Они продолжали умирать… – Жан-Марк глубоко вздохнул. – Я оставил судно на Ямайке. Мне потребовалось семь месяцев, чтобы добраться до Марселя.
Слезы жгли Жюльетте глаза и падали на этюд. В лице человека на набросанном ею портрете не было ничего скрытного или циничного; на нем отражались боль, разочарование и многолетняя усталость. Жан-Марк, которого она знала, был жесткий человек, но тот мальчик рос мечтателем. Он стремился к свободе и приключениям, а обрел лишь кошмар.
– Что вы сделали по возвращении в Марсель? Жан-Марк взглянул на этюд.
– Вы говорили, что доберетесь до моей сути. Именно этим вы и занимались при помощи своего допроса?
Рука Жюльетты дрожала, углубляя морщины на лице, изображенном на этюде.
– Мне стало любопытно, и я просто спросила. – Она подняла глаза на Жан-Марка. – Нет, я говорю не правду, это нечестно. Иногда получить правдивую картину мне помогает умение разговорить натурщика. Но ведь совсем не обязательно было мне отвечать. Зачем же вы это сделали?
– Одному богу известно, – устало произнес Жан-Марк. – Покажите мне набросок.
Жюльетта, поколебавшись, протянула ему рисунок. Жан-Марк долго смотрел на него, затем улыбнулся.
– Очень умно.
Она задела его. Впервые Жюльетта поняла, что Жан-Марку это жестокое, зеркальное выражение было необходимо в качестве брони, защищавшей его. И она проникла сквозь эту броню.
– Я могу порвать его, – порывисто предложила Жюльетта.
– С какой стати? Это же то, чего вы хотели. Люди должны добиваться желаемого. И брать то, что хотят взять. – Жан-Марк вернул набросок Жюльетте и подал знак рулевому сменить его у штурвала. – Вам пора возвращаться в каюту.
– Скоро пойду.
– Сию минуту, Жюльетта. – В его негромком голосе звучала сталь. – У меня появилось желание увидеть вашу исключительную кожу, прикрытую лишь тончайшим кружевом. Я желаю, чтобы конкретному представителю рода Андреасов вы оказали любезность. – Он отвернулся. – Я выпью вина с Симоном и вскоре присоединюсь к вам.
Жюльетта тупо смотрела на прозрачный белый кружевной капот, разложенный на койке. Жан-Марк явно разозлился, и ему хотелось подчинить ее себе. Разозлился… или ему было больно? И почему она не почувствовала негодования? Всю жизнь она боролась против подчинения, вела большие и малые сражения, показывая всем, что ее нельзя покорить. Она всегда ненавидела ложь и мелочность в окружавших ее людях, но разве сейчас она сама не вела себя мелочно и нелепо? Она боялась проиграть Жан-Марку не потому, что хотела победить, а просто это уязвило бы ее гордость.
Ох, она просто не знала, как вести себя. С той минуты, как Жюльетта с помощью Франсуа обнаружила, что невольно причиняет вред Катрин, она уже не была уверена в себе в любой ситуации, как раньше, однако чутье подсказывало ей, что здесь что-то совсем не так.
Девушка медленно опустилась на койку. Пришло время перестать действовать под влиянием минуты и как следует обдумать ее отношения с Жан-Марком.
Когда он вошел в каюту, Жюльетта сидела, поджав ноги, кружевной капот падал с ее плеч пышными складками.
– Исключительно, – сказал Жан-Марк, направляясь к Жюльетте. – Маня как раз интересовало, наденете ли вы…
– Я прошу вас, – коротко сказала Жюльетта. – Вы же этого хотели. Вы довольны?
Жан-Марк остановился, настороженно глядя на нее.
– Сказать еще раз? Прошу вас, Жан-Марк. Пожалуйста. – Жюльетта спокойно встретила его взгляд. – Вам надо, чтобы я произнесла еще какие-нибудь слова? Скажите мне, и я их повторю.
– Я подумаю об этом. – Жан-Марк подошел и присел на койку. – Как прелестны они, как нежны и упруги. – Он обхватил груди Жюльетты. В его руках они наливались, а он осторожно водил ногтями больших пальцев по набухшим соскам. – Почему вы попросили? – спросил Жан-Марк.
– Какая разница? Я сказала слова, которые вы хотели услышать.
Жан-Марк большим и указательным пальцами игриво потянул соски, и Жюльетта потеряла нить разговора. Жар. Волна желания между бедер.
– Это слишком внезапно. – Жан-Марк опустил голову, и его губы сомкнулись на левой груди Жюльетты.
Она задохнулась, вновь почувствовав, как его рот вбирает ее грудь, ощутив его зубы на набухшем соске. Жюльетта качнулась вперед и схватилась за плечи Жан-Марка, откинув голову. Боже милосердный, его рот…
Жан-Марк поднял голову.
– Почему? – Его губы жадно сомкнулись на другом соске Жюльетты. Сжимая и потягивая, лаская пальцами розочку затвердевшего соска, он продолжал гладить ее левую грудь, которую только что выпустил изо рта.
