У кино свой мир, свои законы…
– Кто же их устанавливает? – впервые открыл рот Вадим.
– Мы, – скромно ответил Лидин. – Те, чьи фамилии даже в титрах не появляются. Десятки разных инстанций должен пройти любой сценарий, прежде чем будет утвержден. А такие, как я, проводят сценарии между Сциллой и Харибдой. Видел, как плотогоны сплавляют бревна? Стоит на плоту человек с багром и ловко отталкивается от берегов, других бревен и наконец выводит свой плот на чистую воду… Так вот я на киностудии и есть тот самый плотогон.
– Ну и гони сквозь быстрину свой плот, – улыбнулся Ушков. – За чем же дело?
– А ты подумал, зачем мне трепать нервы, создавать благоприятное общественное мнение, бегать, суетиться? Портить отношения с начальством и худруком? Только из одной любви к сценаристу?
– Из любви к киноискусству, – вставил Николай.
– Любовь к искусству – это понятие растяжимое… – туманно начал Лидин. – На одной любви далеко не уедешь...
– Что же я должен делать? – спросил Вадим. Он ничего толком не понимал, весь этот разговор казался каким-то бредом. Но Лидин не производил впечатления дурака.
– Ты? – насмешливо взглянул на него Виктор Яковлевич. – Ничего. Смотреть мне в рот и слушаться во всем. Плотогон-то я, а ты, Вадик, всего-навсего бревно.
– Бревно? – опешил тот, не зная, рассердиться ему или рассмеяться.
– Ну, ты, Витя, перехватил, – вмешался Ушков.
– Надеюсь, я говорю с разумными людьми, понимающими метафоры, – сказал Лидин.
– Честно говоря, я ни черта не понимаю, – признался Казаков. – Плотогоны, бревна, быстрина… Чепуха какая-то!
– Ты, кажется, был в партизанах? – круто переменил тему Лидин.
– У него медаль «За отвагу», – сказал Ушков.
– То, о чем ты пишешь, безусловно, хорошо знаешь, – продолжал Виктор Яковлевич. – Мне нравятся сцены боевых действий в тылу фашистов, засады на дорогах, диверсии… Но я пока не вижу людей, не ощущаю их характеров. Почему-то все они кажутся на одно лицо. И разговаривают одинаково.
Вадим промолчал, хотя внутренне был не согласен с ним. Разве деда Андрея с кем-нибудь спутаешь? Или командира партизанского отряда? Начальника разведки? А мальчишек? Все они разные… Однако червь сомнения уже стал закрадываться в его душу.
– Могу ли я взять на себя такую ответственность и заявить руководству, что автор надежен, сможет написать сценарий и с ним стоит заключить финансовый договор?
Будто спрашивая их совета, Лидин переводил взгляд с одного на другого. Вадим промолчал, а Николай произнес.
– Казаков киностудию не подведет. Много вы выпускаете хороших фильмов о войне?
– Твоими бы устами да мед пить, – улыбнулся Виктор Яковлевич. – О войне сценариев на полках студии полно. Думаете, мало у нас профессиональных сценаристов? Пруд пруди. Так мы скорее их будем экранизировать, чем новичка, которого никто не знает. «Ищем таланты!» – это только красиво звучит в телевизионных постановках. Конечно, от режиссера зависит – получится фильм или нет, но до работы с режиссером ой как еще далеко! Заявки на сценарии утверждает редакционный совет, то есть мы, члены совета. Хотим – пропустим, хотим – зарубим.
– Я никогда не писал сценариев, – сказал Вадим.
– А я на что? – потыкал себя пальцем в грудь Лидин. – О чем я тут битый час толкую? Никакого сценария пока не требуется, нужна заявка, которую ты, писатель, не напишешь. Пройдет на худсовете заявка – с тобой заключат договор, вот тогда можно будет говорить о сценарии… Как у нас на киностудии говорит один редактор: «Заявка – это патент на сценарий!» Желчный человечишко! Из себя ничего не представляет, а гонору – вагон! Его я больше всего опасаюсь, хотя за душой у него ничего, кроме умения произносить красивые фразы, нет. Тебе нужно ему понравиться, Вадим.
– Я не красна девица и никому не собираюсь нравиться, – возмутился Казаков.
– Если ты хочешь прикоснуться к кино, придется и тебе научиться играть свою роль… – заметил Лидии. – В кино все играют: члены худсовета, редакторы и даже бухгалтеры! Что поделаешь, кино – массовый вид искусства…
Ушков подмигнул Вадиму, мол, не возражай, а слушай, поднялся из-за стола и пошел покурить в вестибюль. Проводив его задумчивым взглядом, Виктор Яковлевич налил из графинчика с золотой полоской коньяку и, приблизив свое толстое лицо к Вадиму, негромко произнес:
– Я напишу заявку, постараюсь ее протащить через худсовет, а за это мне – тридцать процентов.
– Каких процентов? – вытаращил на него глаза Казаков.
– Тридцать процентов авторского гонорара, – трезвым голосом продолжал тот. – Это еще по божески, другие берут половину.
