Тут на кладбище могилы наших родителей, – сурово заговорил Дмитрий Андреевич. – Ни о какой продаже и речи не может быть.
– Дом нужно ремонтировать, – сказал Казаков. – Нижние венцы подгнили, подпол местами обрушился, хлев совсем развалился. На квартирантов тоже плохая надежда.. Они ремонтировать не станут.
– От квартирантов толку мало, – согласился Григорий Елисеевич. – Чужое – это не свое.
– Какой же выход? – обвел всех взглядом Дмитрий Андреевич.
– Когда ты сам-то собираешься на пенсию? – спросил Федор Федорович.
– Не отпускают, – улыбнулся Дмитрий Андреевич. – Просился из райкома директором Белозерского детдома – не разрешили.
– Паша, может, ты приглядишь за домом? – повернулась к племяннику Антонина Андреевна.
– А что? Возьму и переберусь сюда жить, – усмехнулся тот. – Я – здесь, а Лида – там…
– Можно бы твоих учителей здесь поселить, – неуверенно сказал Дмитрий Андреевич.
– Мои учителя все пристроены, – ответил сын. – Не нуждаются.
– Здесь прошла наша молодость, тут мы нашли своих невест, народили детей, – негромко заговорил Дерюгин. – Дом Абросимовых – это наш общий дом. И мы сообща должны его привести в порядок…
– Дельное предложение, – кивнул Федор Федорович. – А кто же будет ремонтировать?
– Его не ремонтировать нужно, а весь заново перестраивать, – сказал Дмитрий Андреевич. – Если мы тут все соберемся, где же разместимся?
– Кто-то должен быть здесь постоянно, – заметил Казаков. – А такого человека среди нас нет…
– Я буду здесь жить, – все так же негромко заявил Григорий Елисеевич и взглянул на жену: – Я и Алена.
– А служба? – ошарашенно спросил Дмитрий Андреевич. – Или армия даст тебе отпуск на целый год?
– Я ухожу в запас, – произнес Дерюгин. – Уже документы отосланы в Министерстпо обороны.
– Что же ты молчал, дорогой мой! – обрадовался Дмитрий Андреевич. – Да о лучшем хозяине и мечтать не приходится! Пока ты займешься домом один, конечно, в отпуск мы тебе поможем, а потом не за горами и наша пенсия с Федором Федоровичем.
– Боже мой, наши мужья – пенсионеры, – сквозь слезы улыбнулась Алена Андреевна.
– А что ты молчишь, Семен? – повернулся к шурину Дмитрий Андреевич.
– Вы старшие, вы и решайте, – ответил тот. – Я со своей стороны готов помочь всем, чем смогу.
– Можете рассчитывать и на мои руки, – вставил Павел Дмитриевич. – Я тут освоил столярное дело: сам рамки мастерю для своих фотографий.
– Вы это замечательно придумали, – вступил в разговор Вадим. – Каждый год в отпуск по договоренности мы все будем собираться в нашем доме. Отцы, дети, внуки и правнуки… Сколько нас?
– Я насчитал девятнадцать человек, – заметил Федор Федорович.
– Может, пристроим и второй этаж? – загорелся Вадим.
– Языком-то можно чего угодно построить, – ворчливо заметил Дерюгин. – Ишь сколько душ насчитали! Надо рассчитывать на троих наследников: Дмитрия, Тоню и Алену. Ефимья Андреевна им завещала дом.
– Ты что городишь, папуля? – укоризненно посмотрела на мужа Алена Андреевна. – Где мы, там и наши дети.
– На готовенькое-то все горазды, – проворчал Дерюгин.
– В полковнике заговорила кулацкая натура, – шепнул Вадим Павлу. – Боюсь, если он будет за главного, и охота сюда приезжать пропадет!
– Чего ты хочешь – командир! – сказал Павел. – Заставит тут всех по струнке ходить!
– Давайте еще раз помянем наших дорогих родителей – Андрея Ивановича и Ефимью Андреевну, – предложил Дмитрий Андреевич.
* * *
Павел и Вадим сидели у бани и курили. Рядом в сарае на насесте ворочались куры, над липами в привокзальном сквере галдели галки, шумно устраиваясь на ночь. Где-то на проселке застрял грузовик, мотор то надсадно взвывал, то неожиданно обрывался на высокой ноте. В доме слышались детские голоса – Лида укладывала раскапризничавшихся ребятишек. Приехавшие на похороны не смогли все разместиться в доме Абросимовых, Казаковы ушли ночевать к Супроновичам, а Вадима пригласил к себе Павел. Вадим понял, что друга что-то гложет, он даже с лица осунулся, глаза запали, у губ появилась страдальческая складка. Дома вроде у него все нормально. Маленькая кругленькая Лида, как всегда, веселая, шутит, дети здоровы. На поминках Павел почти не пил, Вадим было предложил прогуляться до Лысухи, но двоюродный брат отказался: мол, теперь быстро темнеет, да и после дождя кругом лужи. Вадим знал, что на песчаной железнодорожной насыпи луж не бывает, но спорить не стал.
