Трофейный аккордеон на его коленях сверкал никелем, переливался перламутром, ловкие пальцы музыканта бегали по многочисленным пуговкам и клавишам. Резкие мощные аккорды, казалось, взлетали к самым звездам.
Кузьма был сыном погибшего на фронте баяниста Петра Петухова, – видно, от отца передалось ему это искусство, вон как ловко бегают его пальцы по кнопкам и клавишам!
Вадим с интересом смотрел на танцующих. Смотреть интереснее, чем танцевать. В театре он научился разным танцам, но желания войти в круг не испытывал. Народу на площадке набилось много, пары толкались, задевали локтями друг друга. Павел, почти на голову возвышаясь над всеми, танцевал с круглолицей голубоглазой девушкой в светлой кофточке с плечиками и в узкой коричневой юбке. Она едва доставала до плеча своему кавалеру. Девушка поднимала к нему лицо и, смеясь, что-то говорила. Тоненькая, стройная, глаза блестят. Она казалась школьницей, случайно попавшей сюда. Почти у всех девушек – короткая шестимесячная завивка, а у парней – полубокс с чисто выбритыми висками. В городе женщины носят длинные платья и юбки, а до Андреевки, видно, мода еще не докатилась, здесь юбки были чуть ниже колен.
Девушку Павла звали Лидой Добычиной. Вообще-то она была Михалевой, но мать после смерти мужа снова взяла свою девичью фамилию. В поселке поговаривали, что Лида – дочь Леонида Супроновича, ведь ни для кого не было секретом, что старший полицай ходил к ее матери Любе Добычиной в любое время дня и ночи.
Павел смотрел на девушку влюбленными глазами. Он и танцевал только с ней. Его большая рука с нежностью обнимала Лиду за тонкую талию, ноги он передвигал медленно, будто боялся наступить на ее лакированные туфельки. Высокий медлительный Павел и маленькая живая девушка с детским личиком выглядели комично. Глядя на них, Вадим не смог скрыть улыбки. Ни Павел, ни Лида не смотрели на него, точнее, они вообще никого не замечали. В голубых глазах девушки отражались крошечные электрические лампочки, белые зубы сверкали в улыбке, тонкие подведенные брови изгибались дугой.
Вадим поймал на себе внимательный взгляд молодой темноволосой женщины, танцующей с плечистым железнодорожником. У того было сердитое лицо, форменная фуражка с молоточками надвинута на лоб, загорелые скулы так и ходили на его щеках. Женщина улыбнулась и кивнула, Вадим в ответ помахал рукой. Это была бабушкина квартирантка акушерка Анфиса. Она снимала бывшую дедушкину комнату, оклеенную царскими ассигнациями. Высокая, с яркими подкрашенными губами и ямочками на белых щеках, Анфиса с утра до вечера пропадала в амбулатории и больнице, даже обедать домой не приходила. Когда Вадим поинтересовался, что за человек квартирантка, Ефимья Андреевна коротко ответила: «Есть сердце, да закрыто дверцей… Сердце не лукошко, не прорежешь окошко». Вадим так и не понял, как относится к Анфисе бабушка. Раз живет у нее уже третий год, значит, ладят. Квартирантке лет двадцать пять, лицо у нее круглое, глаза карие, губы пухлые, улыбчивые. Вот и сейчас танцует с сердитым железнодорожником и чуть приметно улыбается. Чего это он рассердился? И на кого?
После небольшого перерыва объявили дамский танец. К Вадиму сразу же подошла Анфиса, пригласила.
– Скучаешь тут у нас, артист? – спросила она.
В танце женщина взяла инициативу в свои руки. Как Вадим ни старался соблюдать дистанцию, их то и дело прижимали друг к другу, горячее дыхание волновало его, карие глаза смотрели весело, с вызовом. Железнодорожник ревниво наблюдал за ними, тогда Вадим назло ему увлек Анфису на середину площадки, Кузьма Петухов играл медленное танго, этот танец нравился Вадиму. У него даже сердце замирало, когда его нога в танце мягко касалась ее бедра. Еще несколько минут назад он и не думал об акушерке, даже не знал, что она на танцах, а сейчас испытывал такое ощущение, будто сто лет с ней знаком. Она как-то сразу, естественно перешла с ним на «ты». Раз или два он назвал ее на «вы», потом тоже перешел на «ты».
– Вадик, у тебя есть девушка в городе? – улыбаясь, спрашивала Анфиса. – Небось артистка?
– Последний мой роман был с Диной Дурбин, – в тон ей скромно заметил Вадим.
– Кто это такая?
– Ты не знаешь Дину Дурбин? – искренне удивился Вадим. – Главная героиня из американского кинофильма «Сестра его дворецкого»!
– А-а, – небрежно протянула Анфиса. – Она мне не нравится.
В это Вадим никак не мог поверить: все фильмы с участием Дины Дурбин пользовались в Великополе успехом. У женщин и мужчин.
– А Целиковская тебе нравится? – спросила Анфиса. – Или Любовь Орлова?
– Артистки меня не привлекают, – пижоня, небрежно ответил он.
– Кто же тебе нравится, герой-любовник? – сузила блестящие глаза Анфиса. Она как-то непонятно улыбнулась. Вадим обратил внимание, что спереди ее зубы сильно разрежены.
– Акушерки, – не подумав, брякнул Вадим. Однако женщина не обиделась, весело рассмеявшись, сказала:
– Пойдем вместе домой, ладно?
– А… тот товарищ? – кивнул Вадим в сторону мрачного железнодорожника, курившего на скамье.
– Уксус? – смеясь, произнесла она. – Он надоел мне хуже горькой редьки!
– Уксус, редька… – пробормотал Вадим. – А я кто?
– Морковка! – горячо шепнула она и посмотрела в глаза.
Танец кончился. Кузьма поставил сверкающий аккордеон на табуретку и пошел к ограде покурить. Инструмент пускал в глаза желтые зайчики. Нахальная летучая мышь спикировала со звездного неба прямо на аккордеон и снова резко взмыла вверх.
– Станцевал бы хоть раз, – сказал Павел Вадиму, когда тот к нему подошел. Двоюродный брат невидяще смотрел прямо перед собой и курил.
– Никак влюбился, Паша? – засмеялся Вадим, подивившись, что тот не заметил его с Анфисой, ведь они два или три раза носом к носу столкнулись на площадке.
– Она славная, – рассеянно ответил Павел.
– Лидка-то? Да она тебе по пуп!
– Разве дело в росте? Она человек хороший.
– Паша, ты пропал! – ахнул Вадим. – Ты никого не видишь, кроме Лидки Добычиной. И рожа у тебя глупая-глупая!
– Очень даже не глупая, – думая о своем, сказал Павел. – Вот всегда так! – вдруг рассердился он. – Не знаем человека, а наговариваем на него… Будто мы сами закон для всех и совесть!
– Да я не про нее! – Вадим давно не видел Павла таким возбужденным, обычно его трудно было расшевелить, а уж разойдется – не остановишь.
– Выходит, я дурак? – гневно взглянул Павел на приятеля.
– Паша, я буду шафером на твоей свадьбе, – широко улыбнулся Вадим.
– Свадьба? – вытаращил на него глаза Павел. – О какой свадьбе может быть речь, если я еще не закончил университет? Да и она еще учится в школе.
– Везет же людям – влюбляются, – вздохнул Вадим. – А я пуст и холоден! – Последние слова он произнес с ноткой самолюбования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191