– И все… дают проценты? – деревянным голосом спросил Вадим.
– Ты еще не «все», – весомо заметил Лидии. – Ты – ноль без палочки. Я уже говорил: кот в мешке. А я пробью сценарий на студии – понял ты, юное дарование, как утверждает мой старый приятель Ушков.
– Кажется, понял…
Чувствуя, как к щекам приливает жар, Казаков поднял свою рюмку и выплеснул остатки коньяка в наглое лицо Лидина. Медленно встал из-за стола, пошел к выходу.
– А деньги? – остановил его тот.
Вадим достал из кармана три десятки и швырнул на стол.
– Дурак ты, Вадим, – невозмутимо заметил Лидин. – Потом жалеть будешь. Я еще хотел тебе помочь. Кому ты нужен со своей неопубликованной повестью? Да когда и издашь, в кино вряд ли ее пристроишь. Уж я-то знаю… Не первый раз в первый класс! – Он рассмеялся.
– А у меня вот в первый раз в жизни потребовали взятку, – вырвалось у Казакова.
– Да не ерепенься ты, чудачок, я пошутил, – другим тоном сказал Лидин, наливая в рюмку коньяк. – Чего вскинулся, старик? Я должен своего автора со всех сторон прощупать… И потом я… пьян, черт бы тебя побрал!
– Прощупывай других, – сказал Вадим. – Надо было дать тебе в морду.
– Зеленый ты, – добродушно ответил Лидин. – Еще поумнеешь и сам ко мне прибежишь…
Вадим перехватил в вестибюле Ушкова и рассказал об этой безобразной сцене. За стол садиться с Лидиным он больше не захотел и уговорил приятеля уйти из ресторана.
– Пусть он подавится своими купатами и зальется моим коньяком! – ворчал Вадим. – Зря не заехал ему в толстую рожу!
– Ты заплатил за стол? – осведомился Николай.
– Ну и что?
– Считай, что уже дал взятку.
– Думаешь, не надо было платить? – удивился Вадим. – Но получается, что я его пригласил?
– Вот так Витя Лидин! – покачал головой Николай. – Не ожидал от него такой прыти!
– Неужели и другие так же?
– Вообще-то один знакомый говорил мне, что Витя как клещ вцепляется в талантливых авторов… Я полагал, дальше дармовой выпивки дело не заходило.
– И главное, хоть бы смутился! – не мог успокоиться Вадим. – Про таких моя бабушка говорила: мол, плюй в глаза, а ему божья роса.
– По-моему, эта поговорка звучит несколько иначе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191
– Кто же их устанавливает? – впервые открыл рот Вадим.
– Мы, – скромно ответил Лидин. – Те, чьи фамилии даже в титрах не появляются. Десятки разных инстанций должен пройти любой сценарий, прежде чем будет утвержден. А такие, как я, проводят сценарии между Сциллой и Харибдой. Видел, как плотогоны сплавляют бревна? Стоит на плоту человек с багром и ловко отталкивается от берегов, других бревен и наконец выводит свой плот на чистую воду… Так вот я на киностудии и есть тот самый плотогон.
– Ну и гони сквозь быстрину свой плот, – улыбнулся Ушков. – За чем же дело?
– А ты подумал, зачем мне трепать нервы, создавать благоприятное общественное мнение, бегать, суетиться? Портить отношения с начальством и худруком? Только из одной любви к сценаристу?
– Из любви к киноискусству, – вставил Николай.
– Любовь к искусству – это понятие растяжимое… – туманно начал Лидин. – На одной любви далеко не уедешь...
– Что же я должен делать? – спросил Вадим. Он ничего толком не понимал, весь этот разговор казался каким-то бредом. Но Лидин не производил впечатления дурака.
– Ты? – насмешливо взглянул на него Виктор Яковлевич. – Ничего. Смотреть мне в рот и слушаться во всем. Плотогон-то я, а ты, Вадик, всего-навсего бревно.
– Бревно? – опешил тот, не зная, рассердиться ему или рассмеяться.
– Ну, ты, Витя, перехватил, – вмешался Ушков.
– Надеюсь, я говорю с разумными людьми, понимающими метафоры, – сказал Лидин.
– Честно говоря, я ни черта не понимаю, – признался Казаков. – Плотогоны, бревна, быстрина… Чепуха какая-то!
– Ты, кажется, был в партизанах? – круто переменил тему Лидин.
– У него медаль «За отвагу», – сказал Ушков.
– То, о чем ты пишешь, безусловно, хорошо знаешь, – продолжал Виктор Яковлевич. – Мне нравятся сцены боевых действий в тылу фашистов, засады на дорогах, диверсии… Но я пока не вижу людей, не ощущаю их характеров. Почему-то все они кажутся на одно лицо. И разговаривают одинаково.
Вадим промолчал, хотя внутренне был не согласен с ним. Разве деда Андрея с кем-нибудь спутаешь? Или командира партизанского отряда? Начальника разведки? А мальчишек? Все они разные… Однако червь сомнения уже стал закрадываться в его душу.
