Настроение у него упадническое, откровенно заявил, что не хотелось бы ему привлекать к делу Игоря Найденова.
– Не узнаю отца, – нахмурился Бруно и застучал пальцами по столешнице. – Конечно, возраст дает о себе знать, потом, поражение Германии в войне – все это, видно, подействовало на него. Столько лет его не беспокоили… Пожалуй, это ошибка. Агент, от которого не требуют активных действий, расхолаживается, становится инертным и даже трусливым.
– А Матвей Лисицын? – возразил Леонид. – Не выполнил ни одного вашего задания. Сразу кинулся в Андреевку, к своей бабе, детишкам… Сколько мне пришлось порыскать в лесу, чтобы его выковырять из-под земли и ликвидировать! Уверен, что он готов был пойти к властям с повинной. Боялся лишь вышки.
– Чего? – вскинул брови Бруно.
– Расстрела, – улыбнулся Супронович.
– Правильно, что убрал Лисицына, – согласился Бруно. – Я не советовал его туда посылать…
– А если бы Карнаков… – рискнул ввернуть Леонид. – Ну это… капитулировал?
– Тогда и его пришлось бы ликвидировать, – спокойно сказал Бруно.
И Леонид поразился сверкнувшему в его глазах холодному беспощадному блеску. Таких людей он уважал – сам ведь поднял руку на родного отца…
– Не думаю, чтобы Ростислав Евгеньевич когда-либо переметнулся к ним, – успокоил Леонид. – У него, как и у меня, нет пути назад. Как говорят, наша карта бита! И он это прекрасно понимает.
– Человек по своей натуре бывает слаб, – изрек Бруно. – Но разведчик никогда не должен поддаваться этому пороку. Слабость – наша погибель.
– Для таких, как я, погибель в России, – счел нужным вставить Супронович. – Там чекисты не дремлют!
– Мы тоже не лыком шиты, – улыбнулся Бруно. – Так, кажется, русские говорят? А твои заслуги будут отмечены.
«Как же мне от вас, таких хороших, вырваться? – мучительно думал Супронович. – Я бы даже от ваших марок отказался…»
Бруно, очевидно, незаметно нажал под столом кнопку, потому что, когда водка кончилась, дверь отворилась и снова возникла с другим подносом Петра. Кроме бутылки водки и острых закусок на нем были металлический кофейник и маленькие фарфоровые чашечки. Молодая белокурая женщина показалась Леониду еще более соблазнительной. Он проводил ее долгим взглядом: ничего не скажешь, фигура что надо, а чего стоит одна походка?..
Бруно чуть приметно улыбнулся.
– Я сказал Генриху, чтобы он пригласил сюда даму… в твоем вкусе, – сообщил Бруно. – Надеюсь, ты не откажешься переночевать здесь? Вилла и бар в твоем полном распоряжении, а мы с Петрой будем ночевать в своей городской квартире, сегодня в театре идет «Пер Гюнт» Ибсена.
Леонид не мог не ощутить, что Бруно невысокого мнения о его культуре, даже из простой вежливости не пригласил в театр. Разумеется, Леонид отказался бы ради возможности провести вечер и ночь с дамой. А Генрих, по-видимому, тот самый молодой человек, что привез его сюда. Леонид слышал, как за окном негромко зарокотал мотор «мерседеса», прошелестели по асфальту шины.
Охмелев, Супронович стал жаловаться Бруно на опасность своей работы: дескать, в СССР и народ помогает чекистам в розыске военных преступников, верой и правдой служивших Гитлеру. Сколько уже поймали и сурово осудили бывших полицаев, карателей! Советские люди и до второго пришествия не простят таких, как он, Леонид Супронович!.. Есть ведь и другая работа для него. Мог бы стать полицейским, наконец, обучать разведывательному делу молокососов. Как-никак он теперь владеет двумя языками – русским и немецким… В Бонне у него невеста, дом с магазинчиком – как-нибудь проживет…
– Да пойми ты, Бруно! – Он схватил поморщившегося хозяина за плечо. – Я просто чудом вырвался оттуда! Боялся собственной тени! Ночами пробирался по дорогам, вздрагивал от каждого косого взгляда. Спиной постоянно чувствовал опасность! Ну хочешь, я встану перед тобой на колени?!.. – Он даже пьяно всхлипнул.
– Никто тебя не собирается туда посылать, – успокоил Бруно.
– Я и здесь пригожусь, – бормотал Леонид. – Хотя бы полицейским – у меня и немой заговорит в застенке, если нужно!..
– Найдем тебе здесь подходящее дело.
– А туда, – он пьяно качнул головой в сторону камина, – больше ни ногой! Суну туда ряжку – из меня мусор сделают!..
Бруно удивленно вскинул голову, но не спросил, что это значит. Блатные словечки Супроновича иногда его озадачивали.
Генрих скоро привез откуда-то молодую полную немку с ярко накрашенным ртом и развязными манерами. Леонид, с трудом ворочая языком, лопотал с ней по-немецки. На столе появилось шампанское, пиво, водки ему больше не давали.
Утром проснулся на широкой тахте с сильной головной болью. Рядом спала обнаженная немка. К его радости, у изголовья стоял металлический столик на колесиках, а на нем бутылка водки, пиво, бутерброды с икрой и сыром… Мучительно вспоминая, как зовут немку, он осторожно сполз с тахты, влез в полосатый махровый халат, заботливо положенный на спинку стула, и схватил со столика бутылку.
