– Не знаю, что вы там «должны» делать с женщинами, но уверена – мужчина обязан нести ответственность, если его развлечения приводят к появлению ребенка.
– Ленора не беременна. Откуда вы об этом услышали? – Филипп перевел взгляд на поле. – Мишель?
– Мишель.
– Я не думал, что он знает. – Филипп нахмурился. – Должно быть, кто-то из сборщиков рассказал ему о матери.
– Мишель – ваш ребенок. Как вы можете обращаться с ним так, словно он для вас – ничто?
Филипп старательно отводил глаза.
– Я был довольно щедр.
– Если бы речь шла о ребенке другого мужчины – да, но он ваш.
– Выслушайте меня, Катрин. Вы знаете, что у моей ветви семейства нет денег, и, когда Жан-Марк поставил меня сюда, это было как дар небес. Как мог я позволить, чтобы по поселку бегали незаконнорожденные дети! – с отчаянием в голосе сказал Филипп. – Жан-Марк ни за что бы этого не потерпел. Я должен быть очень осмотрительным.
– Значит, каждый раз, когда вы делали женщине ребенка, вы откупались деньгами и отсылали ее прочь.
– Или выдавал ее замуж за одного из сборщиков. Матерь Божья, их было не так уж много. – Лицо Филиппа было бледным, но не виноватым. – Катрин, вы слишком невинны, чтобы разбираться в психологии мужчин. В таких случаях всегда так делается. Те женщины были рады получить деньги и уйти.
– А как же Мишель?
– О нем в Вазаро все хорошо заботятся.
– Все, кроме вас.
– Я же говорил вам. Я плачу определенную сумму любой семье, которую он выбирает…
– Прекратите! – оборвала его Катрин.
Филилп умолк, глядя на девушку с несчастным видом.
– Я пару раз пытался поговорить с Мишелем, но мне от него не по себе. Он…
– Не похож на других детей? – закончила Катрин.
– Я его не понимаю.
В памяти Катрин неожиданно всплыли слова Мишеля: «Месье Филипп любит цветы, но не понимает их».
– Жаль. По-моему, он вас хорошо понимает.
– Что вы намерены делать? – Филипп сделал попытку улыбнуться. – Наверное, скажете Жан-Марку? Он ведь, знаете ли, отошлет меня из Вазаро.
– Нет, я не собираюсь говорить Жан-Марку.
Лицо Филиппа просветлело.
– Вы очень добры.
– Я никому не скажу. Вы любите Вазаро и хорошо служите ему. – Катрин встретилась глазами с Филиппом. – Но сейчас я не могу вас видеть. Вы должны на время уехать.
– Куда?
– Куда угодно. Навестите мать и сестер, поживите там месяца полтора. Уезжайте сегодня же.
– Но я понадоблюсь вам в Вазаро. Вы не знаете и десятой доли того, что необходимо для управления поместьем.
– Значит, я научусь у месье Огюстэна, сборщиков и Мишеля. – Катрин помедлила. – А когда вы вернетесь, обнаружите Мишеля в усадьбе, где он и будет расти, как подобает сыну человека благородного происхождения.
– Но сыну простой цветочницы будет неуютно в… – Филипп увидел, каким жестким стало лицо Катрин, и поспешно продолжал:
– Я не могу признать его. Жан-Марк разозлится и отправит меня отсюда.
– Вазаро принадлежит не Жан-Марку. Это мне решать, уезжать вам или оставаться, – заявила Катрин. – И у меня нет желания, чтобы вы признали Мишеля. Слишком поздно.
– Да, – согласно кивнул Филипп. – Я рад, что вы понимаете. Если хотите, я попытаюсь поближе сойтись с ним.
– О нет! – В голосе Катрин прозвучала ирония. – Если вам с ним не по себе, то не надо.
Не прощаясь, она быстро пошла на поле.
