, — объяснила ему Сенедра. — Членов императорской семьи всегда сопровождает почетный эскорт.
Гарион прислушался к словам песни.
— В Толнедре что, ничего не слышали о твоем замужестве? — спросил он. — Они приветствуют принцессу империи, а не ривскую королеву.
— Мы — провинциальный народ, Гарион, — объяснила Сенедра. — В глазах толнедрийцев принцесса империи гораздо важнее, чем королева какого-то далекого острова.
Песнопения сопровождали их на всем пути вверх по реке. Едва показались белые стены Тол-Хонета, с крепостных стен раздались звуки фанфар. На мраморной набережной почетных гостей встречал отряд легионеров в блестящих шлемах с развевающимися на них перьями и с алыми знаменами в руках, чтобы по широким улицам столицы эскортировать к императорскому дворцу. Генерал Вэрен, профессиональный военный, человек плотного телосложения с коротко подстриженными курчавыми волосами и заметной хромотой, встретил их у дворцовых ворот. Он был мрачнее тучи.
— Мы не опоздали, дядюшка? — спросила Сенедра с ноткой испуга в голосе.
Генерал кивнул, затем заключил маленькую королеву в объятия.
— Тебе понадобится все твое мужество, Сенедра, — сказал он ей. — Твой отец серьезно болен.
— Есть какая-нибудь надежда? — спросила она упавшим голосом.
— Надежда всегда есть, — ответил Вэрен, но уверенности в его словах не было.
— Могу я его теперь видеть?
— Конечно. — Генерал хмуро поглядел на Гариона. — Ваше величество, — кивнув, произнес он.
— Ваше высочество, — ответил Гарион, вспомнив, что хитроумный отец Сенедры несколько лет назад, «усыновил» Вэрена, и, следовательно, тот являлся наследником императорской короны.
Вэрен, прихрамывая, провел их по мраморным коридорам огромного дворца в уединенное крыло к двери, по обе стороны которой стояли на страже легионеры в сверкающих латах. Появился Морин, камергер императора, облаченный в коричневую мантию. Морин заметно состарился с того времени, когда Гарион видел его в последний раз, и у него на лице ясно читалось беспокойство о слабеющем императоре.
— Морин, дорогой, — сказала Сенедра, порывисто обнимая лучшего друга своего отца.
— Маленькая моя Сенедра, — нежно произнес он в ответ. — Я так рад, что ты успела. Он все время тебя зовет. Он знает, что ты должна приехать, и, кажется, только на этом и держится.
— Он в сознании? Морин кивнул:
— Часто дремлет, но сознания еще не терял.
Сенедра отстранила его, расправила плечи и старательно изобразила на лице ясную оптимистичную улыбку.
— Хорошо, — сказала она. — Давайте зайдем.
Рэн Боурун лежал на широкой кровати под золотистым балдахином. Он никогда не обладал внушительной фигурой, а болезнь сделала его похожим на скелет. На бледном, осунувшемся лице императора резко выделялся заострившийся нос. Рэн Боурун лежал с закрытыми глазами, каждый вдох давался ему с трудом.
— Отец? — едва слышно, почти шепотом проговорила Сенедра.
Император приоткрыл один глаз.
— Ну, — раздраженно произнес он, — наконец-то явилась.
— Я выехала сразу же, как только узнала о твоей болезни, — сказала она ему, наклоняясь к постели, чтобы поцеловать его в щеку.
— Все равно, ты заставила себя долго ждать, — проворчал он.
— Но теперь, когда я приехала, давай подумаем, как тебе, помочь.
— Не надо меня успокаивать, Сенедра. Мои врачи от меня отказались.
— Да что они понимают? Мы, Боуруны, никогда не умрем.
— Неужели кто-то издал такой указ без моего ведома? — Император поглядел через плечо дочери на своего зятя. — Прекрасно выглядишь, Гарион, — сказал он. — И пожалуйста, не трать даром времени на уверения о том, как прекрасно я выгляжу.
— Да уж, выглядишь ты, прямо скажем, не блестяще, — ответил Гарион.
Рэн Боурун в ответ оскалил зубы в усмешке. Затем снова обратился к дочери.
— Ну что, Сенедра, — довольным голосом сказал он, — из-за чего мы сегодня с тобой подеремся?
— Подеремся? Кто сказал, что мы собираемся драться?
— Мы всегда с тобой деремся. Я давно этого ждал. Я не припомню по-настоящему хорошей драки с того раза, когда ты украла моих легионеров.
— Одолжила, отец, — автоматически поправила она.
— Ты так это называешь? — Он лукаво подмигнул Гариону. — Жаль, что тебя там не было, — хихикнул он. — Эта девчонка довела меня до припадка, а потом стянула все мое войско, пока я бился в судорогах с пеной у рта.
— Одолжила! — воскликнула Сенедра.
Рэн Боурун снова захихикал, но смех перешел в раздирающий горло кашель. Когда приступ миновал, он закрыл глаза и задремал, пока Сенедра стояла, наклонившись над ним.
Приблизительно через четверть часа в комнату неслышно вошел Морин с маленьким пузырьком и серебряной ложечкой.
— Время принимать лекарство, — обратился он к Сенедре. — Не думаю, чтобы это здорово помогало, но мы все равно следуем предписаниям врачей.
— Это ты, Морин? — спросил император, не открывая глаз.
— Да, Рэн Боурун.
— Из Тол-Рейна что-нибудь слышно?
— Да, ваше величество.
— Что они говорят?
— Боюсь, что и там сезон уже тоже закончился.
— Но хоть одно-то дерево с ягодами должно было где-нибудь остаться, — устало произнес император.
— Его величество пожелал отведать свежих ягод, — объяснил Морин Сенедре и Гариону.
— Не просто каких-нибудь ягод, Морин, — прохрипел Рэн Боурун. — Вишен. Я хочу вишен. Тому, кто сейчас принесет мне спелых вишен, я готов пожаловать титул Великого герцога.
— Не капризничай, отец, — принялась увещевать его Сенедра. — Вишни уже два месяца как отошли. Хочешь съесть вкусный спелый персик?
— Я не хочу персиков. Я хочу вишен!
— Но где ж их взять, если на дворе осень.
— Разве дождешься чего-нибудь от слуг, если родная дочь не хочет мне услужить, — обвинил он Сенедру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108