Платье было не хуже, чем те, что ей доводилось видеть в Версале, и Жюльетта знала, как много часов работы уходило на вышивку. Розе Бертен, любимой портнихе королевы, требовалось несколько недель, чтобы сотворить такое платье. Хотелось бы знать, как он умудрился найти портниху, настолько любезную, чтобы обделить кого-то из своих заказчиц, отдав это платье Филиппу.
– О, дамы всегда очень любезны с месье Филиппом! Сказать господам, что вы присоединитесь к ним, как только переоденетесь?
– Нет. – Жюльетта направилась к двери. – Я и так прилично одета. Для меня вполне сгодится платье вашей жены.
Робер кивнул.
– Я так и думал. И сообщил месье Андреасу, что вы сейчас же спуститесь к ним.
Жюльетта остановилась и подозрительно посмотрела на садовника.
– Как умно с вашей стороны! Робер мягко улыбнулся.
– Вам нечего меня бояться, мадемуазель Жюльетта. Я никогда никому не скажу, что вы из аббатства.
– А что вы знаете о том, что произошло в аббатстве?
– Только то, что слышал на рынке.
– И что именно?
– Весь Париж говорит о массовых убийствах. Я никогда не скажу ничего такого, что могло бы повредить мадемуазель Катрин. Я никогда не поверю в этакую клевету о ней или о монахинях. К тому же у меня не вызывают симпатии эти надутые вожди революции, приказывающие говорить всем «ты» вместо «вы» и называть себя «гражданином», тогда как я все шестьдесят лет своей жизни считал вполне удобным обращение «месье».
– Благодарю вас, Робер. – Жюльетта почувствовала симпатию к старому слуге. – Сейчас нелегко кому-либо довериться. – Она позвала с собой Катрин, сказав, что Филипп хочет ее видеть.
– Нет! – Катрин резко села в постели, щеки ее пылали, глаза наполнились слезами. – Отошли его отсюда.
– Катрин, я признаю, что он был…
– Я не стану с ним встречаться. Я больше не хочу его никогда видеть. Не приводи сюда Филиппа, Жюльетта. Не заставляй меня…
– Я не собираюсь заставлять тебя делать то, чего тебе не хочется. – Жюльетта бросила на подругу встревоженный взгляд. – Я скоро вернусь.
– Только не приводи его с собой. Не позволяй ему увидеть меня. Он… – Катрин замолчала, по щекам ее катились слезы. – Силы небесные, прости меня! Я знаю, ты терпеть не можешь, когда я плачу. Но я, кажется, не могу остановиться. Извини, что я для тебя такая обуза.
– Никакая ты не обуза и, если хочешь плакать, плачь на здоровье. У тебя для этого есть причины.
Глаза Катрин светились, как сапфиры под дождем, когда она прошептала:
– Пожалуйста, не принуждай меня встречаться с ним, Жюльетта.
– Я не стану приводить его сюда. – Жюльетта повернулась к Роберу:
– Позовите свою жену, пусть посидит с мадемуазель Катрин вместо меня.
Старик кивнул.
– Моя Мари всегда любила мадемуазель Катрин. Она хорошо позаботится о малютке.
– Прекрасно. – Жюльетта уже была на середине коридора.
– К моему возвращению покормите ее, вымойте и успокойте.
– Мы постараемся выполнить по крайней мере два из этих заданий, мадемуазель.
Ни страха, ни поспешного повиновения. Старик оказался храбрее, чем казалось на первый взгляд, с уважением подумала Жюльетта и, обернувшись, улыбнулась Роберу.
– А я позабочусь обо всем остальном.
Жюльетта горделиво выпрямилась и проследовала вниз по ступенькам в салон на встречу с тремя мужчинами.
* * *
Однако в золотом салоне были только Франсуа Эчеле и Филипп Андреас. Они стояли в неловком молчании и были так же чужды друг другу, как павлин и пантера.
Это зрелище позабавило Жюльетту, и она помедлила у двери. Филипп, с блестящими золотыми кудрями, сияющий, как закат, был в алом шелковом камзоле, жемчужно-серых панталонах и начищенных черных сапогах. Эчеле, одетый в черный костюм из саржи неопределенного покроя, нес свою свирепость, как пантера перед прыжком, так что надетое на нем казалось чем-то совершенно несущественным. Интересно.
Жюльетта кашлянула. Франсуа круто развернулся.
– Позвольте довести до вашего сведения, мадемуазель, что я не люблю, когда за мной посылают. Я не подручный конюха, обязанный повиноваться вашим приказаниям. – Глаза пантеры, подумалось Жюльетте, – сплошные черные зрачки и мерцающая угроза. – Если я и решу помочь вам, то не потому, что вы этого требуете.
– Нам необходимо было поговорить с вами, – отозвалась Жюльетта. – И это вовсе не я посылала за вами, а Жан-Ма…
– О, месье Эчеле! – Неожиданно рядом с Жюльеттой возник Жан-Марк и лениво направился к Франсуа. – Как мило с вашей стороны, что вы пришли! Я Жан-Марк Андреас, и мне хотелось бы выразить вам свою сердечную признательность за услугу, оказанную вами моей кузине и мадемуазель де Клеман.