* * *
– Танцующий ветер, – повторила Катрин и подошла к окну, где Жюльетта писала этюды для будущей картины. – А не опасно в такое время ехать в Испанию?
– Не вижу, почему это должно быть опасно. – Перо Жюльетты стремительно порхало по бумаге, лежавшей на этюднике, но глаза были прикованы к сборщикам в поле. – Я говорю по-испански, и мы пока еще не воюем с этой страной. Причалив в Ла-Эскала, Жан-Марк купит лошадей и поедет по земле прямо вдоль подножия Пиренеев в Андорру. Если меня задержат на границе, я всегда могу сказать, что бегу из Франции в дом своего деда. Видит бог, в наше время эмигрантов достаточно, так что моя версия будет правдоподобна. Нет, я прекрасно справлюсь. – Она поморщилась. – И с нами Франсуа, оберегающий Жан-Марка.
– Так Франсуа должен оберегать Жан-Марка? – Катрин не могла поверить услышанному.
– Дантон утверждает, что именно с этой целью Франсуа сопровождает нас. – Губы Жюльетты тронула улыбка. – Очень забавно: пантера, оберегающая тигра, не так ли?
– А что говорит Жан-Марк?
– Он считает, что Дантон послал Франсуа проследить за ним в Испании. Судя по всему, так оно и есть.
– Что-то я совсем сбита с толку. Ты все время говоришь «Жан-Марк» и одновременно утверждаешь, что тоже едешь.
– Еду. – Жюльетта набрасывала портрет пухлого младенца, дрыгавшего ножками в соломенной корзине рядом с одной из сборщиц. – Хотя он и говорит, что я должна остаться здесь, в Вазаро, и убедил всех, что будет так, как он сказал.
– Так оно обычно и бывает, – заметила Катрин. – Я бы хотела, чтобы ты осталась здесь. Мне не нравится думать, что ты снова оставишь меня.
– Я же сказала тебе, почему должна поехать. За что тогда Жан-Марк отдаст мне деньги, если сам найдет Танцующий ветер?
– Он сказал, что все равно отдаст их тебе.
– Мы заключили сделку, – упрямо сжала губы Жюльетта. – А ее условия надо выполнять.
Катрин села у окна и оперлась на стену алькова, не сводя глаз с лица подруги.
– По-моему, ты тоже изменилась.
– Я никогда не меняюсь. – Нет, ты стала как-то… мягче.
– Просто ты смотришь на меня по-иному. Я никогда и не была такой смелой и сильной, какой ты меня считала. – Она не отводила глаз от этюда. – Франсуа как-то сказал мне, что это ты была мне нужна, а не я тебе. Должно быть, он был прав. – Она выдавила улыбку. – Ты меня переросла. Как это„случилось?
– Вазаро.
– И маленький мальчик Филиппа?
Глаза Катрин расширились.
– Ты знаешь насчет Мишеля? Откуда?
Жюльетта пожала плечами.
– У него те же глаза и форма рта.
Катрин следовало знать, что ее любимая подруга увидит то, что ей самой не было дано. Глазами художницы.
– Я собираюсь перевести Мишеля на жительство в усадьбу, как только смогу уговорить его.
Жюльетта замерла.
– Ты собираешься замуж за этого павлина?
– Нет.
– Это хорошо. Я заметила, что некоторые женщины очень глупо ведут себя, когда дело касается мужчин. – И она принялась за наброски гор на заднем плане. – Тебе будет лучше с ребенком, чем с мужчиной. Мне бы хотелось написать Мишеля. У него в лице больше характера, чем у этого павлина.
– Ты останешься в Вазаро, вернувшись из Испании?
– Мне надо кое-что сделать в Париже.
– Королева?
– Да.
– Это небезопасно. Дюпре…
– Безопасно. – Жюльетта опустила этюдник. – Дюпре уехал из Парижа, и никто меня не узнает. У меня есть совершенно замечательный парик, в котором я сама на себя не похожа.