– Могу ли я взять на себя такую ответственность и заявить руководству, что автор надежен, сможет написать сценарий и с ним стоит заключить финансовый договор?
Будто спрашивая их совета, Лидин переводил взгляд с одного на другого. Вадим промолчал, а Николай произнес.
– Казаков киностудию не подведет. Много вы выпускаете хороших фильмов о войне?
– Твоими бы устами да мед пить, – улыбнулся Виктор Яковлевич. – О войне сценариев на полках студии полно. Думаете, мало у нас профессиональных сценаристов? Пруд пруди. Так мы скорее их будем экранизировать, чем новичка, которого никто не знает. «Ищем таланты!» – это только красиво звучит в телевизионных постановках. Конечно, от режиссера зависит – получится фильм или нет, но до работы с режиссером ой как еще далеко! Заявки на сценарии утверждает редакционный совет, то есть мы, члены совета. Хотим – пропустим, хотим – зарубим.
– Я никогда не писал сценариев, – сказал Вадим.
– А я на что? – потыкал себя пальцем в грудь Лидин. – О чем я тут битый час толкую? Никакого сценария пока не требуется, нужна заявка, которую ты, писатель, не напишешь. Пройдет на худсовете заявка – с тобой заключат договор, вот тогда можно будет говорить о сценарии… Как у нас на киностудии говорит один редактор: «Заявка – это патент на сценарий!» Желчный человечишко! Из себя ничего не представляет, а гонору – вагон! Его я больше всего опасаюсь, хотя за душой у него ничего, кроме умения произносить красивые фразы, нет. Тебе нужно ему понравиться, Вадим.
– Я не красна девица и никому не собираюсь нравиться, – возмутился Казаков.
– Если ты хочешь прикоснуться к кино, придется и тебе научиться играть свою роль… – заметил Лидии. – В кино все играют: члены худсовета, редакторы и даже бухгалтеры! Что поделаешь, кино – массовый вид искусства…
Ушков подмигнул Вадиму, мол, не возражай, а слушай, поднялся из-за стола и пошел покурить в вестибюль. Проводив его задумчивым взглядом, Виктор Яковлевич налил из графинчика с золотой полоской коньяку и, приблизив свое толстое лицо к Вадиму, негромко произнес:
– Я напишу заявку, постараюсь ее протащить через худсовет, а за это мне – тридцать процентов.
– Каких процентов? – вытаращил на него глаза Казаков.
– Тридцать процентов авторского гонорара, – трезвым голосом продолжал тот. – Это еще по божески, другие берут половину.
– И все… дают проценты? – деревянным голосом спросил Вадим.
– Ты еще не «все», – весомо заметил Лидии. – Ты – ноль без палочки. Я уже говорил: кот в мешке. А я пробью сценарий на студии – понял ты, юное дарование, как утверждает мой старый приятель Ушков.
– Кажется, понял…
Чувствуя, как к щекам приливает жар, Казаков поднял свою рюмку и выплеснул остатки коньяка в наглое лицо Лидина. Медленно встал из-за стола, пошел к выходу.
– А деньги? – остановил его тот.
Вадим достал из кармана три десятки и швырнул на стол.
– Дурак ты, Вадим, – невозмутимо заметил Лидин. – Потом жалеть будешь. Я еще хотел тебе помочь. Кому ты нужен со своей неопубликованной повестью? Да когда и издашь, в кино вряд ли ее пристроишь. Уж я-то знаю… Не первый раз в первый класс! – Он рассмеялся.
– А у меня вот в первый раз в жизни потребовали взятку, – вырвалось у Казакова.
– Да не ерепенься ты, чудачок, я пошутил, – другим тоном сказал Лидин, наливая в рюмку коньяк. – Чего вскинулся, старик? Я должен своего автора со всех сторон прощупать… И потом я… пьян, черт бы тебя побрал!
– Прощупывай других, – сказал Вадим. – Надо было дать тебе в морду.
– Зеленый ты, – добродушно ответил Лидин. – Еще поумнеешь и сам ко мне прибежишь…
Вадим перехватил в вестибюле Ушкова и рассказал об этой безобразной сцене. За стол садиться с Лидиным он больше не захотел и уговорил приятеля уйти из ресторана.
– Пусть он подавится своими купатами и зальется моим коньяком! – ворчал Вадим. – Зря не заехал ему в толстую рожу!
– Ты заплатил за стол? – осведомился Николай.
– Ну и что?
– Считай, что уже дал взятку.
– Думаешь, не надо было платить? – удивился Вадим. – Но получается, что я его пригласил?
– Вот так Витя Лидин! – покачал головой Николай. – Не ожидал от него такой прыти!
– Неужели и другие так же?
– Вообще-то один знакомый говорил мне, что Витя как клещ вцепляется в талантливых авторов… Я полагал, дальше дармовой выпивки дело не заходило.
– И главное, хоть бы смутился! – не мог успокоиться Вадим. – Про таких моя бабушка говорила: мол, плюй в глаза, а ему божья роса.
– По-моему, эта поговорка звучит несколько иначе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191