Желтая с красными полосами аварийная машина стояла на перекрестке, высоко над ней на тонкой блестящей ноге замерла металлическая корзинка, в которой стояли два ремонтника. Жмурясь от яркого солнца, они соединяли над головой какие-то провода. Перед потухшим светофором выстроились троллейбусы. Регулировщик в белых перчатках с раструбами до локтей показывал транспорту объезд – полосатый жезл в его руках крутился как пропеллер.
– Помнишь, я тебе когда-то говорила, что хотела бы испытать все то, что предназначено нормальной бабе: замужество, роды, кухню, хозяйство.
– Ну, и ты счастлива?
– Попков меня устраивает во всех отношениях, – продолжала она. – Он очень хозяйственный, любит украшать квартиру, правда, не всегда у него хватает вкуса…
– Он знакомит тебя со своими торгашами и гордится тобой… – в тон ей вставил Вадим.
– Могу же я ему доставить такую маленькую радость!
– И все-таки, почему ты вышла за него?
– Наверное, потому, что люблю себя, – неожиданно призналась Вика.
– Какой-то парадокс! – покачал головой Вадим. – Как ты можешь с этим павианом…
– Оставь его в покое! – потеряла терпение Вика. – Я тебе сотый раз повторяю: я совершенно свободна! Дошло до тебя или нет? Этим далеко не каждая замужняя женщина может похвастаться… У меня такое впечатление, что ты после своей деревни малость отупел, мой дорогой!
– Это поселок, – вставил Вадим.
– Хочешь, я тебе докажу, что для меня ничего не изменилось? – насмешливо посмотрела она ему в глаза. – Поедем ко мне?
– Понимаешь, для меня многое изменилось, – ответил Вадим.
– Ты боишься моего мужа?
– Я тебя боюсь, Вика, – сказал он. – А вот и твой автобус…
– Ты со мной не поедешь? – В глазах ее удивление и разочарование.
– Я лучше пешком прогуляюсь, – подсаживая ее в автобус, проговорил Вадим.
2
Передавая прогноз погоды по радио и телевидению, дикторы говорили, что такого жаркого лета, как в 1973 году, в Москве пятьдесят лет не было. Воздух дрожал от раскаленного асфальта. На небе какой уж день ни облачка. В пятницу вечером и субботу утром москвичи на всех видах транспорта устремлялись за город. Электрички и автобусы были переполнены, люди обливались потом, будто в парной, высовывались в раскрытые окна, чтобы глотнуть горячего воздуха. Весь день раскаленное добела солнце висело в светло-голубом равнодушном небе. Казалось, неподвижный горячий воздух можно ножом резать. Люди выстраивались в длинные очереди возле серебристых цистерн с квасом и пивом. Вместо пива в кружки шла белая пена. Продавщицы отставляли их в сторону, дожидаясь, пока она осядет. Солнце уже с утра нагревало автоматы с газировкой, у них тоже толпились изнемогающие прохожие. Лишь иностранным туристам все нипочем: с фотоаппаратами на шее разноцветными стайками они бродили по улицам столицы, Красной площади и щелкали направо и налево. Наверное, у приезжих иное восприятие действительности: раз попал в чужую страну, значит, жадно впитывай в себя все новое, незнакомое.
Коренные же москвичи изнемогали от зноя. Во всех зданиях распахнуты окна, занавески и шторы не шелохнутся. Более-менее сносно чувствовали себя дети: они возились на своих площадках, строили на песке крепости, девочки играли в классы, а мальчики – в войну. Только их смех и крики нарушали тишину в каменных дворах.
В один из таких жарких дней Игорь Найденов встретился у здания планетария с Изотовым, они прошли в тенистый тупичок, что был рядом, присели на скамейку. Милиционеры сюда редко заглядывали.
Изотов был в белой тенниске, полотняных брюках и сандалетах на босу ногу. От планетария прямо на них падала тень, по Садовому кольцу нескончаемым потоком проносились машины, запах выхлопных газов примешивался к запаху раскаленного камня и асфальта. На пыльных ветвях чахлого деревца, раскрыв клювы, неподвижными серо-коричневыми комками притихли обычно беспокойные воробьи.
– Завтра спровадь куда-нибудь подальше жену с сыном…
– У меня дочь, Жанна, – поправил Игорь, подумав, что для разведчика у Изотова память не ахти какая…
– В полдень к тебе пожалует собственной персоной отец – Ростислав Евгеньевич Карнаков.
Странные чувства испытал Игорь, услышав это известие: не радость и подъем, а, скорее, тревогу и страх. Столько долгих лет не видел он его: как расстались в дачном поселке под Москвой, так больше и не виделись. Даже письма ни разу не прислал… Игорь понимал, что, наверное, отцу было нелегко сразу после войны. Игорь поначалу надеялся, что Карнаков там, за рубежом. Тогда бы и ценность родителя была совсем иной…
– Долго же он ко мне собирался, – усмехнулся Игорь.
