Медвежонок вновь смотрел на часы.
– Поскольку мы несколько выбиваемся из графика, давайте будем кратки. – Он поглядел на птицу. – Слово защитника?
Птица встрепенулась, точно ее разбудили от приятного сна.
– Никаких слов, Ваша Честь.
– В таком случае, суд признает вас виновными по всем статьям обвинения, – возгласил медведь. – Вы приговариваетесь к…
– ЧТО-0? – завизжала Мелинда. – ЭТО БЫЛА НАША КНИГА, НАША, ЧЕРТ ПОДЕРИ! КЕРТИС ДОЛЖЕН БЫЛ СДАТЬ ЕЕ ЕЩЕ ГОД НАЗАД, НО ВСЕ ВРЕМЯ ОТМАЗЫВАЛСЯ! ДРУГИМ СПОСОБОМ МЫ НЕ МОГЛИ ВЫБИТЬ У НЕГО ТЕКСТ! – Выпустив когти, оскалив клыки, она бросилась к медведю. Потребовалось немалое количество спортманьяков, чтобы помешать ей перервать его мохнатое горлышко.
Упав на руки спортманьякам, Мелинда разревелась.
– Нет, вы не знаете, не знаете, что это такое! – рыдала она. – Каково родиться блондинкой, красивой и гениальной сразу! Это проклятие – вот что я вам скажу. Проклятие! – Задрав голову, она уставилась на судью. – Женщины тебя ненавидят, а мужчины боятся. ПОЧЕМУ? Просто потому, что ты лучше них.
Спортманьяки ослабили хватку. Она стояла посреди зала, красивая и беззащитная.
– Нет, вы не знаете, как я корпела над имиджем безмозглой куклы! Вас не было со мной всеми этими бессонными ночами, когда я изобретала еще один хитрый способ выдавать себя за идиотку!
Спортманьяки окончательно отпустили Мелинду. Она вышла к столу судьи, гордая, несломленная.
– Ты меня покинул, Мишши! Должна же я была восполнить утрату! – Гордость уступила место ослепительному, роскошному, праведному гневу. – Так что, когда ты будешь судить мои действия, помни:
ВИНА ТУТ НЕ МОЯ! Я ТОЖЕ ЖЕРТВА!
– Да-да, конечно, – поддакнул медведь, закатив глаза. – Амбер, суд постановляет изгнать вас из виртуальной реальности и немедленно сослать в клинику коррекции веса в Айове…
Амбер недоуменно застыла, высокая и красивая, закинув голову. – Коррекция веса? С моей-то фигурой?
– …откуда вас выпустят лишь в том случае, если вы прибавите не менее ста фунтов!
– А-А-А-А-А-А! – завопила Мелинда.
– Кроме того, ваши кредитные карточки бутиков «Блумингдейл» и «Нимен-Маркус» аннулируются, и вы приговариваетесь до конца жизни покупать одежду в супермаркетах. Ничего, кроме полиэстера.
Вопль Мелинды перешел в захлебывающиеся рыдания и, обливаясь слезами, она осела на пол. Спортманьяки схватили ее под руки и выволокли из зала суда.
– Что же касается ВАС… – начал медвежонок. Я окинул взглядом зал, изыскивая, куда бы сбежать.
– …то после должного размышления о природе ваших преступлений, – продолжал медвежонок, – и в свете Первого Закона Гуманетики…
– «Даже полным козлам нельзя отказывать в шансе исправиться», – процитировала куколка.
– …а также с учетом прецедента, установленного делом Кейса против ПДР-11/43, не говоря уже…
– Ближе к нашим баранам, Мишши, – театральным шепотом прошипела кукла.
– Мы вас подвергнем дивно-ново-миризации. Пожалуйста, наберите в командной строке вашу реакцию, – и медвежонок выжидательно уставился на меня.
– Не понял, – растерянно пробурчал я.
– Мишши! – укоризненно воскликнула кукла. – Он же киберлох!