– Месье Андреас. – Франсуа поклонился, настороженно глядя на Жан-Марка. – Обстоятельства сложились так, что я не мог поступить иначе.
– И я уверена, что он всеми силами постарался бы избежать этого, – сладким голосом произнесла Жюльетта. – Полагаю, мы должны быть благодарны ему за то, что он не отослал нас к своему другу-мяснику.
– Уверяю вас, мадемуазель де Клеман не хотела вас обидеть, – выступил в защиту девушки Филипп. – Она просто потрясена ужасами, через которые ей пришлось пройти…
Жюльетта ощетинилась.
– Я устала и зла, но не собираюсь падать в обморок только из-за того, что этот человек сверлит меня злобным взглядом.
Франсуа неожиданно улыбнулся.
– Да уж, я думаю, нечто значительно большее заставит вас потерять сознание.
– Я тоже так считаю, – сухо заметил Жан-Марк. – Не кажется ли вам, что пора отбросить разногласия. Ваши слова Катрин не помогут, Жюльетта.
Франсуа быстро подошел к окну и встал, глядя на улицу.
– Филипп утверждает, что проехать через сторожевые посты без нужных документов почти невозможно, – произнес Жан-Марк в спину Франсуа. – Вы можете достать нам бумаги?
– Нет.
– А Дантон может?
– Вероятно. Но не станет рисковать. Во всяком случае, сейчас.
– Почему? – спросила Жюльетта.
– Слишком опасно. Помимо регулярной стражи, у Дюпре на каждом посту по меньшей мере один свой человек, и никогда не знаешь, где и когда он появится, чтобы лично проверить бумагу. Жоржа Жака не должны связывать с вами, иначе он потеряет все, чего добился.
– И чего же? – поинтересовался Жан-Марк.
– Поддержки жирондистов. Если Национальный конвент потеряет их, власть захватят радикалы-экстремисты вроде Марата и диктатора Робеспьера, тогда начнется массовый террор.
– Мне нет дела до этих жирондистов! – заявила Жюльетта. – Я хочу, чтобы Катрин уехала из Парижа. Что вы можете сделать?
– Ждать.
– Я не могу ждать. Медлить нельзя!
Франсуа повернулся к ней лицом.
– В таком случае незачем было убивать марсельца.
Девушка напряглась.
– Они нашли его?
– О да, нашли! И обыскивают окрестности, ищут его убийцу. Жорж-Жак говорит, что Дюпре был в высшей степени недоволен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
– О, дамы всегда очень любезны с месье Филиппом! Сказать господам, что вы присоединитесь к ним, как только переоденетесь?
– Нет. – Жюльетта направилась к двери. – Я и так прилично одета. Для меня вполне сгодится платье вашей жены.
Робер кивнул.
– Я так и думал. И сообщил месье Андреасу, что вы сейчас же спуститесь к ним.
Жюльетта остановилась и подозрительно посмотрела на садовника.
– Как умно с вашей стороны! Робер мягко улыбнулся.
– Вам нечего меня бояться, мадемуазель Жюльетта. Я никогда никому не скажу, что вы из аббатства.
– А что вы знаете о том, что произошло в аббатстве?
– Только то, что слышал на рынке.
– И что именно?
– Весь Париж говорит о массовых убийствах. Я никогда не скажу ничего такого, что могло бы повредить мадемуазель Катрин. Я никогда не поверю в этакую клевету о ней или о монахинях. К тому же у меня не вызывают симпатии эти надутые вожди революции, приказывающие говорить всем «ты» вместо «вы» и называть себя «гражданином», тогда как я все шестьдесят лет своей жизни считал вполне удобным обращение «месье».
– Благодарю вас, Робер. – Жюльетта почувствовала симпатию к старому слуге. – Сейчас нелегко кому-либо довериться. – Она позвала с собой Катрин, сказав, что Филипп хочет ее видеть.
– Нет! – Катрин резко села в постели, щеки ее пылали, глаза наполнились слезами. – Отошли его отсюда.
– Катрин, я признаю, что он был…
– Я не стану с ним встречаться. Я больше не хочу его никогда видеть. Не приводи сюда Филиппа, Жюльетта. Не заставляй меня…
– Я не собираюсь заставлять тебя делать то, чего тебе не хочется. – Жюльетта бросила на подругу встревоженный взгляд. – Я скоро вернусь.
– Только не приводи его с собой. Не позволяй ему увидеть меня. Он… – Катрин замолчала, по щекам ее катились слезы. – Силы небесные, прости меня! Я знаю, ты терпеть не можешь, когда я плачу. Но я, кажется, не могу остановиться. Извини, что я для тебя такая обуза.
– Никакая ты не обуза и, если хочешь плакать, плачь на здоровье. У тебя для этого есть причины.
