Без знания языка, страны не так-то просто объясняться, поэтому руководитель «Интуриста» и предупредил всех, что в случае отрыва от группы ждать автобус на том же месте, откуда началась экскурсия по городу. Игорь видел в тот раз, как нахохлившись сидел у окна Виктор Алексеевич. Ничего, скоро ему придется еще не так заволноваться, ведь он отвечает за каждого туриста. И все-таки удрать будет не так уж трудно: в группе восемнадцать человек и за каждым не уследишь. Тут, за границей, люди ведут себя по-разному: одни становятся раскованными, стараются ходить в одиночку, другие, наоборот, цепляются друг за дружку, боятся отстать, потеряться. Гуськом ходят за старшим. Иные все и вся критикуют, мол, тоже мне заграница: за проезд по шоссе или через мост деньги берут. Это только подумать: не дашь в лапу – в туалет не пустят! И что это за еда? Положат на тарелочку какие-то пакетики в красивых обертках: в одном – сливочное масло, в другом – сыр, в третьем – сахар, даже зубочистки упакованы. Поешь, а в брюхе пусто, то ли дело наши русские щи или цыпленок табака!
Еще в Югославии, в Сплите, их пригласили на встречу с представителями Общества югославо-советской дружбы. Виктор Алексеевич, когда все собрались в зале, недовольно заметил Игорю: мол, нужно было вместо заношенных джинсов надеть что-либо поприличнее… Как же Игорь снимет свои драгоценные в прямом смысле этого слова джинсы! Он готов спать в них. На ночь в каюте аккуратно складывает и кладет под матрас, не доверяет даже своему молчаливому соседу из Ярославля, с которым его поселили. Звать его Мишей, длинный, с лошадиным лицом и неприятным взглядом. Иногда Найденову казалось, что сосед догадывается, что в поясе джинсов зашиты драгоценности. Впрочем, Игорь всех подозревал в соглядатайстве, пожалуй, кроме Эльвиры… Уходя из номера, он замечал, как лежат вещи в сумке. Вернувшись, тщательно проверял, все ли так лежит, но ничего подозрительного не обнаружил. Есть такая пословица: «На воре шапка горит». Найденов и ощущал себя именно таким вором.
Некоторые подружились на теплоходе, всегда садились за один стол, по магазинам тоже шастали компанией. На Игоря с Эльвирой многие поглядывали, многозначительно улыбались: дескать, на глазах развивается стремительный туристский роман… А Игорь изображал из себя влюбленного, ни на шаг не отходил от латышки, интуиция подсказывала, что так и надо делать: кому может прийти в голову, что влюбленный мужчина готовятся к побегу? В Марселе неподалеку от коммерческого училища есть одна улица, дом, где его будут ждать, но Изотов предупредил: войти туда можно только в том случае, если на сто процентов уверен, что за тобой не следят…
И вот знаменательный для Найденова день наступил, он был не по-российскому теплый, даже не верилось, что в Москве дождь, температура понизилась до плюс шести градусов, а здесь на чистом голубом небе светило солнце, рыбаки в порту сгружали с баркасов крупную рыбу в плетеных корзинах, ее тут же у причала покупали женщины, чайки с криком летали над самой головой, легкие волны накатывались на пляж, на котором загорали молодые люди, на набережной впритык друг к дружке стояли самые разнообразные машины. А на воде покачивались десятки белоснежных яхт с отделкой из красного дерева. На красивых лодках блестели лаком разноцветные моторы. Глаза Игоря жадно замечали лишь все яркое, сверкающее, богатое и равнодушно скользили по серому, неприметному, бедному. Он с удовольствием разглядывал нарядных загорелых девушек и парней и отворачивался от рыбаков в заскорузлых куртках, в закатанных до колен парусиновых брюках.
В спортивную сумку Игорь сложил более или менее ценные вещи, бритву «Браун», японский транзисторный магнитофон с приемником «Сони», запихал несколько самых любимых модных рубашек, надел на шею дорогой фотоаппарат «Пентака», остальные вещи и даже новый нейлоновый плащ оставил в каюте.
Их возили по городу на большом автобусе с кондиционером, гид сносно по-русски рассказывал о Марселе. В нем проживает около миллиона жителей, это административный центр департамента Буш-дю-Рон, основан город еще шесть веков назад до нашей эры…
Сосед по каюте Миша задал глупый вопрос: дескать, здесь сочинили известную революционную песню «Марсельеза»?