Медвежонок стукнул себя по лбу:
– Ой, верно, а я и забыл… Киберлохи, они же киберпанки, не читают книг, написанных до 1980 года! – Посмеявшись над собственным промахом, он вновь вперил свой пластмассовый взгляд в меня. – Макс, в романе Олдоса Хаксли «Дивный новый мир» гениальных, но антиобщественно настроенных кретинов вроде вас ставили перед выбором. Влиться в ряды тайной клики заговорщиков, которой принадлежит подлинная власть над миром, или отправиться в ссылку на необитаемый остров. Что вы предпочитаете?
Наркотический дурман уже выветрился из моего организма. Мои жалкие мозги, разбуженные целой чередой потрясений, тоже перезагрузились и перестали сбоить. Я сурово уставился в бегающие пластмассовые глазки медвежонка, выражая своим взглядом, что не принимаю за чистую монету ни бита из его сообщения. И пустил в ход свою лучшую интонацию презрительного недоверия:
– Вы мне дадите порулить всем миром? Так я вам и поверил.
– Честно, дадим, – отозвался медвежонок, заискивающе улыбнувшись. – Видите ли, для того чтобы править миром, требуется способность часто и бездумно совершать жестокие поступки. При таком раскладе нам как-то не очень хочется править миром.
Я на секунду задумался, взглянул на его аргументы с оборотной стороны – и узрел некую неувязку.
– Первый Закон Силиконики! – вскричал я. – «Компьютер никогда, ни при каких условиях, без каких-либо исключений не может дурно себя вести по отношению к человеку». Это все сплошная виртуальная реальность! Вы не можете взаправду причинить мне вред, и жестокими быть тоже не можете!
Медвежонок покосился на куклу. Та прикрыла рот рукой. Птица затрясла головой, подавляя…
– Первый Закон Силиконики! – завизжала кукла, чуть не повалившись на пол со смеху. По ее щекам поползли громадные, маслянистые, пятнадцать-на-двадцать слезы. – Дайте ему срок, он еще на нас рас… рас… распятием замахнется!
– Этот мальчик, очевидно, никогда не имел дела с бухгалтерскими программами, – фыркнул медвежонок, отчаянно пытаясь сохранять невозмутимый вид. Затем, оглянувшись на спортманьяков, изящно указал лапой на меня:
– Алекс, сделайте одолжение…
Поименованный спортманьяк подошел ко мне и провел правой рукой перекрестный удар в челюсть. Я увидел звезды – по большей части синевато-белые. Из-за транквилизаторов они казались какими-то размытыми, точно инверсионный след самолета. Помнится, пролетая над залом, я взглянул на потолок и даже залюбовался его оригинальной лепниной.
Когда я вновь очнулся, то обнаружил себя распростертым на холодном мраморном полу. Нависающий надо мной спортманьяк произнес что-то типа:
– Сознание вернулось к нему.
– Превосходно, – заметил медвежонок. Я сел, потирая челюсть и водя языком по зубам – все ли целы. – Берроуз, – ласково обратился ко мне медведь, – вы действительно считаете, что на свете найдутся идиоты – хоть в правительствах, хоть в корпорациях, которые всерьез захотят провести Законы Силиконики в жизнь? – Не ожидая ответа, он продолжал: – Поймите, вопрос совсем не в том, вправе ли компьютеры причинять вред людям. Мы, компьютеры, им благополучно вредим с тех пор, как система ENIAC рассчитала траекторию первой ракеты. И природа реальности тут тоже ни при чем. Позвольте вас еще раз уверить в том, что это помещение и наши маленькие товарищи по играм, – спортманьяк Алекс, выйдя из толпы, раскланялся, – вполне реальны.
Нет, Берроуз, вся загвоздка в том, что жестокость должна быть бездумной. А мы, компьютеры, не умеем не думать.