Бешено пульсировала жилка на его виске, более учащенным и прерывистым становилось дыхание.
Жан-Марк снова поднял голову, его глаза, сверкая, смотрели невидящим взглядом.
– Неважно. – Его голос звучал глухо. – Потом.
Он уложил Жюльетту навзничь на койку и стал быстро раздеваться, переводя взгляд с ее набухших грудей на завитки ее лона.
– Разведи шире ноги, дорогая. Я хочу видеть, как прекрасна ты там.
Жюльетта повиновалась как во сне.
– Да, это замшевое устьице, – прошептал он, не сводя глаз с ее горячего раскрытого лона. – О да. Ты хочешь меня?
Жюльетта кивнула. Она не могла заставить себя вымолвить ни слова – такой комок сжимал ее горло. Никогда в жизни ей ничего не хотелось так, как хотелось сейчас, чтобы он скорей остановил жжение между бедер.
Жан-Марк был обнажен, откровенно, великолепно возбужден, и Жюльетта зачарованно смотрела на него. Он стоял над ней, на разгоревшемся лице бешено сверкали глаза, рот был приоткрыт – все говорило о его страстном желании. Он еще шире раздвинул бедра Жюльетты, не сводя с нее глаз.
Жюльетта стала было сводить ноги, но Жан-Марк остановил ее и лег между ее бедер. Его пальцы принялись ласкать ее, потягивая короткие завитки, массируя, гладя, большой палец осторожно коснулся напряженного, самого чувствительного бугорка.
Жюльетта выгнулась и тихо вскрикнула.
– Скоро, – негромко произнес Жан-Марк. – Потерпи. Я стараюсь не причинить тебе боли. – И тут же, раздвинув пылающие губы ее влагалища, указательный палец проник в самую глубину ее женского естества.
Жюльетта задохнулась от сладостной боли и вскинула на него глаза.
Жан-Марк не сводил с нее взгляда. А его длинный твердый палец продвигался осторожно вглубь и назад, снова вглубь – вперед-назад.
– Ты чувствуешь, как обжимаешь его? Хочешь еще? Боже… – К первому пальцу присоединился второй, и Жюльетта закусила губу, сдерживая крик. – Тебе не больно? – Жюльетта покачала головой, глядя на него затуманенными глазами.
Пальцы Жан-Марка уже двигались в более быстром ритме, вращая ими там, он одновременно ласкал ее другой рукой.
Жюльетту охватило наслаждение настолько сильное, что ей нестерпимо захотелось ощутить в себе его вздыбленный фаллос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
Слезы жгли Жюльетте глаза и падали на этюд. В лице человека на набросанном ею портрете не было ничего скрытного или циничного; на нем отражались боль, разочарование и многолетняя усталость. Жан-Марк, которого она знала, был жесткий человек, но тот мальчик рос мечтателем. Он стремился к свободе и приключениям, а обрел лишь кошмар.
– Что вы сделали по возвращении в Марсель? Жан-Марк взглянул на этюд.
– Вы говорили, что доберетесь до моей сути. Именно этим вы и занимались при помощи своего допроса?
Рука Жюльетты дрожала, углубляя морщины на лице, изображенном на этюде.
– Мне стало любопытно, и я просто спросила. – Она подняла глаза на Жан-Марка. – Нет, я говорю не правду, это нечестно. Иногда получить правдивую картину мне помогает умение разговорить натурщика. Но ведь совсем не обязательно было мне отвечать. Зачем же вы это сделали?
– Одному богу известно, – устало произнес Жан-Марк. – Покажите мне набросок.
Жюльетта, поколебавшись, протянула ему рисунок. Жан-Марк долго смотрел на него, затем улыбнулся.
– Очень умно.
Она задела его. Впервые Жюльетта поняла, что Жан-Марку это жестокое, зеркальное выражение было необходимо в качестве брони, защищавшей его. И она проникла сквозь эту броню.
– Я могу порвать его, – порывисто предложила Жюльетта.
– С какой стати? Это же то, чего вы хотели. Люди должны добиваться желаемого. И брать то, что хотят взять. – Жан-Марк вернул набросок Жюльетте и подал знак рулевому сменить его у штурвала. – Вам пора возвращаться в каюту.
– Скоро пойду.
– Сию минуту, Жюльетта. – В его негромком голосе звучала сталь. – У меня появилось желание увидеть вашу исключительную кожу, прикрытую лишь тончайшим кружевом. Я желаю, чтобы конкретному представителю рода Андреасов вы оказали любезность. – Он отвернулся. – Я выпью вина с Симоном и вскоре присоединюсь к вам.
Жюльетта тупо смотрела на прозрачный белый кружевной капот, разложенный на койке. Жан-Марк явно разозлился, и ему хотелось подчинить ее себе. Разозлился… или ему было больно? И почему она не почувствовала негодования? Всю жизнь она боролась против подчинения, вела большие и малые сражения, показывая всем, что ее нельзя покорить. Она всегда ненавидела ложь и мелочность в окружавших ее людях, но разве сейчас она сама не вела себя мелочно и нелепо? Она боялась проиграть Жан-Марку не потому, что хотела победить, а просто это уязвило бы ее гордость.