– Переночует у тебя, а утром уедет, – успокоил Изотов.
– Узнаю я его?
– Родная кровь все-таки, – улыбнулся Родион Яковлевич.
– Я так давно уже привык к положению сироты… при живых-то родителях, – вырвалось у Найденова.
– Родители дороги, пока мы беспомощные пацанята, – заметил Изотов. – Ты уже сам родитель. Второго-то думаешь заводить?
– К чему? – пожал плечами Игорь. – Плодить сирот? Если не посадят в тюрьму, то все равно ведь уеду отсюда…
– Зачем же так мрачно смотреть на жизнь, дружище? – участливо взглянул на него Родион Яковлевич.
Игорь резко повернулся к нему, цепко схватил за руку, глаза его сузились.
– Я задыхаюсь тут! – громким шепотом заговорил он. – Только и живу одной мыслью, что уеду отсюда… Не обманете? Давайте любое задание – на все готов! Только обещайте, что я умотаю отсюда. Сами же говорили, что там… – он неопределенно махнул загорелой рукой, – я пройду настоящую школу, усовершенствую язык… А что здесь за работа? Сную по вокзалам и чуть ли не по помойкам, прячу и достаю крошечные пакетики…
«Если бы ты знал, парень, что в этих пакетиках!» – подумал Изотов.
– Обыкновенный почтовый ящик – вот кто я! Неужели я только на это способен?
– Как раз о важном задании я и пришел с тобой потолковать, – весомо уронил Изотов. – Уходи с завода, достаточно, что там останется Алексей Листунов, да и вообще ваш ЗИС…
– Он давно ЗИЛ, – вставил Игорь, жадно слушая Изотова. – Завод имени Лихачева. Переименован еще в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году.
– …не представляет для нас особенного интереса. Сравни советские автомобили и заграничные. Ваши конструкторы ездят в Америку, Японию, ФРГ, Швецию и перенимают все достижения в автомобилестроительных фирмах. Только вот незадача: пока внедрят какую-нибудь новинку, проклятые капиталисты опять ускачут вперед! Не снят еще у вас с повестки дня лозунг «Догоним и перегоним Америку!».
– Кое в чем перегнали, – вяло заметил Игорь. На такой жаре и мозги скоро расплавятся. – Например, космическая техника, ракеты…
– Вот мы и подошли, дорогой Игорек, к твоему заданию, – подхватил Родион Яковлевич.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191
– Помнишь, я тебе когда-то говорила, что хотела бы испытать все то, что предназначено нормальной бабе: замужество, роды, кухню, хозяйство.
– Ну, и ты счастлива?
– Попков меня устраивает во всех отношениях, – продолжала она. – Он очень хозяйственный, любит украшать квартиру, правда, не всегда у него хватает вкуса…
– Он знакомит тебя со своими торгашами и гордится тобой… – в тон ей вставил Вадим.
– Могу же я ему доставить такую маленькую радость!
– И все-таки, почему ты вышла за него?
– Наверное, потому, что люблю себя, – неожиданно призналась Вика.
– Какой-то парадокс! – покачал головой Вадим. – Как ты можешь с этим павианом…
– Оставь его в покое! – потеряла терпение Вика. – Я тебе сотый раз повторяю: я совершенно свободна! Дошло до тебя или нет? Этим далеко не каждая замужняя женщина может похвастаться… У меня такое впечатление, что ты после своей деревни малость отупел, мой дорогой!
– Это поселок, – вставил Вадим.
– Хочешь, я тебе докажу, что для меня ничего не изменилось? – насмешливо посмотрела она ему в глаза. – Поедем ко мне?
– Понимаешь, для меня многое изменилось, – ответил Вадим.
– Ты боишься моего мужа?
– Я тебя боюсь, Вика, – сказал он. – А вот и твой автобус…
– Ты со мной не поедешь? – В глазах ее удивление и разочарование.
– Я лучше пешком прогуляюсь, – подсаживая ее в автобус, проговорил Вадим.