Гид привык отвечать на любые вопросы, в том числе и на дурацкие. Даже не улыбнувшись, заученно сообщил, что «Марсельезу» сочинил офицер французской армии Руже де Лиль в 1792 году, в Марселе он не жил…
Когда автобус остановился возле готического кирпичного собора с множеством заостренных башен, на которых отдыхали чайки, Игорь внутренне весь напрягся: пора! Сразу за собором начиналась узкая улица, сплошь забитая автомашинами. Некоторые до половины вылезали передними колесами на тротуар, и прохожим приходилось прижиматься к зданиям, чтобы разминуться друг с другом. И никто не возмущался, не клял беспечных водителей. Через мощенную красноватым булыжником улицу виднелся маленький одноэтажный кинотеатр.
Миша из Ярославля пялил глаза на полуобнаженную красотку, нарисованную на афише, остальные вслед за гидом медленно входили в высокие дубовые двери готического собора. Монах в длинной черной рясе и клобуке, сложив руки на впалой груди, равнодушно смотрел мимо них, рядом с ним на небольшом складном столике разложены цветные открытки религиозного содержания, оловянные крестики с цепочками, маленькие карманные молитвенники. Он уже сообразил, что это русские, а они не покупают таких вещей.
Руководителе группы оглянулся на склонившегося над столиком Игоря, кивнул – мол, не задерживайся – и скрылся в дверях. Вслед за ним с застывшей улыбкой вошел Миша. Этот не оглянулся. Ну, кажется, самое время уходить… И тут откуда ни возьмись Эльвира, дотронулась до его плеча длинной рукой с наманикюренными ногтями и сказала:
– Ты не был в нашем Домском соборе?
«Дурища! – раздраженно подумал Игорь. – Тысячу раз говорил, что я в Риге никогда не был!»
Он улыбнулся ей и, пропустив вперед, вошел в собор. После яркого солнечного дня он сначала почти ничего не увидел. Постепенно обозначились в боковых нефах каменные гробницы вдоль стен, религиозные картины над ними, возвышение, с которого священники читают проповеди. Туристы сгрудились вокруг гида, тот, жестикулируя, что-то вдохновенно рассказывал, наверное верующий… Виктор Алексеевич, увидев их, успокоился и вместе со всеми, задрав голову, стал рассматривать фрески. Игорь сделал вид, что заинтересовался богатой, с барельефом гробницей настоятеля собора, а сам искоса наблюдал за группой. Все внимательно слушали гида. Лишь руководитель раза два на них оглянулся. Эльвира, привыкшая к тому, что ее кавалер всегда рядом, сама теперь не отходила от Игоря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191
Еще в Югославии, в Сплите, их пригласили на встречу с представителями Общества югославо-советской дружбы. Виктор Алексеевич, когда все собрались в зале, недовольно заметил Игорю: мол, нужно было вместо заношенных джинсов надеть что-либо поприличнее… Как же Игорь снимет свои драгоценные в прямом смысле этого слова джинсы! Он готов спать в них. На ночь в каюте аккуратно складывает и кладет под матрас, не доверяет даже своему молчаливому соседу из Ярославля, с которым его поселили. Звать его Мишей, длинный, с лошадиным лицом и неприятным взглядом. Иногда Найденову казалось, что сосед догадывается, что в поясе джинсов зашиты драгоценности. Впрочем, Игорь всех подозревал в соглядатайстве, пожалуй, кроме Эльвиры… Уходя из номера, он замечал, как лежат вещи в сумке. Вернувшись, тщательно проверял, все ли так лежит, но ничего подозрительного не обнаружил. Есть такая пословица: «На воре шапка горит». Найденов и ощущал себя именно таким вором.
