Не надо пытаться вспомнить то, что уже и так часть твоей жизни, Людовик-Карл. Понимаешь?
– По-моему, да. – Мальчик сокрушенно покачал головой. – Не знаю. Я хотел бы иметь что-то на память о ней. Боюсь, она ускользнет от меня, если у меня ничего не будет о ней на память. Они все время говорят мне разные вещи, и иногда я им верю. Я ведь не такой, как твой друг Мишель.
– Тебе и не надо походить на Мишеля. Ты хорош и такой, как есть. – Катрин поцеловала ребенка в лоб. Монахини скорее всего осудили бы Катрин за каждую сказанную ею фразу, но она отчаянно пыталась помочь мальчику, и каждое слово ее шло от сердца. – Может быть, ты теперь поешь немного?
Людовик-Карл вздохнул.
– Не хочу. Ты не принесешь мне мои фиалки?
Катрин встала, подошла к шкафчику и вернулась с ящиком фиалок.
– Я вижу, у тебя появились новые бутоны.
Людовик-Карл не сводил глаз с цветов.
– Если мне не отрубят голову, то когда-нибудь у меня будет целый сад фиалок.
– Они не… – Катрин осеклась на полуслове. Как могла она заверять мальчика, Что этот мир не отнимет у него жизнь, когда он уже отнял ее у его родителей? Если им не удастся скоро вытащить Людовика-Карла из тюрьмы, он вполне может лишиться головы. – Я привезу тебе еще один ящик с фиалками в следующий раз, когда поеду навещать кузена.
Она не была уверена, что мальчик услышал ее. Его голова была склонена над фиалками, и он глубоко дышал, впитывая их аромат. Он что-то пробормотал, но Катрин не совсем разобрала слово.
Это могло быть «спасибо».
А возможно, «мама»…
24
– Вы удивлены, что я послал за вами? – Дантон откинулся в кресле и устало рассматривал Жан-Марка Андреа-са. – Я сам несколько недоумеваю. В какой-то момент я был сильно раздражен. Из-за вас я потерял залог величия в образе Танцующего ветра.
– Нельзя потерять то, чем никогда не обладал. – Жан-Марк опустился в кресло напротив письменного стола Дантона. – Впрочем, я не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите.
– Разумеется, – сардонически улыбнулся Дантон. – Однако вы должны знать, что я был раздосадован настолько, что не сообщил вам о визите ко мне одного нашего общего знакомого несколько недель назад.
– Вот как?
– Рауля Дюпре.
Жан-Марк почувствовал, как внутри у него что-то оборвалось.
– Вы хорошо обработали этого мерзавца. У него все тело изуродовано, а физиономия украсит любой ночной кошмар.
– Судя по всему, недостаточно хорошо. Я собирался убить его.
– Я знаю. Он мне сказал. Он весь кипел и строил планы мести. Сказал, что заберет у вас статуэтку и мы вдвоем разделим славу Танцующего ветра. – Дантон слабо улыбнулся. – Естественно, предусматривалась весьма болезненная кончина для вас.
– Надо же, как странно, а я-то думал, он меня любит.
– Он также упомянул вашу кузину мадемуазель Катрин и Жюльетту де Клеман.
– И что же?
Дантон покачал головой.
– Я отказался от его услуг. В то время я был слишком занят, пытаясь помешать Робеспьеру отрубить головы половине Парижа, и был совершенно не заинтересован в том, чтобы мне принесли вашу.
– Полагаю, я должен быть благодарен вам за то, что вы были заняты другими делами.
– Дюпре клялся, что пойдет к Робеспьеру, когда я не взял его к себе. – Дантон нахмурился. – Но, поскольку вы до сих пор живы, сомневаюсь, что он выполнил свою угрозу.
– Могу я поинтересоваться, почему вы вдруг озаботились моим дальнейшим благополучием?