2
Передавая прогноз погоды по радио и телевидению, дикторы говорили, что такого жаркого лета, как в 1973 году, в Москве пятьдесят лет не было. Воздух дрожал от раскаленного асфальта. На небе какой уж день ни облачка. В пятницу вечером и субботу утром москвичи на всех видах транспорта устремлялись за город. Электрички и автобусы были переполнены, люди обливались потом, будто в парной, высовывались в раскрытые окна, чтобы глотнуть горячего воздуха. Весь день раскаленное добела солнце висело в светло-голубом равнодушном небе. Казалось, неподвижный горячий воздух можно ножом резать. Люди выстраивались в длинные очереди возле серебристых цистерн с квасом и пивом. Вместо пива в кружки шла белая пена. Продавщицы отставляли их в сторону, дожидаясь, пока она осядет. Солнце уже с утра нагревало автоматы с газировкой, у них тоже толпились изнемогающие прохожие. Лишь иностранным туристам все нипочем: с фотоаппаратами на шее разноцветными стайками они бродили по улицам столицы, Красной площади и щелкали направо и налево. Наверное, у приезжих иное восприятие действительности: раз попал в чужую страну, значит, жадно впитывай в себя все новое, незнакомое.
Коренные же москвичи изнемогали от зноя. Во всех зданиях распахнуты окна, занавески и шторы не шелохнутся. Более-менее сносно чувствовали себя дети: они возились на своих площадках, строили на песке крепости, девочки играли в классы, а мальчики – в войну. Только их смех и крики нарушали тишину в каменных дворах.
В один из таких жарких дней Игорь Найденов встретился у здания планетария с Изотовым, они прошли в тенистый тупичок, что был рядом, присели на скамейку. Милиционеры сюда редко заглядывали.
Изотов был в белой тенниске, полотняных брюках и сандалетах на босу ногу. От планетария прямо на них падала тень, по Садовому кольцу нескончаемым потоком проносились машины, запах выхлопных газов примешивался к запаху раскаленного камня и асфальта. На пыльных ветвях чахлого деревца, раскрыв клювы, неподвижными серо-коричневыми комками притихли обычно беспокойные воробьи.
– Завтра спровадь куда-нибудь подальше жену с сыном…
– У меня дочь, Жанна, – поправил Игорь, подумав, что для разведчика у Изотова память не ахти какая…
– В полдень к тебе пожалует собственной персоной отец – Ростислав Евгеньевич Карнаков.
Странные чувства испытал Игорь, услышав это известие: не радость и подъем, а, скорее, тревогу и страх. Столько долгих лет не видел он его: как расстались в дачном поселке под Москвой, так больше и не виделись. Даже письма ни разу не прислал… Игорь понимал, что, наверное, отцу было нелегко сразу после войны. Игорь поначалу надеялся, что Карнаков там, за рубежом. Тогда бы и ценность родителя была совсем иной…
– Долго же он ко мне собирался, – усмехнулся Игорь.
– Переночует у тебя, а утром уедет, – успокоил Изотов.
– Узнаю я его?
– Родная кровь все-таки, – улыбнулся Родион Яковлевич.
– Я так давно уже привык к положению сироты… при живых-то родителях, – вырвалось у Найденова.
– Родители дороги, пока мы беспомощные пацанята, – заметил Изотов. – Ты уже сам родитель. Второго-то думаешь заводить?
– К чему? – пожал плечами Игорь. – Плодить сирот? Если не посадят в тюрьму, то все равно ведь уеду отсюда…
– Зачем же так мрачно смотреть на жизнь, дружище? – участливо взглянул на него Родион Яковлевич.
Игорь резко повернулся к нему, цепко схватил за руку, глаза его сузились.
– Я задыхаюсь тут! – громким шепотом заговорил он. – Только и живу одной мыслью, что уеду отсюда… Не обманете? Давайте любое задание – на все готов! Только обещайте, что я умотаю отсюда. Сами же говорили, что там… – он неопределенно махнул загорелой рукой, – я пройду настоящую школу, усовершенствую язык… А что здесь за работа? Сную по вокзалам и чуть ли не по помойкам, прячу и достаю крошечные пакетики…
«Если бы ты знал, парень, что в этих пакетиках!» – подумал Изотов.
– Обыкновенный почтовый ящик – вот кто я! Неужели я только на это способен?
– Как раз о важном задании я и пришел с тобой потолковать, – весомо уронил Изотов. – Уходи с завода, достаточно, что там останется Алексей Листунов, да и вообще ваш ЗИС…
– Он давно ЗИЛ, – вставил Игорь, жадно слушая Изотова. – Завод имени Лихачева. Переименован еще в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году.
– …не представляет для нас особенного интереса. Сравни советские автомобили и заграничные. Ваши конструкторы ездят в Америку, Японию, ФРГ, Швецию и перенимают все достижения в автомобилестроительных фирмах. Только вот незадача: пока внедрят какую-нибудь новинку, проклятые капиталисты опять ускачут вперед! Не снят еще у вас с повестки дня лозунг «Догоним и перегоним Америку!».
– Кое в чем перегнали, – вяло заметил Игорь. На такой жаре и мозги скоро расплавятся. – Например, космическая техника, ракеты…
– Вот мы и подошли, дорогой Игорек, к твоему заданию, – подхватил Родион Яковлевич.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191