Глаза Катрин светились, как сапфиры под дождем, когда она прошептала:
– Пожалуйста, не принуждай меня встречаться с ним, Жюльетта.
– Я не стану приводить его сюда. – Жюльетта повернулась к Роберу:
– Позовите свою жену, пусть посидит с мадемуазель Катрин вместо меня.
Старик кивнул.
– Моя Мари всегда любила мадемуазель Катрин. Она хорошо позаботится о малютке.
– Прекрасно. – Жюльетта уже была на середине коридора.
– К моему возвращению покормите ее, вымойте и успокойте.
– Мы постараемся выполнить по крайней мере два из этих заданий, мадемуазель.
Ни страха, ни поспешного повиновения. Старик оказался храбрее, чем казалось на первый взгляд, с уважением подумала Жюльетта и, обернувшись, улыбнулась Роберу.
– А я позабочусь обо всем остальном.
Жюльетта горделиво выпрямилась и проследовала вниз по ступенькам в салон на встречу с тремя мужчинами.
* * *
Однако в золотом салоне были только Франсуа Эчеле и Филипп Андреас. Они стояли в неловком молчании и были так же чужды друг другу, как павлин и пантера.
Это зрелище позабавило Жюльетту, и она помедлила у двери. Филипп, с блестящими золотыми кудрями, сияющий, как закат, был в алом шелковом камзоле, жемчужно-серых панталонах и начищенных черных сапогах. Эчеле, одетый в черный костюм из саржи неопределенного покроя, нес свою свирепость, как пантера перед прыжком, так что надетое на нем казалось чем-то совершенно несущественным. Интересно.
Жюльетта кашлянула. Франсуа круто развернулся.
– Позвольте довести до вашего сведения, мадемуазель, что я не люблю, когда за мной посылают. Я не подручный конюха, обязанный повиноваться вашим приказаниям. – Глаза пантеры, подумалось Жюльетте, – сплошные черные зрачки и мерцающая угроза. – Если я и решу помочь вам, то не потому, что вы этого требуете.
– Нам необходимо было поговорить с вами, – отозвалась Жюльетта. – И это вовсе не я посылала за вами, а Жан-Ма…
– О, месье Эчеле! – Неожиданно рядом с Жюльеттой возник Жан-Марк и лениво направился к Франсуа. – Как мило с вашей стороны, что вы пришли! Я Жан-Марк Андреас, и мне хотелось бы выразить вам свою сердечную признательность за услугу, оказанную вами моей кузине и мадемуазель де Клеман.
– Месье Андреас. – Франсуа поклонился, настороженно глядя на Жан-Марка. – Обстоятельства сложились так, что я не мог поступить иначе.
– И я уверена, что он всеми силами постарался бы избежать этого, – сладким голосом произнесла Жюльетта. – Полагаю, мы должны быть благодарны ему за то, что он не отослал нас к своему другу-мяснику.
– Уверяю вас, мадемуазель де Клеман не хотела вас обидеть, – выступил в защиту девушки Филипп. – Она просто потрясена ужасами, через которые ей пришлось пройти…
Жюльетта ощетинилась.
– Я устала и зла, но не собираюсь падать в обморок только из-за того, что этот человек сверлит меня злобным взглядом.
Франсуа неожиданно улыбнулся.
– Да уж, я думаю, нечто значительно большее заставит вас потерять сознание.
– Я тоже так считаю, – сухо заметил Жан-Марк. – Не кажется ли вам, что пора отбросить разногласия. Ваши слова Катрин не помогут, Жюльетта.
Франсуа быстро подошел к окну и встал, глядя на улицу.
– Филипп утверждает, что проехать через сторожевые посты без нужных документов почти невозможно, – произнес Жан-Марк в спину Франсуа. – Вы можете достать нам бумаги?
– Нет.
– А Дантон может?
– Вероятно. Но не станет рисковать. Во всяком случае, сейчас.
– Почему? – спросила Жюльетта.
– Слишком опасно. Помимо регулярной стражи, у Дюпре на каждом посту по меньшей мере один свой человек, и никогда не знаешь, где и когда он появится, чтобы лично проверить бумагу. Жоржа Жака не должны связывать с вами, иначе он потеряет все, чего добился.
– И чего же? – поинтересовался Жан-Марк.
– Поддержки жирондистов. Если Национальный конвент потеряет их, власть захватят радикалы-экстремисты вроде Марата и диктатора Робеспьера, тогда начнется массовый террор.
– Мне нет дела до этих жирондистов! – заявила Жюльетта. – Я хочу, чтобы Катрин уехала из Парижа. Что вы можете сделать?
– Ждать.
– Я не могу ждать. Медлить нельзя!
Франсуа повернулся к ней лицом.
– В таком случае незачем было убивать марсельца.
Девушка напряглась.
– Они нашли его?
– О да, нашли! И обыскивают окрестности, ищут его убийцу. Жорж-Жак говорит, что Дюпре был в высшей степени недоволен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133