Какая великолепная добродетель! Однако я, знаешь ли, все равно найду ее. Она обронила безделушку со своим прекрасным портретом.
– Медальон?
– Я лишь недавно обнаружил миниатюру, однако, возвратившись, найду ей хорошее применение.
Они вошли в столовую. Жюльетта помедлила на пороге. Эту комнату она едва помнила. Они с матерью провели здесь всего несколько месяцев, и девочку всегда кормили наверху в детской. Длинный поблескивающий стол красного дерева с тонкой замысловатой резьбой в виде цветочного рисунка и двадцать стульев из красного дерева, обитых алой парчой. В одном конце стоял прекрасный буфет красного дерева, а между двумя дверями, выходившими на веранду, находился сундук, покрытый той же резьбой, что и стол.
– Не правда ли, великолепная комната? – Дюпре подтолкнул Жюльетту. – Я провел здесь много счастливых часов. – Он поставил фонарь на стол и распахнул двери. – Иди сюда. Давай посмотрим на чудесный вид города. – Дюпре вытащил девушку на веранду, поставил перед низкой балюстрадой. Огни Андорры мерцали где-то метрах в шестидесяти внизу.
– Где моя мать?
Дюпре улыбнулся Жюльетте.
– Разве ты не слышишь ее? Прислушайся.
Шелестел только ветер, запутавшийся в соснах, росших на холме.
Нет, шелест доносился не от деревьев, а из столовой. Жюльетта медленно повернула голову.
– Да, – негромко произнес Дюпре. – Она ждет тебя. – Его рука сомкнулась на плече девушки и подтолкнула ее снова к столовой. – А теперь пусть тебя ведет твой слух.
Шелест раздался снова – громче, ближе.
Из покрытого замысловатой резьбой сундука!
В мерцающем свете свечи сундук длиной в полтора метра и высотой более метра поблескивал темной красотой красного дерева.
Шелест прозвучал снова – словно падали осенние листья, гонимые ветром.
– Открой его. – Глаза Дюпре были прикованы к лицу Жюльетты. – Она ждет.
Жюльетта сглотнула слюну, ноги ее налились свинцовой тяжестью. Еле передвигаясь, она остановилась перед сундуком.
Шелест раздался снова.
Дюпре угрожающе поднял пистолет.
Жюльетта медленно наклонилась, подняла крышку.
И пронзительно закричала.
И с грохотом захлопнула крышку.
– Какого… – Полузадушенный крик Дюпре за спиной Жюльетты вывел ее из страшного оцепенения, в которое ее повергло то, что она только что увидела. Жюльетта повернулась как раз в тот момент, когда Жан-Марк, схватив Дюпре за горло, выволок его через открытую дверь на веранду.
Глаза Дюпре вылезали из орбит – он силился обрести дыхание. Жан-Марк еще крепче стиснул его горло и выбил пистолет из слабеющей руки Дюпре.
– Я видел тебя в Конвенте. Ты Андреас. Я тебя запомню. Я не забуду… – Дюпре еще пытался угрожать Жан-Марку.
– Вспоминай меня в аду. – Прижав пистолет к боку Дюпре, он нажал на курок.
Дюпре взвыл.
Жюльетта содрогнулась. Она никогда не слышала такого крика – тонкого, пронзительного, воющего, исторгнутого из самых глубин раненой плоти. Крика ярости, бешенства, разочарования и боли.
Жан-Марк поднял Дюпре над балюстрадой и перебросил его через нее.
Жюльетта медленно подошла к перилам и посмотрела вниз. Дюпре лежал безмолвный и неподвижный на скалистом склоне метрах в десяти под ними.
– Он мертв? – запинаясь, спросила девушка.
– Если и нет, то скоро умрет. Из него хлестала кровь, как из недорезанной свиньи, а этого падения достаточно, чтобы убить любого человека.
– Он не человек, он чудовище. – Жюльетта закрыла глаза. – Я узнала это еще в аббатстве…
– В аббатстве?