Некоторые подружились на теплоходе, всегда садились за один стол, по магазинам тоже шастали компанией. На Игоря с Эльвирой многие поглядывали, многозначительно улыбались: дескать, на глазах развивается стремительный туристский роман… А Игорь изображал из себя влюбленного, ни на шаг не отходил от латышки, интуиция подсказывала, что так и надо делать: кому может прийти в голову, что влюбленный мужчина готовятся к побегу? В Марселе неподалеку от коммерческого училища есть одна улица, дом, где его будут ждать, но Изотов предупредил: войти туда можно только в том случае, если на сто процентов уверен, что за тобой не следят…
И вот знаменательный для Найденова день наступил, он был не по-российскому теплый, даже не верилось, что в Москве дождь, температура понизилась до плюс шести градусов, а здесь на чистом голубом небе светило солнце, рыбаки в порту сгружали с баркасов крупную рыбу в плетеных корзинах, ее тут же у причала покупали женщины, чайки с криком летали над самой головой, легкие волны накатывались на пляж, на котором загорали молодые люди, на набережной впритык друг к дружке стояли самые разнообразные машины. А на воде покачивались десятки белоснежных яхт с отделкой из красного дерева. На красивых лодках блестели лаком разноцветные моторы. Глаза Игоря жадно замечали лишь все яркое, сверкающее, богатое и равнодушно скользили по серому, неприметному, бедному. Он с удовольствием разглядывал нарядных загорелых девушек и парней и отворачивался от рыбаков в заскорузлых куртках, в закатанных до колен парусиновых брюках.
В спортивную сумку Игорь сложил более или менее ценные вещи, бритву «Браун», японский транзисторный магнитофон с приемником «Сони», запихал несколько самых любимых модных рубашек, надел на шею дорогой фотоаппарат «Пентака», остальные вещи и даже новый нейлоновый плащ оставил в каюте.
Их возили по городу на большом автобусе с кондиционером, гид сносно по-русски рассказывал о Марселе. В нем проживает около миллиона жителей, это административный центр департамента Буш-дю-Рон, основан город еще шесть веков назад до нашей эры…
Сосед по каюте Миша задал глупый вопрос: дескать, здесь сочинили известную революционную песню «Марсельеза»?
Гид привык отвечать на любые вопросы, в том числе и на дурацкие. Даже не улыбнувшись, заученно сообщил, что «Марсельезу» сочинил офицер французской армии Руже де Лиль в 1792 году, в Марселе он не жил…
Когда автобус остановился возле готического кирпичного собора с множеством заостренных башен, на которых отдыхали чайки, Игорь внутренне весь напрягся: пора! Сразу за собором начиналась узкая улица, сплошь забитая автомашинами. Некоторые до половины вылезали передними колесами на тротуар, и прохожим приходилось прижиматься к зданиям, чтобы разминуться друг с другом. И никто не возмущался, не клял беспечных водителей. Через мощенную красноватым булыжником улицу виднелся маленький одноэтажный кинотеатр.
Миша из Ярославля пялил глаза на полуобнаженную красотку, нарисованную на афише, остальные вслед за гидом медленно входили в высокие дубовые двери готического собора. Монах в длинной черной рясе и клобуке, сложив руки на впалой груди, равнодушно смотрел мимо них, рядом с ним на небольшом складном столике разложены цветные открытки религиозного содержания, оловянные крестики с цепочками, маленькие карманные молитвенники. Он уже сообразил, что это русские, а они не покупают таких вещей.
Руководителе группы оглянулся на склонившегося над столиком Игоря, кивнул – мол, не задерживайся – и скрылся в дверях. Вслед за ним с застывшей улыбкой вошел Миша. Этот не оглянулся. Ну, кажется, самое время уходить… И тут откуда ни возьмись Эльвира, дотронулась до его плеча длинной рукой с наманикюренными ногтями и сказала:
– Ты не был в нашем Домском соборе?
«Дурища! – раздраженно подумал Игорь. – Тысячу раз говорил, что я в Риге никогда не был!»
Он улыбнулся ей и, пропустив вперед, вошел в собор. После яркого солнечного дня он сначала почти ничего не увидел. Постепенно обозначились в боковых нефах каменные гробницы вдоль стен, религиозные картины над ними, возвышение, с которого священники читают проповеди. Туристы сгрудились вокруг гида, тот, жестикулируя, что-то вдохновенно рассказывал, наверное верующий… Виктор Алексеевич, увидев их, успокоился и вместе со всеми, задрав голову, стал рассматривать фрески. Игорь сделал вид, что заинтересовался богатой, с барельефом гробницей настоятеля собора, а сам искоса наблюдал за группой. Все внимательно слушали гида. Лишь руководитель раза два на них оглянулся. Эльвира, привыкшая к тому, что ее кавалер всегда рядом, сама теперь не отходила от Игоря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191