Докурив папиросу, Павел почесал свой крупный нос, тоскливо посмотрел на друга.
– Мой батя сильно сдал за последние два года, – сказал он. – Живот отрастил, полысел. А твой отчим – молодцом, худой, жилистый и седины не видно.
– У него волосы светлые, потому и не заметно.
– Не успеешь и глазом моргнуть, жизнь промчится мимо, как товарняк… – задумчиво заговорил Павел. – Дед Тимаш на старости стал всем задавать вопрос: «Зачем, человече, живешь?» Разве можно на такой вопрос ответить? Да и кто знает, зачем он живет?.. Давно ли мы с тобой мальчишками партизанили? Тогда мы не спрашивали себя: зачем живем? А теперь отцы семейства… Дерюгин еще орел! А вот уходит на пенсию, – продолжал Павел. – Всегда командовал людьми, никогда физическим трудом не занимался.
– Займется строительством дома – познакомится, – усмехнулся Вадим.
– Наверное, подчиненные его не любили.
– Зато жена в нем души не чает, – вставил Вадим. – Заметил, как она его? «Папочка, папуля!»
Павел внимательно посмотрел на него:
– А тебя разве не любит твоя Ирина?
– Я как-то об этом не думаю, дружище. Когда вместе проживешь годы, любовь отступает на задний план…
– А что же на переднем плане? – насмешливо спросил Павел.
– Работа, дорогой директор школы, работа и разные другие заботы, – нехотя ответил Вадим.
– Уж не завел ли ты другую?
Вадим взглянул на него, деланно рассмеялся:
– А что, заметно?
– Слушай, Вадька, я ведь тоже… того… по уши!
– Ты изменил Лиде? – вытаращил на него глаза Вадим. – Брось ты меня разыгрывать!
Уж кто-кто, а Павел в его представлении не способен был изменить своей жене. Он хорошо помнил тот давнишний разговор, когда друг заявил, что у него на всю жизнь будет только одна женщина. Ведь из_за Лиды – так считал Вадим – он после университета приехал в Андреевку, а ведь мог преподавать в любом большом городе, и не в какой-то захудалой школе, а в институте.
– Наверное, такая уж наша абросимовская порода, – вздохнул Павел.
– Порода наша хорошая, – заметил Вадим. – Бабушка всю жизнь прожила с дедом, а ведь он был вспыльчив, горяч и вон на соседку через забор поглядывал… Мать рассказывала, что Ефимья Андреевна никогда ни в чем не упрекала деда. Мудрая была у нас с тобой, Паша, бабушка.
– Она научила меня природу любить, – вспомнил Павел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191
– Дом нужно ремонтировать, – сказал Казаков. – Нижние венцы подгнили, подпол местами обрушился, хлев совсем развалился. На квартирантов тоже плохая надежда.. Они ремонтировать не станут.
– От квартирантов толку мало, – согласился Григорий Елисеевич. – Чужое – это не свое.
– Какой же выход? – обвел всех взглядом Дмитрий Андреевич.
– Когда ты сам-то собираешься на пенсию? – спросил Федор Федорович.
– Не отпускают, – улыбнулся Дмитрий Андреевич. – Просился из райкома директором Белозерского детдома – не разрешили.
– Паша, может, ты приглядишь за домом? – повернулась к племяннику Антонина Андреевна.
– А что? Возьму и переберусь сюда жить, – усмехнулся тот. – Я – здесь, а Лида – там…
– Можно бы твоих учителей здесь поселить, – неуверенно сказал Дмитрий Андреевич.
– Мои учителя все пристроены, – ответил сын. – Не нуждаются.
– Здесь прошла наша молодость, тут мы нашли своих невест, народили детей, – негромко заговорил Дерюгин. – Дом Абросимовых – это наш общий дом. И мы сообща должны его привести в порядок…
– Дельное предложение, – кивнул Федор Федорович. – А кто же будет ремонтировать?
– Его не ремонтировать нужно, а весь заново перестраивать, – сказал Дмитрий Андреевич. – Если мы тут все соберемся, где же разместимся?
– Кто-то должен быть здесь постоянно, – заметил Казаков. – А такого человека среди нас нет…
– Я буду здесь жить, – все так же негромко заявил Григорий Елисеевич и взглянул на жену: – Я и Алена.
– А служба? – ошарашенно спросил Дмитрий Андреевич. – Или армия даст тебе отпуск на целый год?
– Я ухожу в запас, – произнес Дерюгин. – Уже документы отосланы в Министерстпо обороны.
– Что же ты молчал, дорогой мой! – обрадовался Дмитрий Андреевич. – Да о лучшем хозяине и мечтать не приходится! Пока ты займешься домом один, конечно, в отпуск мы тебе поможем, а потом не за горами и наша пенсия с Федором Федоровичем.
– Боже мой, наши мужья – пенсионеры, – сквозь слезы улыбнулась Алена Андреевна.
– А что ты молчишь, Семен? – повернулся к шурину Дмитрий Андреевич.
– Вы старшие, вы и решайте, – ответил тот. – Я со своей стороны готов помочь всем, чем смогу.