– Это был Дюпре.
– Я так и чувствовал, что узнаю его. Должно быть, его послал Марат.
Жюльетта открыла глаза.
– Моя мать – в том сундуке.
– Я боялся этого и хотел вас уберечь от страданий. Я спрятался рядом с домом, когда он притащил вас сюда. – Жан-Марк вдруг притянул к себе дрожащую Жюльетту. – Девочка моя. Я не мог стрелять в него, он держал тебя под пистолетом. Пришлось ждать, пока его что-нибудь отвлечет.
Жюльетта прижалась к нему. Ужас холодом студил ее тело и душу. Она вздрагивала и безуспешно пыталась справиться с губами. Они ее не слушались.
– Он хотел, чтобы я увидела ее, – все-таки выговорила она.
Жан-Марк ласково гладил ее по плечам.
– Ш-ш-ш. Девочка, родная. Я с тобой. Я позабочусь о тебе.
– Она всегда была так красива. А теперь она совсем другая… – Жюльетту непроизвольно трясло. – Она лежит в том сундуке. Она голая, и по ней ползают змеи и тараканы. Они у нее в волосах, во рту…
– Матерь Божия! – Жан-Марк крепко прижал к себе девушку, словно хотел защитить от пережитого ужаса, а потом ласково отстранил. – С вами ничего не случится, если я оставлю вас на минутку?
Жюльетта открыла глаза.
– Куда вы идете?
– К вашей матери. – Он повернулся и пошел в столовую.
Жюльетта вцепилась руками в шершавые камни балюстрады, когда услышала, как снова открывается сундук. Донеслось проклятие Жан-Марка, потом шелест, какие-то звуки.
Через десять минут Жан-Марк вернулся на веранду.
– Идемте со мной.
Жюльетта позволила провести себя через дом вверх по лестнице.
– Куда мы идем?
Жан-Марк открыл дверь комнаты.
– Я хочу, чтобы вы взглянули на свою мать и простились с ней.
– Нет! – Девушка сделала попытку вырваться. – Только не это! Я не…
Жан-Марк втолкнул ее в комнату и придержал за плечи.
– Проклятие, я не желаю, чтобы вы запомнили ее лежащей в сундуке на всю оставшуюся жизнь! У вас сейчас и так хватает жутких воспоминаний.
Ее мать лежала на кровати, накрытая белой шелковой простыней. Ее глаза и рот были закрыты, лицо хранило спокойное выражение. Она наверняка жаждала смерти в эти последние дни, тупо подумала Жюльетта.
– Как она умерла? Змеи?
– Змеи были безвредны, – отозвался Жан-Марк. – Дюпре заколол ее.
– О! – Жюльетта должна была что-то сделать, но не могла вспомнить, что именно. – Да. Похороны. Мне придется пойти к священнику и договориться…
– Нет, – возразил Жан-Марк. – Нельзя, чтобы нас здесь обнаружили. Уже сам факт, что мы французы, наведет их на мысль под любым предлогом бросить нас в тюрьму. Мы остановимся у церкви и оставим записку и деньги священнику с подробными указаниями.
Жюльетта еще раз взглянула на мать и отвернулась.
– Делайте так, как вы сочтете нужным. Мы можем теперь идти?
Жан-Марк поколебался.
– Совсем скоро. Дайте мне время поискать статуэтку.
– Она в ящике во дворе, – сказала Жюльетта. – Он собирался уезжать, когда мы пришли. По-моему, он как раз покончил… – Ей пришлось замолчать, чтобы справиться со своим голосом. – Пожалуйста, мне сейчас правда хотелось бы уйти.
Жан-Марк взял девушку за руку и вывел из комнаты, вниз по ступенькам и прочь из дома.
– Ступайте к лошадям, – мягко сказал он. – Я только проверю, там ли Танцующий ветер, и через минуту присоединюсь к вам.
