Не простила?
– Господь с тобой. – Ее губы тронула улыбка. – По мне, живи он хоть сто лет, да смерть ждать не хочет…
* * *
– Как тебя встретила Александра-то? – подал голос с дивана Дмитрий Андреевич.
Павел Дмитриевич не говорил ему, что был у матери, а вот поди ты, догадался! Наверное, и впрямь в их роду есть что-то колдовское. Вот только ему, Павлу, не передалась эта особенность. Все беды и невзгоды, не уведомляя его заранее, внезапно обрушиваются на голову…
– А ты чего к ней не заходишь?
– Киваем друг дружке на улице, а поговорить нам не о чем… – Он помолчал. – Вот какая штука. Странно как-то смотрит она на меня…
– Странно?
– Ну, будто что-то за моей спиной видит… Может, смерть с косой?
Павел Дмитриевич внутренне содрогнулся; и отец об этом же самом! Да что они тут, с ума посходили?!
– Не подумай, что я боюсь ее колдовства, – засмеялся отец. – Пустое все это. Поражает меня другое: нет той былой ненависти в ее взгляде, скорее – жалость. А это меня сильно задевает. Последнее дело, когда женщина мужика начинает жалеть. Оскорбительно это для меня.
– Зла у нее к тебе нет, – только и нашелся что сказать Павел Дмитриевич.
– Я вот о чем подумал, – кашлянув, заворочался на своем диване Дмитрий Андреевич. – Останься я тогда, когда был женат на Александре, в Андреевке, может, до сих пор был бы с ней и внуков нянчил. Не пускала она меня в Питер, будто чувствовала, что это конец нашей любви… А мне тогда казалось, что она хочет мне крылья подрезать, сама полуграмотная и мне не дает учиться… Добился я своего, закончил университет, в общем, по служебной линии все у меня было в порядке – и должности, и уважение, – а вот семейная жизнь так и не сложилась с Раей…
– У меня две сводные сестренки, а я их совсем не знаю, – вставил Павел Дмитриевич.
– Рая не захотела, чтобы они ездили в Андреевку, – продолжал Дмитрий Андреевич. – Сначала я думал – из-за Шуры, а потом понял: она просто презирала деревню и ей не хотелось, чтобы наши городские девочки общались со своими деревенскими родственниками… Интересная штука получается: Шура ненавидела город, бешено ревновала меня к нему…
– Не без оснований, – с улыбкой вставил сын.
– …а Рая терпеть не могла деревню. А мне то и другое дорого. А сейчас, в старости, понял, что Андреевка мне ближе, роднее города. Вот какие пироги, Павел!..
– Я начинаю верить, что мать, как и бабушка Ефимья Андреевна…
– Колдунья? – фыркнул отец.
– Есть же люди, которые обладают даром предвидения.
– Не верю я во всю эту чепуху, – сказал отец. – Просто люди в чем-то похожи друг на друга, и жизнь их течет в общем-то в одном русле. Хорошему психологу, да и просто наблюдательному человеку, не так уж сложно предсказать тому или иному человеку его будущее, этак лет на пять – десять вперед. Ты обратил внимание, как цыганки гадают? Они смотрят в глаза и почти всем говорят одно и то же – и часто безошибочно угадывают: женат или холост, сколько детей, какие перемены ждут тебя, дорога, казенный дом… Стоишь разинув рот и поражаешься, как, мол, все верно! А потом поразмыслишь – да ведь она нагадала все то, что у каждого есть, а потом ты и сам гадалке помогаешь выражением глаз, мимикой своего лица…
Оборвав последнюю фразу на полуслове, он замолчал.
– Вроде бы… мать стала помягче, чем прежде, – подождав, вставил Павел.
Отец молчал.
– Ты спишь?
– Паша, накапай мне в рюмку… этой гадости, что стоит на буфете, – с придыханием проговорил отец.
– Сердце? – Сын вскочил с кровати, включил свет и, шлепая босыми ногами по холодному полу, подошел к буфету.
– Тридцать капель… – сдавленно произнес Дмитрий Андреевич.
Чувствуя, как мурашки поползли по телу, Павел Дмитриевич накапал в рюмку из черного пузырька, крепкий запах лекарства ударил в нос.
– И таблетку нитроглицерина, – подал голос отец. Приняв лекарство и запив водой из эмалированной кружки, он подернутыми мутью глазами взглянул на сына, раздвинул синеватые губы в виноватой улыбке:
– Старость не радость.
– Может, врача позвать? – предложил сын, с всевозрастающей тревогой вглядываясь в отца.
– Отпустило, – сказал он. – Обычно я кладу нитроглицерин рядом, на тумбочку…
Нездоровая бледность и синева с губ постепенно сошли, глаза под косматыми бровями прояснились.
– Напугал? – улыбнулся отец.
– Один в пустом доме… – с сомнением покачал головой Павел Дмитриевич. – Пожалуй, отправлю я тебя завтра домой.