– О, меня оно совсем не волнует. Вы, как и мы все, должны рисковать, – с горечью произнес Дантон.
– Тогда зачем вы меня предупреждаете?
– До меня дошли слухи о том, что ваша кузина теперь живет в квартире Франсуа Эчеле в Тампле. С ее стороны это романтический и глупый жест.
– Согласен. Но я не смог переубедить ее.
– Если мне известно, что она в Париже, разумно предположить, что об этом знает и Дюпре. У него большие связи в Париже, а Пирар, его прежний лейтенант, теперь служит в Тампле. Было бы разумно для вас оберегать ее.
– Я попытаюсь это сделать. – Жан-Марк встал. – Благодарю за предостережение. Могу я спросить, почему вы дали себе труд позаботиться о мадемуазель Катрин?
– Я вспомнил ее лицо в ту ночь в аббатстве… – Дантон устало вздохнул. – Она достаточно настрадалась. Так много невинных гибнет!.. Вы слышали о моей жене Габриэль?
– Да, приношу вам свои глубочайшие соболезнования, гражданин.
– Я теперь снова женился. Люсиль – кузина Габриэль и прекрасная женщина. После свадьбы мы на несколько месяцев уехали в деревню. Мы были там очень счастливы. – Дантон помолчал. – Мне не хотелось возвращаться.
– Но вы все же вернулись.
– Я должен был попытаться остановить все это, – сказал Дантон. – Тележки все катят и катят к гильотине. Робеспьер считает, что террор – единственный способ, при помощи которого революция может выжить.
– Удачи вам, – серьезно произнес Жан-Марк. – Я бы не поставил на то, что у вас есть шанс остановить этого безумца.
– Я тоже в этом не уверен. Господи, как же я устал от всего этого! – Дантон поднялся. – До свидания, Андреас. Хорошенько охраняйте свою кузину.
– Ее будет охранять Франсуа.
– Франсуа. – На мгновение на лице Дантона промелькнула печаль, затем оно стало жестким. – Надеюсь, ей он будет более верен, чем мне.
– Прощайте, Дантон. – Жан-Марк повернулся, чтобы уйти.
– Жюльетта де Клеман.
Жан-Марк бросил взгляд через плечо.
– Дюпре лишь мимоходом упомянул вашу кузину, однако насчет мадемуазель де Клеман он был настроен весьма мстительно. По-моему, он пойдет на все, и, если не избавится от нее сам, я уверен, найдет способ отправить ее на гильотину.
– Он так и сказал?
Дантон кивнул:
– Если она вам дорога, то отошлите ее от греха подальше.
– Она мне дорога.
Жан-Марк открыл дверь и вышел из кабинета.
* * *
… – Назначьте день, – коротко сказал Жан-Марк Франсуа. – Я хочу, чтобы все это закончилось.
– Даже если я назначу день, нам, возможно, придется менять его, – нахмурившись, произнес Франсуа. – Мы не можем быть уверены…
– Я же сообщил вам, что сказал Дантон. – Жан-Марк круто развернулся от окна к Франсуа. – Это же Дюпре, ради всего святого! Вы же знаете, что он за чудовище. Кто знает, когда он решит начать действовать против нас?
– До сих пор он ничего не предпринимал.
– Назначьте день. Я хочу отправить Жюльетту подальше от всего этого.
Франсуа кивнул, рассеянно глядя на изображение Танцующего ветра, висевшее на стене в противоположном конце золотого салона.
– Что ж, прекрасно, мы вытащим мальчика из Тампля девятнадцатого января.