Жюльетта кивнула и пошла через двор, старательно избегая смотреть в сторону фонтана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
– Медальон?
– Я лишь недавно обнаружил миниатюру, однако, возвратившись, найду ей хорошее применение.
Они вошли в столовую. Жюльетта помедлила на пороге. Эту комнату она едва помнила. Они с матерью провели здесь всего несколько месяцев, и девочку всегда кормили наверху в детской. Длинный поблескивающий стол красного дерева с тонкой замысловатой резьбой в виде цветочного рисунка и двадцать стульев из красного дерева, обитых алой парчой. В одном конце стоял прекрасный буфет красного дерева, а между двумя дверями, выходившими на веранду, находился сундук, покрытый той же резьбой, что и стол.
– Не правда ли, великолепная комната? – Дюпре подтолкнул Жюльетту. – Я провел здесь много счастливых часов. – Он поставил фонарь на стол и распахнул двери. – Иди сюда. Давай посмотрим на чудесный вид города. – Дюпре вытащил девушку на веранду, поставил перед низкой балюстрадой. Огни Андорры мерцали где-то метрах в шестидесяти внизу.
– Где моя мать?
Дюпре улыбнулся Жюльетте.
– Разве ты не слышишь ее? Прислушайся.
Шелестел только ветер, запутавшийся в соснах, росших на холме.
Нет, шелест доносился не от деревьев, а из столовой. Жюльетта медленно повернула голову.
– Да, – негромко произнес Дюпре. – Она ждет тебя. – Его рука сомкнулась на плече девушки и подтолкнула ее снова к столовой. – А теперь пусть тебя ведет твой слух.
Шелест раздался снова – громче, ближе.
Из покрытого замысловатой резьбой сундука!
В мерцающем свете свечи сундук длиной в полтора метра и высотой более метра поблескивал темной красотой красного дерева.
Шелест прозвучал снова – словно падали осенние листья, гонимые ветром.
– Открой его. – Глаза Дюпре были прикованы к лицу Жюльетты. – Она ждет.
Жюльетта сглотнула слюну, ноги ее налились свинцовой тяжестью. Еле передвигаясь, она остановилась перед сундуком.
Шелест раздался снова.
Дюпре угрожающе поднял пистолет.
Жюльетта медленно наклонилась, подняла крышку.
И пронзительно закричала.
И с грохотом захлопнула крышку.
– Какого… – Полузадушенный крик Дюпре за спиной Жюльетты вывел ее из страшного оцепенения, в которое ее повергло то, что она только что увидела. Жюльетта повернулась как раз в тот момент, когда Жан-Марк, схватив Дюпре за горло, выволок его через открытую дверь на веранду.
Глаза Дюпре вылезали из орбит – он силился обрести дыхание. Жан-Марк еще крепче стиснул его горло и выбил пистолет из слабеющей руки Дюпре.
– Я видел тебя в Конвенте. Ты Андреас. Я тебя запомню. Я не забуду… – Дюпре еще пытался угрожать Жан-Марку.
– Вспоминай меня в аду. – Прижав пистолет к боку Дюпре, он нажал на курок.
Дюпре взвыл.
Жюльетта содрогнулась. Она никогда не слышала такого крика – тонкого, пронзительного, воющего, исторгнутого из самых глубин раненой плоти. Крика ярости, бешенства, разочарования и боли.
Жан-Марк поднял Дюпре над балюстрадой и перебросил его через нее.
Жюльетта медленно подошла к перилам и посмотрела вниз. Дюпре лежал безмолвный и неподвижный на скалистом склоне метрах в десяти под ними.
– Он мертв? – запинаясь, спросила девушка.
– Если и нет, то скоро умрет. Из него хлестала кровь, как из недорезанной свиньи, а этого падения достаточно, чтобы убить любого человека.
– Он не человек, он чудовище. – Жюльетта закрыла глаза. – Я узнала это еще в аббатстве…
– В аббатстве?
– Это был Дюпре.