Ох, она просто не знала, как вести себя. С той минуты, как Жюльетта с помощью Франсуа обнаружила, что невольно причиняет вред Катрин, она уже не была уверена в себе в любой ситуации, как раньше, однако чутье подсказывало ей, что здесь что-то совсем не так.
Девушка медленно опустилась на койку. Пришло время перестать действовать под влиянием минуты и как следует обдумать ее отношения с Жан-Марком.
Когда он вошел в каюту, Жюльетта сидела, поджав ноги, кружевной капот падал с ее плеч пышными складками.
– Исключительно, – сказал Жан-Марк, направляясь к Жюльетте. – Маня как раз интересовало, наденете ли вы…
– Я прошу вас, – коротко сказала Жюльетта. – Вы же этого хотели. Вы довольны?
Жан-Марк остановился, настороженно глядя на нее.
– Сказать еще раз? Прошу вас, Жан-Марк. Пожалуйста. – Жюльетта спокойно встретила его взгляд. – Вам надо, чтобы я произнесла еще какие-нибудь слова? Скажите мне, и я их повторю.
– Я подумаю об этом. – Жан-Марк подошел и присел на койку. – Как прелестны они, как нежны и упруги. – Он обхватил груди Жюльетты. В его руках они наливались, а он осторожно водил ногтями больших пальцев по набухшим соскам. – Почему вы попросили? – спросил Жан-Марк.
– Какая разница? Я сказала слова, которые вы хотели услышать.
Жан-Марк большим и указательным пальцами игриво потянул соски, и Жюльетта потеряла нить разговора. Жар. Волна желания между бедер.
– Это слишком внезапно. – Жан-Марк опустил голову, и его губы сомкнулись на левой груди Жюльетты.
Она задохнулась, вновь почувствовав, как его рот вбирает ее грудь, ощутив его зубы на набухшем соске. Жюльетта качнулась вперед и схватилась за плечи Жан-Марка, откинув голову. Боже милосердный, его рот…
Жан-Марк поднял голову.
– Почему? – Его губы жадно сомкнулись на другом соске Жюльетты. Сжимая и потягивая, лаская пальцами розочку затвердевшего соска, он продолжал гладить ее левую грудь, которую только что выпустил изо рта.
Бешено пульсировала жилка на его виске, более учащенным и прерывистым становилось дыхание.
Жан-Марк снова поднял голову, его глаза, сверкая, смотрели невидящим взглядом.
– Неважно. – Его голос звучал глухо. – Потом.
Он уложил Жюльетту навзничь на койку и стал быстро раздеваться, переводя взгляд с ее набухших грудей на завитки ее лона.
– Разведи шире ноги, дорогая. Я хочу видеть, как прекрасна ты там.
Жюльетта повиновалась как во сне.
– Да, это замшевое устьице, – прошептал он, не сводя глаз с ее горячего раскрытого лона. – О да. Ты хочешь меня?
Жюльетта кивнула. Она не могла заставить себя вымолвить ни слова – такой комок сжимал ее горло. Никогда в жизни ей ничего не хотелось так, как хотелось сейчас, чтобы он скорей остановил жжение между бедер.
Жан-Марк был обнажен, откровенно, великолепно возбужден, и Жюльетта зачарованно смотрела на него. Он стоял над ней, на разгоревшемся лице бешено сверкали глаза, рот был приоткрыт – все говорило о его страстном желании. Он еще шире раздвинул бедра Жюльетты, не сводя с нее глаз.
Жюльетта стала было сводить ноги, но Жан-Марк остановил ее и лег между ее бедер. Его пальцы принялись ласкать ее, потягивая короткие завитки, массируя, гладя, большой палец осторожно коснулся напряженного, самого чувствительного бугорка.
Жюльетта выгнулась и тихо вскрикнула.
– Скоро, – негромко произнес Жан-Марк. – Потерпи. Я стараюсь не причинить тебе боли. – И тут же, раздвинув пылающие губы ее влагалища, указательный палец проник в самую глубину ее женского естества.
Жюльетта задохнулась от сладостной боли и вскинула на него глаза.
Жан-Марк не сводил с нее взгляда. А его длинный твердый палец продвигался осторожно вглубь и назад, снова вглубь – вперед-назад.
– Ты чувствуешь, как обжимаешь его? Хочешь еще? Боже… – К первому пальцу присоединился второй, и Жюльетта закусила губу, сдерживая крик. – Тебе не больно? – Жюльетта покачала головой, глядя на него затуманенными глазами.
Пальцы Жан-Марка уже двигались в более быстром ритме, вращая ими там, он одновременно ласкал ее другой рукой.
Жюльетту охватило наслаждение настолько сильное, что ей нестерпимо захотелось ощутить в себе его вздыбленный фаллос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133