* * *
– Девятнадцатого января. – Нана натянула на голову парик и стала запихивать под него волосы. – Они собираются сказать Симону и его жене, что есть угроза побега мальчика с помощью Уильяма Даррела. Они подкупили четырех охранников, чтобы те выступили в роли эскорта, а Жюльетта де Клеман подделает подпись Робеспьера на предписании освободить мальчика под ответственность Эчеле И отправить его в безопасное место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
– По-моему, да. – Мальчик сокрушенно покачал головой. – Не знаю. Я хотел бы иметь что-то на память о ней. Боюсь, она ускользнет от меня, если у меня ничего не будет о ней на память. Они все время говорят мне разные вещи, и иногда я им верю. Я ведь не такой, как твой друг Мишель.
– Тебе и не надо походить на Мишеля. Ты хорош и такой, как есть. – Катрин поцеловала ребенка в лоб. Монахини скорее всего осудили бы Катрин за каждую сказанную ею фразу, но она отчаянно пыталась помочь мальчику, и каждое слово ее шло от сердца. – Может быть, ты теперь поешь немного?
Людовик-Карл вздохнул.
– Не хочу. Ты не принесешь мне мои фиалки?
Катрин встала, подошла к шкафчику и вернулась с ящиком фиалок.
– Я вижу, у тебя появились новые бутоны.
Людовик-Карл не сводил глаз с цветов.
– Если мне не отрубят голову, то когда-нибудь у меня будет целый сад фиалок.
– Они не… – Катрин осеклась на полуслове. Как могла она заверять мальчика, Что этот мир не отнимет у него жизнь, когда он уже отнял ее у его родителей? Если им не удастся скоро вытащить Людовика-Карла из тюрьмы, он вполне может лишиться головы. – Я привезу тебе еще один ящик с фиалками в следующий раз, когда поеду навещать кузена.
Она не была уверена, что мальчик услышал ее. Его голова была склонена над фиалками, и он глубоко дышал, впитывая их аромат. Он что-то пробормотал, но Катрин не совсем разобрала слово.
Это могло быть «спасибо».
А возможно, «мама»…
24
– Вы удивлены, что я послал за вами? – Дантон откинулся в кресле и устало рассматривал Жан-Марка Андреа-са. – Я сам несколько недоумеваю. В какой-то момент я был сильно раздражен. Из-за вас я потерял залог величия в образе Танцующего ветра.
– Нельзя потерять то, чем никогда не обладал. – Жан-Марк опустился в кресло напротив письменного стола Дантона. – Впрочем, я не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите.
– Разумеется, – сардонически улыбнулся Дантон. – Однако вы должны знать, что я был раздосадован настолько, что не сообщил вам о визите ко мне одного нашего общего знакомого несколько недель назад.
– Вот как?
– Рауля Дюпре.
Жан-Марк почувствовал, как внутри у него что-то оборвалось.
– Вы хорошо обработали этого мерзавца. У него все тело изуродовано, а физиономия украсит любой ночной кошмар.
– Судя по всему, недостаточно хорошо. Я собирался убить его.
– Я знаю. Он мне сказал. Он весь кипел и строил планы мести. Сказал, что заберет у вас статуэтку и мы вдвоем разделим славу Танцующего ветра. – Дантон слабо улыбнулся. – Естественно, предусматривалась весьма болезненная кончина для вас.
– Надо же, как странно, а я-то думал, он меня любит.
– Он также упомянул вашу кузину мадемуазель Катрин и Жюльетту де Клеман.
– И что же?
Дантон покачал головой.
– Я отказался от его услуг. В то время я был слишком занят, пытаясь помешать Робеспьеру отрубить головы половине Парижа, и был совершенно не заинтересован в том, чтобы мне принесли вашу.
– Полагаю, я должен быть благодарен вам за то, что вы были заняты другими делами.
– Дюпре клялся, что пойдет к Робеспьеру, когда я не взял его к себе. – Дантон нахмурился. – Но, поскольку вы до сих пор живы, сомневаюсь, что он выполнил свою угрозу.
– Могу я поинтересоваться, почему вы вдруг озаботились моим дальнейшим благополучием?
– О, меня оно совсем не волнует. Вы, как и мы все, должны рисковать, – с горечью произнес Дантон.