– Я так и чувствовал, что узнаю его. Должно быть, его послал Марат.
Жюльетта открыла глаза.
– Моя мать – в том сундуке.
– Я боялся этого и хотел вас уберечь от страданий. Я спрятался рядом с домом, когда он притащил вас сюда. – Жан-Марк вдруг притянул к себе дрожащую Жюльетту. – Девочка моя. Я не мог стрелять в него, он держал тебя под пистолетом. Пришлось ждать, пока его что-нибудь отвлечет.
Жюльетта прижалась к нему. Ужас холодом студил ее тело и душу. Она вздрагивала и безуспешно пыталась справиться с губами. Они ее не слушались.
– Он хотел, чтобы я увидела ее, – все-таки выговорила она.
Жан-Марк ласково гладил ее по плечам.
– Ш-ш-ш. Девочка, родная. Я с тобой. Я позабочусь о тебе.
– Она всегда была так красива. А теперь она совсем другая… – Жюльетту непроизвольно трясло. – Она лежит в том сундуке. Она голая, и по ней ползают змеи и тараканы. Они у нее в волосах, во рту…
– Матерь Божия! – Жан-Марк крепко прижал к себе девушку, словно хотел защитить от пережитого ужаса, а потом ласково отстранил. – С вами ничего не случится, если я оставлю вас на минутку?
Жюльетта открыла глаза.
– Куда вы идете?
– К вашей матери. – Он повернулся и пошел в столовую.
Жюльетта вцепилась руками в шершавые камни балюстрады, когда услышала, как снова открывается сундук. Донеслось проклятие Жан-Марка, потом шелест, какие-то звуки.
Через десять минут Жан-Марк вернулся на веранду.
– Идемте со мной.
Жюльетта позволила провести себя через дом вверх по лестнице.
– Куда мы идем?
Жан-Марк открыл дверь комнаты.
– Я хочу, чтобы вы взглянули на свою мать и простились с ней.
– Нет! – Девушка сделала попытку вырваться. – Только не это! Я не…
Жан-Марк втолкнул ее в комнату и придержал за плечи.
– Проклятие, я не желаю, чтобы вы запомнили ее лежащей в сундуке на всю оставшуюся жизнь! У вас сейчас и так хватает жутких воспоминаний.
Ее мать лежала на кровати, накрытая белой шелковой простыней. Ее глаза и рот были закрыты, лицо хранило спокойное выражение. Она наверняка жаждала смерти в эти последние дни, тупо подумала Жюльетта.
– Как она умерла? Змеи?
– Змеи были безвредны, – отозвался Жан-Марк. – Дюпре заколол ее.
– О! – Жюльетта должна была что-то сделать, но не могла вспомнить, что именно. – Да. Похороны. Мне придется пойти к священнику и договориться…
– Нет, – возразил Жан-Марк. – Нельзя, чтобы нас здесь обнаружили. Уже сам факт, что мы французы, наведет их на мысль под любым предлогом бросить нас в тюрьму. Мы остановимся у церкви и оставим записку и деньги священнику с подробными указаниями.
Жюльетта еще раз взглянула на мать и отвернулась.
– Делайте так, как вы сочтете нужным. Мы можем теперь идти?
Жан-Марк поколебался.
– Совсем скоро. Дайте мне время поискать статуэтку.
– Она в ящике во дворе, – сказала Жюльетта. – Он собирался уезжать, когда мы пришли. По-моему, он как раз покончил… – Ей пришлось замолчать, чтобы справиться со своим голосом. – Пожалуйста, мне сейчас правда хотелось бы уйти.
Жан-Марк взял девушку за руку и вывел из комнаты, вниз по ступенькам и прочь из дома.
– Ступайте к лошадям, – мягко сказал он. – Я только проверю, там ли Танцующий ветер, и через минуту присоединюсь к вам.
Жюльетта кивнула и пошла через двор, старательно избегая смотреть в сторону фонтана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133