– А замашки у тебя… у вас, Дмитрий Андреевич, райкомовские остались! Это… человека на место поставить. Но раз судьба распорядилась так, что я наверху, а вы… – Он осекся, наткнувшись на взгляд Абросимова.
«Неужели я так в нем ошибся? – размышлял про себя Абросимов. – Судьба распорядилась… Да это я тебя, дурачок, выдвинул!..»
– Василий Васильевич, вы сейчас сядете в машину, дорога неблизкая до Климова, вы уж как следует подумайте: не ударила ли вам в голову власть? И не закружилась ли голова от этого?
– Учусь руководить у вышестоящего начальства, – ядовито заметил Ухин. – Неделю назад был в обкоме на ковре у вашего сына – Павла Дмитриевича… Ох и умеет же он с нас, грешных, стружку снимать!
– Зачем дурное-то перенимать? – еще больше нахмурился Абросимов.
– Где руководитель нетребовательный, там порядка нет, – сказал Ухин.
– Вы что же думаете – руководитель должен страх внушать?
– Страх не страх, но бояться его должны…
– Глупость это! – взорвался Дмитрий Андреевич. – Человеком надо быть! Или вы думаете – руководитель сделан из другого теста? Пришел в кабинет, сел в кресло и почувствовал себя господом богом? Если был дураком и раньше его дурость не замечали, в начальническом кресле эта дурость всем будет в глаза бросаться.
– Зачем же сажают дураков в руководящее кресло?
– «Руководящее кресло»… – горько усмехнулся Абросимов. – Надо же такой термин придумать! Дураки дураков и плодят…
– Знаю я эту политграмоту, – поморщился Василий Васильевич и отвернулся.
А Дмитрий Андреевич задумался о сыне. С ним в последнее время творилось что-то неладное: приезжал к нему с осунувшимся лицом, жаловался на свою разнесчастную жизнь, мол, ушла Лида к Ивану Широкову, дети отвыкли от него…
Дмитрий Андреевич слышал про учительницу Ольмину, но ему ли упрекать в чем-то сына, когда сам в свое время развелся с Александрой Волоковой? Павел поведал, что Инга вышла замуж за моряка и уехала на край земли. Кинулся было к Лиде – уж от нее-то он никогда не ожидал такого! – а она уже с Иваном…
Дмитрий Андреевич тогда сказал ему банальные слова: мол, мужчине не к лицу распускать нюни из за бабы. Жизнь не остановилась, он, Павел, еще не старик, так что, может быть, все и к лучшему….
Павел на другое утро взвинченный уехал в областной центр. Видно, семейные неурядицы сделали его вспыльчивым, грубым с людьми – вон Ухин это заметил, – надо будет письмо написать, чтобы сдерживал себя, самое последнее дело – срывать зло на ни в чем не повинных людях. Ой как трудно, занимая ответственный пост, быть всегда беспристрастным, объективным, справедливым! Если не обладаешь иммунитетом от зазнайства и силой воли, то лучше уходи. Руководитель, которого перестали уважать подчиненные, – уже не руководитель, а пустое место. Абросимов старался все семейные неприятности оставлять за порогом своего кабинета, иногда это удавалось, а иной раз и нет. И вот в такие-то моменты и можно дров наломать!..
– Значит, сын с вас «стружку снял», а вы решили на мне отыграться? – усмехнулся Дмитрий Андреевич.
– И рад бы, да не к чему придраться, – кисло улыбнулся Ухин. – Думаю что Климовский детдом за этот учебный год получит переходящее Красное знамя.
Видя, что заврайоно садится за руль, Абросимов напомнил:
– А вы, Василий Васильевич, все-таки подумайте над тем, что я сказал.
– Да что вы все мне указываете?! – взвился было тот.
– Вы, наверное, забыли, что я вас рекомендовал на этот пост, – осадил его Дмитрий Андреевич.
– А я не собираюсь вам за это в ноги кланяться, – вдруг прорвало Василия Васильевича. – Сидел на детдоме и горя не знал! А теперь шпыняют со всех сторон, совещания-заседания…
– Тяжела шапка Мономаха… – усмехнулся Абросимов.
– Сидел бы тут на бережку и рыбку удил, – остывая, вздохнул Ухин.
– Вы ведь не любитель?
– Приучили, – хмуро пробурчал Василий Васильевич. – Зампред – рыбак, третий секретарь – тоже, ну и меня стали приглашать на озера. Они рыбу ловят, а я уху на бережку варю… – Он улыбнулся: – И знаете, преуспел! Такую сварганю – пальчики оближешь!
– Со мной ведь вы на рыбалку не поедете… – заметил Абросимов.
– Ей-богу, я вам завидую!
Ухни захлопнул дверцу и, забыв попрощаться, тронул машину. И, уже отъехав на порядочное расстояние, остановился и, высунувшись из кабины, крикнул:
– До свидания, Дмитрий Андреевич!
… Снег все летел и летел с неба, да и было ли небо над головой? Сплошное белое кружево. Уже трудно было различить воду в трех метрах от берега – она перемешалась со снегом. Облепленный пушистыми хлопьями, камыш совсем согнулся, того и гляди, белые шишки окунутся в озеро. Снегопад отрезал Дмитрия Андреевича от всего мира, вспомнился рассказ Джека Лондона «Белое безмолвие», – наверное, тот обессиленный человек, что брел по ослепительной снежной равнине, чувствовал себя последним живым существом на планете… Снег не только отрезает тебя от всего окружающего, но и окутывает пронзительной тишиной…
И снова вспомнился Ухин. Почему человек, которому ты сделал добро, потом чуть ли не ненавидит тебя? С подобным Абросимов сталкивался не раз и не переставал удивляться странностям человеческого характера. Некоторые из тех, кому он помогал, кого выдвигал на руководящие посты, потом или избегали его, или смущенно отводили глаза в сторону при встрече. Почему сделанное им добро позже вызывает в душе иных людей досаду, раздражение? Если сначала человек, получив солидное повышение, вроде бы искренне благодарен тебе за заботу, доверие, то потом свыкается с переменой в своей судьбе, считает, что просто восторжествовала справедливость и быть кому-либо благодарным, кроме себя самого, за свое повышение унизительно. Он знал одного журналиста – редактора районной газеты. Старательный товарищ, исполнительный, безотказно ездил по поручению райкома партии в колхозы, совхозы, сам писал бойкие очерки в областную газету, несколько раз опубликовался в центральной печати, выпустил две небольшие брошюры.
Когда приехали в Климове руководители Союза писателей и посоветовались с ним, стоит ли выдвинуть на премию редактора районной газеты, Абросимов всячески поддержал того. Вскоре редактор ушел из газеты, в центральном издательстве сразу вышла его книга.
Изменился и тон его статей в газетах и журналах, публицист менторски стал поучать всех и вся. Впрочем, не предлагая радикальных мер для исправления существующих недостатков на селе. Для него главное было – отыскать их, как говорится, ткнуть носом. Пусть все думают, мол, какой он острый, смелый…
Как-то Дмитрий Андреевич заехал к нему, чтобы пригласить в Климове выступить на пленуме райкома партии, так писатель заставил себя долго упрашивать, говорил, что его приглашают жить в Москву… То есть получалось, что районный пленум – мелочь для него… такого известного публициста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191