– Здесь мой дом, – помолчав, ответил отец. – Я хотел бы, чтобы меня в Андреевке похоронили… Рядом с отцом. Слышишь, Павел?
– О чем ты толкуешь? – с горечью вырвалось у сына. Он снова улегся на кровать. – Береги себя, съезди в хороший санаторий…
– Дважды, Павел, не умирают, а однова не миновать, – сказал отец.
В окно стучали дождевые капли, ветер заставлял глухо шуметь старые сосны на лужайке перед домом, на станции пофыркивал маневровый. Над головой, на чердаке, скреблись мыши, что-то с грохотом упало в сенях, и наступила тишина. Павел Дмитриевич ждал, что скажет отец еще, но скоро услышал негромкое сопение, постепенно перешедшее в свистящий храп. Он натянул на голову одеяло и почувствовал себя под ним спокойно и уютно, грызла лишь тревога за отца.
Диван скрипнул, и храп прекратился, старик, видно, повернулся набок. Немного погодя, когда снова на чердаке зашуршали мыши, подал голос сверчок. И Павел Дмитриевич вспомнил, что и раньше, когда он тут ночевал мальчишкой, под печкой пиликал сверчок. Он так и заснул под его скрипучую волынку.
2
Петя Викторов в трусах, с перекинутым через плечо полотенцем сидел на низенькой деревянной скамье в спортзале и смотрел, как на ринге делают выпады друг против друга Андрей Казаков и второразрядник Алексей Попов. Стройный высокий Андрей держался на ринге красиво, движения его были плавными, расчетливыми. Попов же был полной противоположностью ему: кряжистый, кривоногий, с широким лицом и приплюснутыми ушами. Большая голова набычена, взгляд исподлобья недобрый. Тренер говорил, что Алексей очень цепкий, настырный боксер и далеко пойдет, правда, есть у него недостаток: любит ближний бой и часто входит в клинч. Прижавшись к противнику, изо всех сил молотит его по корпусу, но за это судьи не особенно набрасывают очки. Попов старше Пети и Андрея на два года, он заканчивает в этом году школу и поставил перед собой задачу стать перворазрядником. Весной состоятся зональные юношеские состязания в Риге, тренер толковал, что и Андрей будет включен в сборную. Петя Викторов не надеялся на эту поездку: его дела обстояли не блестяще. У Андрея уже второй разряд и с десяток побед на юношеских соревнованиях, а Петя с трудом заработал третий, хотя вступили в секцию одновременно.
Попов опять прижался к Андрею и колошматил его боксерскими перчатками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191
– Господь с тобой. – Ее губы тронула улыбка. – По мне, живи он хоть сто лет, да смерть ждать не хочет…
* * *
– Как тебя встретила Александра-то? – подал голос с дивана Дмитрий Андреевич.
Павел Дмитриевич не говорил ему, что был у матери, а вот поди ты, догадался! Наверное, и впрямь в их роду есть что-то колдовское. Вот только ему, Павлу, не передалась эта особенность. Все беды и невзгоды, не уведомляя его заранее, внезапно обрушиваются на голову…
– А ты чего к ней не заходишь?
– Киваем друг дружке на улице, а поговорить нам не о чем… – Он помолчал. – Вот какая штука. Странно как-то смотрит она на меня…
– Странно?
– Ну, будто что-то за моей спиной видит… Может, смерть с косой?
Павел Дмитриевич внутренне содрогнулся; и отец об этом же самом! Да что они тут, с ума посходили?!
– Не подумай, что я боюсь ее колдовства, – засмеялся отец. – Пустое все это. Поражает меня другое: нет той былой ненависти в ее взгляде, скорее – жалость. А это меня сильно задевает. Последнее дело, когда женщина мужика начинает жалеть. Оскорбительно это для меня.
– Зла у нее к тебе нет, – только и нашелся что сказать Павел Дмитриевич.
– Я вот о чем подумал, – кашлянув, заворочался на своем диване Дмитрий Андреевич. – Останься я тогда, когда был женат на Александре, в Андреевке, может, до сих пор был бы с ней и внуков нянчил. Не пускала она меня в Питер, будто чувствовала, что это конец нашей любви… А мне тогда казалось, что она хочет мне крылья подрезать, сама полуграмотная и мне не дает учиться… Добился я своего, закончил университет, в общем, по служебной линии все у меня было в порядке – и должности, и уважение, – а вот семейная жизнь так и не сложилась с Раей…
– У меня две сводные сестренки, а я их совсем не знаю, – вставил Павел Дмитриевич.
– Рая не захотела, чтобы они ездили в Андреевку, – продолжал Дмитрий Андреевич. – Сначала я думал – из-за Шуры, а потом понял: она просто презирала деревню и ей не хотелось, чтобы наши городские девочки общались со своими деревенскими родственниками… Интересная штука получается: Шура ненавидела город, бешено ревновала меня к нему…
– Не без оснований, – с улыбкой вставил сын.