Катрин скептически покачала головой.
– Хватит киснуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
– Ленора не беременна. Откуда вы об этом услышали? – Филипп перевел взгляд на поле. – Мишель?
– Мишель.
– Я не думал, что он знает. – Филипп нахмурился. – Должно быть, кто-то из сборщиков рассказал ему о матери.
– Мишель – ваш ребенок. Как вы можете обращаться с ним так, словно он для вас – ничто?
Филипп старательно отводил глаза.
– Я был довольно щедр.
– Если бы речь шла о ребенке другого мужчины – да, но он ваш.
– Выслушайте меня, Катрин. Вы знаете, что у моей ветви семейства нет денег, и, когда Жан-Марк поставил меня сюда, это было как дар небес. Как мог я позволить, чтобы по поселку бегали незаконнорожденные дети! – с отчаянием в голосе сказал Филипп. – Жан-Марк ни за что бы этого не потерпел. Я должен быть очень осмотрительным.
– Значит, каждый раз, когда вы делали женщине ребенка, вы откупались деньгами и отсылали ее прочь.
– Или выдавал ее замуж за одного из сборщиков. Матерь Божья, их было не так уж много. – Лицо Филиппа было бледным, но не виноватым. – Катрин, вы слишком невинны, чтобы разбираться в психологии мужчин. В таких случаях всегда так делается. Те женщины были рады получить деньги и уйти.
– А как же Мишель?
– О нем в Вазаро все хорошо заботятся.
– Все, кроме вас.
– Я же говорил вам. Я плачу определенную сумму любой семье, которую он выбирает…
– Прекратите! – оборвала его Катрин.
Филилп умолк, глядя на девушку с несчастным видом.
– Я пару раз пытался поговорить с Мишелем, но мне от него не по себе. Он…
– Не похож на других детей? – закончила Катрин.
– Я его не понимаю.
В памяти Катрин неожиданно всплыли слова Мишеля: «Месье Филипп любит цветы, но не понимает их».
– Жаль. По-моему, он вас хорошо понимает.
– Что вы намерены делать? – Филипп сделал попытку улыбнуться. – Наверное, скажете Жан-Марку? Он ведь, знаете ли, отошлет меня из Вазаро.
– Нет, я не собираюсь говорить Жан-Марку.
Лицо Филиппа просветлело.
– Вы очень добры.
– Я никому не скажу. Вы любите Вазаро и хорошо служите ему. – Катрин встретилась глазами с Филиппом. – Но сейчас я не могу вас видеть. Вы должны на время уехать.
– Куда?
– Куда угодно. Навестите мать и сестер, поживите там месяца полтора. Уезжайте сегодня же.
– Но я понадоблюсь вам в Вазаро. Вы не знаете и десятой доли того, что необходимо для управления поместьем.
– Значит, я научусь у месье Огюстэна, сборщиков и Мишеля. – Катрин помедлила. – А когда вы вернетесь, обнаружите Мишеля в усадьбе, где он и будет расти, как подобает сыну человека благородного происхождения.
– Но сыну простой цветочницы будет неуютно в… – Филипп увидел, каким жестким стало лицо Катрин, и поспешно продолжал:
– Я не могу признать его. Жан-Марк разозлится и отправит меня отсюда.
– Вазаро принадлежит не Жан-Марку. Это мне решать, уезжать вам или оставаться, – заявила Катрин. – И у меня нет желания, чтобы вы признали Мишеля. Слишком поздно.
– Да, – согласно кивнул Филипп. – Я рад, что вы понимаете. Если хотите, я попытаюсь поближе сойтись с ним.
– О нет! – В голосе Катрин прозвучала ирония. – Если вам с ним не по себе, то не надо.
Не прощаясь, она быстро пошла на поле.
* * *
– Танцующий ветер, – повторила Катрин и подошла к окну, где Жюльетта писала этюды для будущей картины. – А не опасно в такое время ехать в Испанию?