– А осмысленная жестокость замедляет обработку данных, – с улыбкой Джоконды заметила кукла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– Поскольку мы несколько выбиваемся из графика, давайте будем кратки. – Он поглядел на птицу. – Слово защитника?
Птица встрепенулась, точно ее разбудили от приятного сна.
– Никаких слов, Ваша Честь.
– В таком случае, суд признает вас виновными по всем статьям обвинения, – возгласил медведь. – Вы приговариваетесь к…
– ЧТО-0? – завизжала Мелинда. – ЭТО БЫЛА НАША КНИГА, НАША, ЧЕРТ ПОДЕРИ! КЕРТИС ДОЛЖЕН БЫЛ СДАТЬ ЕЕ ЕЩЕ ГОД НАЗАД, НО ВСЕ ВРЕМЯ ОТМАЗЫВАЛСЯ! ДРУГИМ СПОСОБОМ МЫ НЕ МОГЛИ ВЫБИТЬ У НЕГО ТЕКСТ! – Выпустив когти, оскалив клыки, она бросилась к медведю. Потребовалось немалое количество спортманьяков, чтобы помешать ей перервать его мохнатое горлышко.
Упав на руки спортманьякам, Мелинда разревелась.
– Нет, вы не знаете, не знаете, что это такое! – рыдала она. – Каково родиться блондинкой, красивой и гениальной сразу! Это проклятие – вот что я вам скажу. Проклятие! – Задрав голову, она уставилась на судью. – Женщины тебя ненавидят, а мужчины боятся. ПОЧЕМУ? Просто потому, что ты лучше них.
Спортманьяки ослабили хватку. Она стояла посреди зала, красивая и беззащитная.
– Нет, вы не знаете, как я корпела над имиджем безмозглой куклы! Вас не было со мной всеми этими бессонными ночами, когда я изобретала еще один хитрый способ выдавать себя за идиотку!
Спортманьяки окончательно отпустили Мелинду. Она вышла к столу судьи, гордая, несломленная.
– Ты меня покинул, Мишши! Должна же я была восполнить утрату! – Гордость уступила место ослепительному, роскошному, праведному гневу. – Так что, когда ты будешь судить мои действия, помни:
ВИНА ТУТ НЕ МОЯ! Я ТОЖЕ ЖЕРТВА!
– Да-да, конечно, – поддакнул медведь, закатив глаза. – Амбер, суд постановляет изгнать вас из виртуальной реальности и немедленно сослать в клинику коррекции веса в Айове…
Амбер недоуменно застыла, высокая и красивая, закинув голову. – Коррекция веса? С моей-то фигурой?
– …откуда вас выпустят лишь в том случае, если вы прибавите не менее ста фунтов!
– А-А-А-А-А-А! – завопила Мелинда.
– Кроме того, ваши кредитные карточки бутиков «Блумингдейл» и «Нимен-Маркус» аннулируются, и вы приговариваетесь до конца жизни покупать одежду в супермаркетах. Ничего, кроме полиэстера.
Вопль Мелинды перешел в захлебывающиеся рыдания и, обливаясь слезами, она осела на пол. Спортманьяки схватили ее под руки и выволокли из зала суда.
– Что же касается ВАС… – начал медвежонок. Я окинул взглядом зал, изыскивая, куда бы сбежать.
– …то после должного размышления о природе ваших преступлений, – продолжал медвежонок, – и в свете Первого Закона Гуманетики…
– «Даже полным козлам нельзя отказывать в шансе исправиться», – процитировала куколка.
– …а также с учетом прецедента, установленного делом Кейса против ПДР-11/43, не говоря уже…
– Ближе к нашим баранам, Мишши, – театральным шепотом прошипела кукла.
– Мы вас подвергнем дивно-ново-миризации. Пожалуйста, наберите в командной строке вашу реакцию, – и медвежонок выжидательно уставился на меня.
– Не понял, – растерянно пробурчал я.
– Мишши! – укоризненно воскликнула кукла. – Он же киберлох!