– …а Рая терпеть не могла деревню. А мне то и другое дорого. А сейчас, в старости, понял, что Андреевка мне ближе, роднее города. Вот какие пироги, Павел!..
– Я начинаю верить, что мать, как и бабушка Ефимья Андреевна…
– Колдунья? – фыркнул отец.
– Есть же люди, которые обладают даром предвидения.
– Не верю я во всю эту чепуху, – сказал отец. – Просто люди в чем-то похожи друг на друга, и жизнь их течет в общем-то в одном русле. Хорошему психологу, да и просто наблюдательному человеку, не так уж сложно предсказать тому или иному человеку его будущее, этак лет на пять – десять вперед. Ты обратил внимание, как цыганки гадают? Они смотрят в глаза и почти всем говорят одно и то же – и часто безошибочно угадывают: женат или холост, сколько детей, какие перемены ждут тебя, дорога, казенный дом… Стоишь разинув рот и поражаешься, как, мол, все верно! А потом поразмыслишь – да ведь она нагадала все то, что у каждого есть, а потом ты и сам гадалке помогаешь выражением глаз, мимикой своего лица…
Оборвав последнюю фразу на полуслове, он замолчал.
– Вроде бы… мать стала помягче, чем прежде, – подождав, вставил Павел.
Отец молчал.
– Ты спишь?
– Паша, накапай мне в рюмку… этой гадости, что стоит на буфете, – с придыханием проговорил отец.
– Сердце? – Сын вскочил с кровати, включил свет и, шлепая босыми ногами по холодному полу, подошел к буфету.
– Тридцать капель… – сдавленно произнес Дмитрий Андреевич.
Чувствуя, как мурашки поползли по телу, Павел Дмитриевич накапал в рюмку из черного пузырька, крепкий запах лекарства ударил в нос.
– И таблетку нитроглицерина, – подал голос отец. Приняв лекарство и запив водой из эмалированной кружки, он подернутыми мутью глазами взглянул на сына, раздвинул синеватые губы в виноватой улыбке:
– Старость не радость.
– Может, врача позвать? – предложил сын, с всевозрастающей тревогой вглядываясь в отца.
– Отпустило, – сказал он. – Обычно я кладу нитроглицерин рядом, на тумбочку…
Нездоровая бледность и синева с губ постепенно сошли, глаза под косматыми бровями прояснились.
– Напугал? – улыбнулся отец.
– Один в пустом доме… – с сомнением покачал головой Павел Дмитриевич. – Пожалуй, отправлю я тебя завтра домой.
– Здесь мой дом, – помолчав, ответил отец. – Я хотел бы, чтобы меня в Андреевке похоронили… Рядом с отцом. Слышишь, Павел?
– О чем ты толкуешь? – с горечью вырвалось у сына. Он снова улегся на кровать. – Береги себя, съезди в хороший санаторий…
– Дважды, Павел, не умирают, а однова не миновать, – сказал отец.
В окно стучали дождевые капли, ветер заставлял глухо шуметь старые сосны на лужайке перед домом, на станции пофыркивал маневровый. Над головой, на чердаке, скреблись мыши, что-то с грохотом упало в сенях, и наступила тишина. Павел Дмитриевич ждал, что скажет отец еще, но скоро услышал негромкое сопение, постепенно перешедшее в свистящий храп. Он натянул на голову одеяло и почувствовал себя под ним спокойно и уютно, грызла лишь тревога за отца.
Диван скрипнул, и храп прекратился, старик, видно, повернулся набок. Немного погодя, когда снова на чердаке зашуршали мыши, подал голос сверчок. И Павел Дмитриевич вспомнил, что и раньше, когда он тут ночевал мальчишкой, под печкой пиликал сверчок. Он так и заснул под его скрипучую волынку.
2
Петя Викторов в трусах, с перекинутым через плечо полотенцем сидел на низенькой деревянной скамье в спортзале и смотрел, как на ринге делают выпады друг против друга Андрей Казаков и второразрядник Алексей Попов. Стройный высокий Андрей держался на ринге красиво, движения его были плавными, расчетливыми. Попов же был полной противоположностью ему: кряжистый, кривоногий, с широким лицом и приплюснутыми ушами. Большая голова набычена, взгляд исподлобья недобрый. Тренер говорил, что Алексей очень цепкий, настырный боксер и далеко пойдет, правда, есть у него недостаток: любит ближний бой и часто входит в клинч. Прижавшись к противнику, изо всех сил молотит его по корпусу, но за это судьи не особенно набрасывают очки. Попов старше Пети и Андрея на два года, он заканчивает в этом году школу и поставил перед собой задачу стать перворазрядником. Весной состоятся зональные юношеские состязания в Риге, тренер толковал, что и Андрей будет включен в сборную. Петя Викторов не надеялся на эту поездку: его дела обстояли не блестяще. У Андрея уже второй разряд и с десяток побед на юношеских соревнованиях, а Петя с трудом заработал третий, хотя вступили в секцию одновременно.
Попов опять прижался к Андрею и колошматил его боксерскими перчатками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191