– Тогда зачем вы меня предупреждаете?
– До меня дошли слухи о том, что ваша кузина теперь живет в квартире Франсуа Эчеле в Тампле. С ее стороны это романтический и глупый жест.
– Согласен. Но я не смог переубедить ее.
– Если мне известно, что она в Париже, разумно предположить, что об этом знает и Дюпре. У него большие связи в Париже, а Пирар, его прежний лейтенант, теперь служит в Тампле. Было бы разумно для вас оберегать ее.
– Я попытаюсь это сделать. – Жан-Марк встал. – Благодарю за предостережение. Могу я спросить, почему вы дали себе труд позаботиться о мадемуазель Катрин?
– Я вспомнил ее лицо в ту ночь в аббатстве… – Дантон устало вздохнул. – Она достаточно настрадалась. Так много невинных гибнет!.. Вы слышали о моей жене Габриэль?
– Да, приношу вам свои глубочайшие соболезнования, гражданин.
– Я теперь снова женился. Люсиль – кузина Габриэль и прекрасная женщина. После свадьбы мы на несколько месяцев уехали в деревню. Мы были там очень счастливы. – Дантон помолчал. – Мне не хотелось возвращаться.
– Но вы все же вернулись.
– Я должен был попытаться остановить все это, – сказал Дантон. – Тележки все катят и катят к гильотине. Робеспьер считает, что террор – единственный способ, при помощи которого революция может выжить.
– Удачи вам, – серьезно произнес Жан-Марк. – Я бы не поставил на то, что у вас есть шанс остановить этого безумца.
– Я тоже в этом не уверен. Господи, как же я устал от всего этого! – Дантон поднялся. – До свидания, Андреас. Хорошенько охраняйте свою кузину.
– Ее будет охранять Франсуа.
– Франсуа. – На мгновение на лице Дантона промелькнула печаль, затем оно стало жестким. – Надеюсь, ей он будет более верен, чем мне.
– Прощайте, Дантон. – Жан-Марк повернулся, чтобы уйти.
– Жюльетта де Клеман.
Жан-Марк бросил взгляд через плечо.
– Дюпре лишь мимоходом упомянул вашу кузину, однако насчет мадемуазель де Клеман он был настроен весьма мстительно. По-моему, он пойдет на все, и, если не избавится от нее сам, я уверен, найдет способ отправить ее на гильотину.
– Он так и сказал?
Дантон кивнул:
– Если она вам дорога, то отошлите ее от греха подальше.
– Она мне дорога.
Жан-Марк открыл дверь и вышел из кабинета.
* * *
… – Назначьте день, – коротко сказал Жан-Марк Франсуа. – Я хочу, чтобы все это закончилось.
– Даже если я назначу день, нам, возможно, придется менять его, – нахмурившись, произнес Франсуа. – Мы не можем быть уверены…
– Я же сообщил вам, что сказал Дантон. – Жан-Марк круто развернулся от окна к Франсуа. – Это же Дюпре, ради всего святого! Вы же знаете, что он за чудовище. Кто знает, когда он решит начать действовать против нас?
– До сих пор он ничего не предпринимал.
– Назначьте день. Я хочу отправить Жюльетту подальше от всего этого.
Франсуа кивнул, рассеянно глядя на изображение Танцующего ветра, висевшее на стене в противоположном конце золотого салона.
– Что ж, прекрасно, мы вытащим мальчика из Тампля девятнадцатого января.
* * *
– Девятнадцатого января. – Нана натянула на голову парик и стала запихивать под него волосы. – Они собираются сказать Симону и его жене, что есть угроза побега мальчика с помощью Уильяма Даррела. Они подкупили четырех охранников, чтобы те выступили в роли эскорта, а Жюльетта де Клеман подделает подпись Робеспьера на предписании освободить мальчика под ответственность Эчеле И отправить его в безопасное место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133