Так вот о каких сапогах он сказал перед тем, как потерять сознание!
– А почему слуга пришел с этими сведениями к вам, а не к его величеству?
– Деньги. – Жан-Марк насмешливо улыбнулся. – Король Людовик за такую верность раздает медали и свою бесконечную благодарность. А я обещал жирный куш за любую информацию о королевской семье. За деньги можно купить удобную жизнь и быстрого коня, чтобы он унес осведомителя подальше от тех, кого он предал.
– Слуга не сообщил вам, кто в ответе за это нападение?
– Человек с высоким положением. Он сказал лишь, что экипаж с принцем и мадемуазель де Клеман подвергнется нападению по пути в Версаль. Я собрал наемников и, подобно рыцарю без страха и упрека, бросился на выручку. – Он усмехнулся.
– Вы что, никогда не бываете серьезным? Вы спасли жизнь принца. – Жюльетта помедлила. – И мою тоже.
– Не из душевного благородства. – Жан-Марк спокойно взглянул на девушку. – Я деловой человек и никогда ничего не предпринимаю, не рассчитывая получить что-то взамен. Признаюсь, я был крайне раздражен тем, что вы так усложнили мою задачу.
– А что вы рассчитываете получить в обмен на спасение принца?
– Я хочу попросить ее величество об одолжении.
С минуту Жюльетта молча смотрела на него.
– По-моему, вы не такой расчетливый, каким хотите показаться. Вы волновались за Людовика-Карла, хотя и теряли сознание от боли.
– Я не люблю детоубийц.
– И вы приняли на себя удар, предназначенный мне. Разве так ведет себя жестокий и холодный человек, просчитывающий наперед свою выгоду?
Жан-Марк скривился.
– Нет, так повел себя человек в порыве чувств и получивший за это хороший удар. – Он покачал головой. – Добродетель наказуема, помните об этом. Я же не воин и не герой.
– Разрешите думать так, как мне заблагорассудится. – Жюльетта нахмурилась. – Но я не знаю, о чем вы думаете.
– Это вас беспокоит?
Девушка кивнула.
– Обычно многие люди так легко прочитываются. Мне важно проникнуть под кожу.
– Зачем?
– Я собираюсь стать великой художницей и должна познать суть человека, – просто ответила Жюльетта.
– Припоминаю, что, когда я только проснулся, вы выразили желание написать меня. Вы серьезно хотите стать художницей?
– Я просто буду великой художницей. Я намерена учиться и работать, пока не стану великой, как да Винчи или дель Сарто. Знаете его фреску «Рождество Богородицы»?
– Да, и восхищаюсь как его росписью, так и вашей уверенностью.
– Вы хотите сказать – самоуверенностью. Художникам нельзя скромничать, иначе их талант погибнет. Я не… Что вы так странно на меня смотрите?
– Раздумываю, сколько вам лет?
Жюльетта нахмурилась.
– Четырнадцать. Какое это имеет значение?
– Может быть, очень большое. – Жан-Марк закрыл глаза.
– Что вы хотите этим сказать?
– Мне сейчас лучше поспать. Бегите в свою комнату.
Жюльетта не двинулась с места. Жан-Марк открыл глаза.
– Я сказал: идите к себе. А лучше всего вам отправиться во дворец завтра утром.
У Жюльетты как-то странно сжалось сердце.
– Вы хотите, чтобы я уехала?
– Да. – Жан-Марк говорил резко. – Вы здесь мне не нужны.
Жюльетта упрямо сжала рот.
– Нет, нужна. Вы слабы, как младенец, и еще несете чепуху. Думаете, мне будет приятно вспоминать, что, будучи обязанной вам жизнью, я позволила вам умереть, не успев расплатиться? Я не такая, как моя мать. Я ничего не беру, не давая взамен.
Жан-Марк сузившимися глазами посмотрел девушке в лицо.
– Ваша мать?
Жюльетта нетерпеливо тряхнула головой.
– Я не желаю о ней говорить. – Она вздернула подбородок. – Я тоже должна оказать вам услугу. Я уже отослала сообщение королеве, что остаюсь до вашего выздоровления, до тех пор, пока вы не будете в состоянии приехать в Версаль и принять ее благодарность.
– Вы скоро пожалеете, что остались. Я терпеть не могу болеть.
– А я не жалую пациентов с дурным нравом. Вы быстро поправитесь, чтобы избежать моих забот.
Губы Жан-Марка невольно тронула улыбка.
– В ваших словах что-то есть. – Он неожиданно сдался. – Оставайтесь, если хотите. Кто я такой, чтобы отказываться от нежных забот отважной мадемуазель, ради которой пролил кровь?
Жюльетта повеселела.
– Естественно, я не допущу, чтобы мои занятия живописью были прерваны из-за ухода за вами. Пожалуй, поставлю мольберт в том углу у окна. Там очень хороший свет. – Девушка улыбнулась. – Я уверена, мы прекрасно поладим.
Жан-Марк устроился поудобнее и закрыл глаза.
– Когда-нибудь я, возможно, напомню вам, как пытался отослать вас прочь.
– Когда-нибудь? – Жюльетта покачала головой. – Недели за две вы совершенно поправитесь, и мы расстанемся. Никакого «когда-нибудь».
– Это верно. У меня, по-видимому, жар.
– Правда? – Жюльетта дотронулась до его лба и тревожно нахмурилась. Потом она облегченно вздохнула. – Пока нет.
– Нет? – Глаза Жан-Марка оставались закрытыми, но он странно улыбался. – Пока нет, – прошептал он. – Когда-нибудь…
* * *
Жар у Жан-Марка начался поздно вечером.
Жюльетта обмывала его прохладной водой, держала холодное полотно на лбу и старалась удержать его на кровати, когда он рвался бежать.
В середине ночи жар сменился страшным ознобом. Жан-Марка трясло, судороги корежили тело. Они беспокоили Жюльетту больше, чем жар.
– Мне… это… не нравится… – Жан-Марк стиснул зубы, чтобы они не стучали. – Это должно научить меня, как глупо… – Он замолчал, тело снова ломали судороги. – Дайте… мне еще одеяло.
– На вас уже три. – Жюльетта быстро приняла решение. – Подвиньтесь.
– Что? – Жан-Марк тупо смотрел на девушку.
Она отбросила одеяла, легла рядом и прижала его к себе.
– Успокойтесь! – Жюльетта почувствовала, как он напрягся. – Я не собираюсь делать вам больно, просто согрею вас. Я часто обнимала так Людовика-Карла, когда его ночью знобило.
– Я не двухлетний ребенок.
– Вы слабы, как писклявый младенец. Какая разница!
– Полагаю, многие с радостью перечислили бы все… различия.
– Ну так мы им ничего не скажем. Вам стало теплее?
– Да, гораздо.
– Вот и хорошо. – Жюльетта с облегчением ощутила, что Жан-Марк почти перестал дрожать. – Я буду лежать с вами, пока вы не заснете. – Она протянула руку и ласково погладила его по волосам – так она обращалась с Людовиком-Карлом. Через несколько минут девушка нетерпеливо заметила:
– Вы не успокоились. Вы напряжены, как камень.
– Надо же, как странно! А может, я просто не привык, чтобы особы женского пола забирались ко мне в постель только ради того, чтобы меня «успокоить».
– Ситуация необычная. – Жюльетта приподнялась на локте и сурово посмотрела на Жан-Марка. – Вы не должны думать обо мне как о женщине. С вашей стороны это нехорошо.
– Я попытаюсь. Буду думать, что вы толстое шерстяное одеяло или горячий, согревающий кирпич.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133