– Можете рассчитывать и на мои руки, – вставил Павел Дмитриевич. – Я тут освоил столярное дело: сам рамки мастерю для своих фотографий.
– Вы это замечательно придумали, – вступил в разговор Вадим. – Каждый год в отпуск по договоренности мы все будем собираться в нашем доме. Отцы, дети, внуки и правнуки… Сколько нас?
– Я насчитал девятнадцать человек, – заметил Федор Федорович.
– Может, пристроим и второй этаж? – загорелся Вадим.
– Языком-то можно чего угодно построить, – ворчливо заметил Дерюгин. – Ишь сколько душ насчитали! Надо рассчитывать на троих наследников: Дмитрия, Тоню и Алену. Ефимья Андреевна им завещала дом.
– Ты что городишь, папуля? – укоризненно посмотрела на мужа Алена Андреевна. – Где мы, там и наши дети.
– На готовенькое-то все горазды, – проворчал Дерюгин.
– В полковнике заговорила кулацкая натура, – шепнул Вадим Павлу. – Боюсь, если он будет за главного, и охота сюда приезжать пропадет!
– Чего ты хочешь – командир! – сказал Павел. – Заставит тут всех по струнке ходить!
– Давайте еще раз помянем наших дорогих родителей – Андрея Ивановича и Ефимью Андреевну, – предложил Дмитрий Андреевич.
* * *
Павел и Вадим сидели у бани и курили. Рядом в сарае на насесте ворочались куры, над липами в привокзальном сквере галдели галки, шумно устраиваясь на ночь. Где-то на проселке застрял грузовик, мотор то надсадно взвывал, то неожиданно обрывался на высокой ноте. В доме слышались детские голоса – Лида укладывала раскапризничавшихся ребятишек. Приехавшие на похороны не смогли все разместиться в доме Абросимовых, Казаковы ушли ночевать к Супроновичам, а Вадима пригласил к себе Павел. Вадим понял, что друга что-то гложет, он даже с лица осунулся, глаза запали, у губ появилась страдальческая складка. Дома вроде у него все нормально. Маленькая кругленькая Лида, как всегда, веселая, шутит, дети здоровы. На поминках Павел почти не пил, Вадим было предложил прогуляться до Лысухи, но двоюродный брат отказался: мол, теперь быстро темнеет, да и после дождя кругом лужи. Вадим знал, что на песчаной железнодорожной насыпи луж не бывает, но спорить не стал.
Докурив папиросу, Павел почесал свой крупный нос, тоскливо посмотрел на друга.
– Мой батя сильно сдал за последние два года, – сказал он. – Живот отрастил, полысел. А твой отчим – молодцом, худой, жилистый и седины не видно.
– У него волосы светлые, потому и не заметно.
– Не успеешь и глазом моргнуть, жизнь промчится мимо, как товарняк… – задумчиво заговорил Павел. – Дед Тимаш на старости стал всем задавать вопрос: «Зачем, человече, живешь?» Разве можно на такой вопрос ответить? Да и кто знает, зачем он живет?.. Давно ли мы с тобой мальчишками партизанили? Тогда мы не спрашивали себя: зачем живем? А теперь отцы семейства… Дерюгин еще орел! А вот уходит на пенсию, – продолжал Павел. – Всегда командовал людьми, никогда физическим трудом не занимался.
– Займется строительством дома – познакомится, – усмехнулся Вадим.
– Наверное, подчиненные его не любили.
– Зато жена в нем души не чает, – вставил Вадим. – Заметил, как она его? «Папочка, папуля!»
Павел внимательно посмотрел на него:
– А тебя разве не любит твоя Ирина?
– Я как-то об этом не думаю, дружище. Когда вместе проживешь годы, любовь отступает на задний план…
– А что же на переднем плане? – насмешливо спросил Павел.
– Работа, дорогой директор школы, работа и разные другие заботы, – нехотя ответил Вадим.
– Уж не завел ли ты другую?
Вадим взглянул на него, деланно рассмеялся:
– А что, заметно?
– Слушай, Вадька, я ведь тоже… того… по уши!
– Ты изменил Лиде? – вытаращил на него глаза Вадим. – Брось ты меня разыгрывать!
Уж кто-кто, а Павел в его представлении не способен был изменить своей жене. Он хорошо помнил тот давнишний разговор, когда друг заявил, что у него на всю жизнь будет только одна женщина. Ведь из_за Лиды – так считал Вадим – он после университета приехал в Андреевку, а ведь мог преподавать в любом большом городе, и не в какой-то захудалой школе, а в институте.
– Наверное, такая уж наша абросимовская порода, – вздохнул Павел.
– Порода наша хорошая, – заметил Вадим. – Бабушка всю жизнь прожила с дедом, а ведь он был вспыльчив, горяч и вон на соседку через забор поглядывал… Мать рассказывала, что Ефимья Андреевна никогда ни в чем не упрекала деда. Мудрая была у нас с тобой, Паша, бабушка.
– Она научила меня природу любить, – вспомнил Павел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191