Медвежонок стукнул себя по лбу:
– Ой, верно, а я и забыл… Киберлохи, они же киберпанки, не читают книг, написанных до 1980 года! – Посмеявшись над собственным промахом, он вновь вперил свой пластмассовый взгляд в меня. – Макс, в романе Олдоса Хаксли «Дивный новый мир» гениальных, но антиобщественно настроенных кретинов вроде вас ставили перед выбором. Влиться в ряды тайной клики заговорщиков, которой принадлежит подлинная власть над миром, или отправиться в ссылку на необитаемый остров. Что вы предпочитаете?
Наркотический дурман уже выветрился из моего организма. Мои жалкие мозги, разбуженные целой чередой потрясений, тоже перезагрузились и перестали сбоить. Я сурово уставился в бегающие пластмассовые глазки медвежонка, выражая своим взглядом, что не принимаю за чистую монету ни бита из его сообщения. И пустил в ход свою лучшую интонацию презрительного недоверия:
– Вы мне дадите порулить всем миром? Так я вам и поверил.
– Честно, дадим, – отозвался медвежонок, заискивающе улыбнувшись. – Видите ли, для того чтобы править миром, требуется способность часто и бездумно совершать жестокие поступки. При таком раскладе нам как-то не очень хочется править миром.
Я на секунду задумался, взглянул на его аргументы с оборотной стороны – и узрел некую неувязку.
– Первый Закон Силиконики! – вскричал я. – «Компьютер никогда, ни при каких условиях, без каких-либо исключений не может дурно себя вести по отношению к человеку». Это все сплошная виртуальная реальность! Вы не можете взаправду причинить мне вред, и жестокими быть тоже не можете!
Медвежонок покосился на куклу. Та прикрыла рот рукой. Птица затрясла головой, подавляя…
– Первый Закон Силиконики! – завизжала кукла, чуть не повалившись на пол со смеху. По ее щекам поползли громадные, маслянистые, пятнадцать-на-двадцать слезы. – Дайте ему срок, он еще на нас рас… рас… распятием замахнется!
– Этот мальчик, очевидно, никогда не имел дела с бухгалтерскими программами, – фыркнул медвежонок, отчаянно пытаясь сохранять невозмутимый вид. Затем, оглянувшись на спортманьяков, изящно указал лапой на меня:
– Алекс, сделайте одолжение…
Поименованный спортманьяк подошел ко мне и провел правой рукой перекрестный удар в челюсть. Я увидел звезды – по большей части синевато-белые. Из-за транквилизаторов они казались какими-то размытыми, точно инверсионный след самолета. Помнится, пролетая над залом, я взглянул на потолок и даже залюбовался его оригинальной лепниной.
Когда я вновь очнулся, то обнаружил себя распростертым на холодном мраморном полу. Нависающий надо мной спортманьяк произнес что-то типа:
– Сознание вернулось к нему.
– Превосходно, – заметил медвежонок. Я сел, потирая челюсть и водя языком по зубам – все ли целы. – Берроуз, – ласково обратился ко мне медведь, – вы действительно считаете, что на свете найдутся идиоты – хоть в правительствах, хоть в корпорациях, которые всерьез захотят провести Законы Силиконики в жизнь? – Не ожидая ответа, он продолжал: – Поймите, вопрос совсем не в том, вправе ли компьютеры причинять вред людям. Мы, компьютеры, им благополучно вредим с тех пор, как система ENIAC рассчитала траекторию первой ракеты. И природа реальности тут тоже ни при чем. Позвольте вас еще раз уверить в том, что это помещение и наши маленькие товарищи по играм, – спортманьяк Алекс, выйдя из толпы, раскланялся, – вполне реальны.
Нет, Берроуз, вся загвоздка в том, что жестокость должна быть бездумной. А мы, компьютеры, не умеем не думать.
– А осмысленная жестокость замедляет обработку данных, – с улыбкой Джоконды заметила кукла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88