– Не вижу, почему это должно быть опасно. – Перо Жюльетты стремительно порхало по бумаге, лежавшей на этюднике, но глаза были прикованы к сборщикам в поле. – Я говорю по-испански, и мы пока еще не воюем с этой страной. Причалив в Ла-Эскала, Жан-Марк купит лошадей и поедет по земле прямо вдоль подножия Пиренеев в Андорру. Если меня задержат на границе, я всегда могу сказать, что бегу из Франции в дом своего деда. Видит бог, в наше время эмигрантов достаточно, так что моя версия будет правдоподобна. Нет, я прекрасно справлюсь. – Она поморщилась. – И с нами Франсуа, оберегающий Жан-Марка.
– Так Франсуа должен оберегать Жан-Марка? – Катрин не могла поверить услышанному.
– Дантон утверждает, что именно с этой целью Франсуа сопровождает нас. – Губы Жюльетты тронула улыбка. – Очень забавно: пантера, оберегающая тигра, не так ли?
– А что говорит Жан-Марк?
– Он считает, что Дантон послал Франсуа проследить за ним в Испании. Судя по всему, так оно и есть.
– Что-то я совсем сбита с толку. Ты все время говоришь «Жан-Марк» и одновременно утверждаешь, что тоже едешь.
– Еду. – Жюльетта набрасывала портрет пухлого младенца, дрыгавшего ножками в соломенной корзине рядом с одной из сборщиц. – Хотя он и говорит, что я должна остаться здесь, в Вазаро, и убедил всех, что будет так, как он сказал.
– Так оно обычно и бывает, – заметила Катрин. – Я бы хотела, чтобы ты осталась здесь. Мне не нравится думать, что ты снова оставишь меня.
– Я же сказала тебе, почему должна поехать. За что тогда Жан-Марк отдаст мне деньги, если сам найдет Танцующий ветер?
– Он сказал, что все равно отдаст их тебе.
– Мы заключили сделку, – упрямо сжала губы Жюльетта. – А ее условия надо выполнять.
Катрин села у окна и оперлась на стену алькова, не сводя глаз с лица подруги.
– По-моему, ты тоже изменилась.
– Я никогда не меняюсь. – Нет, ты стала как-то… мягче.
– Просто ты смотришь на меня по-иному. Я никогда и не была такой смелой и сильной, какой ты меня считала. – Она не отводила глаз от этюда. – Франсуа как-то сказал мне, что это ты была мне нужна, а не я тебе. Должно быть, он был прав. – Она выдавила улыбку. – Ты меня переросла. Как это„случилось?
– Вазаро.
– И маленький мальчик Филиппа?
Глаза Катрин расширились.
– Ты знаешь насчет Мишеля? Откуда?
Жюльетта пожала плечами.
– У него те же глаза и форма рта.
Катрин следовало знать, что ее любимая подруга увидит то, что ей самой не было дано. Глазами художницы.
– Я собираюсь перевести Мишеля на жительство в усадьбу, как только смогу уговорить его.
Жюльетта замерла.
– Ты собираешься замуж за этого павлина?
– Нет.
– Это хорошо. Я заметила, что некоторые женщины очень глупо ведут себя, когда дело касается мужчин. – И она принялась за наброски гор на заднем плане. – Тебе будет лучше с ребенком, чем с мужчиной. Мне бы хотелось написать Мишеля. У него в лице больше характера, чем у этого павлина.
– Ты останешься в Вазаро, вернувшись из Испании?
– Мне надо кое-что сделать в Париже.
– Королева?
– Да.
– Это небезопасно. Дюпре…
– Безопасно. – Жюльетта опустила этюдник. – Дюпре уехал из Парижа, и никто меня не узнает. У меня есть совершенно замечательный парик, в котором я сама на себя не похожа.
Катрин скептически покачала головой.
– Хватит киснуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133