3
Они тихо плыли на узкой лодке по самой середине озера. Хотя стоял ясный день, над бором бледно желтел изогнутый серп месяца. Игорь Найденов медленно опускал тяжелые весла в воду, слышно было, как с них срывались капли, шуршала вода вдоль черных бортов. На берегах сквозь редкие деревья виднелись деревянные постройки, на зеленом бугре празднично белела часовня с позолоченным куполом. Над ней кружились черные галки. Катя сидела на корме, сложив руки на коленях, задумчивый взгляд ее был устремлен на спокойную воду. Местечко, куда они выбрались в воскресенье, называлось Петруново, а озеро – Зеленое. В деревне, что за часовней, жила Катина бабушка. Она ничуть не удивилась, когда они утром заявились в избу с покосившимся палисадником. Напоила парным молоком, спросила про Катину мать и, оставив их одних, ушла в огород собирать огурцы. На смородиновых кустах чернели ягоды, у изгороди – куст крыжовника с рыжими сладкими ягодами. Катя сходила к соседу, рыболову, и взяла ключ от лодки.
Игорь без всякого желания поехал за город. У него на это воскресенье были другие планы, но неудобно было отказать Кате-Катерине, – она очень настаивала на этой поездке, мол, давно не была у бабушки. Девушка на день рождения подарила ему новенький фотоаппарат, а он ее ни разу еще не сфотографировал. Фотоаппарат на тонком ремешке висел у него на шее.
Опустив весла, Игорь несколько раз сфотографировал девушку. Катя пригладила ладонью темные волосы, улыбнулась, однако улыбка получилась грустной.
– Давай я тебя щелкну? – протянула она руку за камерой. – Ты сегодня такой красивый!
Игорь тоже пригладил пятерней густые русые волосы, повернулся к ней в профиль. Кто-то однажды заметил, что, дескать, в профиль он похож на знаменитого летчика Чкалова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191
– Не узнаю отца, – нахмурился Бруно и застучал пальцами по столешнице. – Конечно, возраст дает о себе знать, потом, поражение Германии в войне – все это, видно, подействовало на него. Столько лет его не беспокоили… Пожалуй, это ошибка. Агент, от которого не требуют активных действий, расхолаживается, становится инертным и даже трусливым.
– А Матвей Лисицын? – возразил Леонид. – Не выполнил ни одного вашего задания. Сразу кинулся в Андреевку, к своей бабе, детишкам… Сколько мне пришлось порыскать в лесу, чтобы его выковырять из-под земли и ликвидировать! Уверен, что он готов был пойти к властям с повинной. Боялся лишь вышки.
– Чего? – вскинул брови Бруно.
– Расстрела, – улыбнулся Супронович.
– Правильно, что убрал Лисицына, – согласился Бруно. – Я не советовал его туда посылать…
– А если бы Карнаков… – рискнул ввернуть Леонид. – Ну это… капитулировал?
– Тогда и его пришлось бы ликвидировать, – спокойно сказал Бруно.
И Леонид поразился сверкнувшему в его глазах холодному беспощадному блеску. Таких людей он уважал – сам ведь поднял руку на родного отца…
– Не думаю, чтобы Ростислав Евгеньевич когда-либо переметнулся к ним, – успокоил Леонид. – У него, как и у меня, нет пути назад. Как говорят, наша карта бита! И он это прекрасно понимает.
– Человек по своей натуре бывает слаб, – изрек Бруно. – Но разведчик никогда не должен поддаваться этому пороку. Слабость – наша погибель.
– Для таких, как я, погибель в России, – счел нужным вставить Супронович. – Там чекисты не дремлют!
– Мы тоже не лыком шиты, – улыбнулся Бруно. – Так, кажется, русские говорят? А твои заслуги будут отмечены.
«Как же мне от вас, таких хороших, вырваться? – мучительно думал Супронович. – Я бы даже от ваших марок отказался…»
Бруно, очевидно, незаметно нажал под столом кнопку, потому что, когда водка кончилась, дверь отворилась и снова возникла с другим подносом Петра. Кроме бутылки водки и острых закусок на нем были металлический кофейник и маленькие фарфоровые чашечки. Молодая белокурая женщина показалась Леониду еще более соблазнительной. Он проводил ее долгим взглядом: ничего не скажешь, фигура что надо, а чего стоит одна походка?..
Бруно чуть приметно улыбнулся.
– Я сказал Генриху, чтобы он пригласил сюда даму… в твоем вкусе, – сообщил Бруно. – Надеюсь, ты не откажешься переночевать здесь? Вилла и бар в твоем полном распоряжении, а мы с Петрой будем ночевать в своей городской квартире, сегодня в театре идет «Пер Гюнт» Ибсена.
Леонид не мог не ощутить, что Бруно невысокого мнения о его культуре, даже из простой вежливости не пригласил в театр. Разумеется, Леонид отказался бы ради возможности провести вечер и ночь с дамой. А Генрих, по-видимому, тот самый молодой человек, что привез его сюда. Леонид слышал, как за окном негромко зарокотал мотор «мерседеса», прошелестели по асфальту шины.
Охмелев, Супронович стал жаловаться Бруно на опасность своей работы: дескать, в СССР и народ помогает чекистам в розыске военных преступников, верой и правдой служивших Гитлеру. Сколько уже поймали и сурово осудили бывших полицаев, карателей! Советские люди и до второго пришествия не простят таких, как он, Леонид Супронович!.. Есть ведь и другая работа для него. Мог бы стать полицейским, наконец, обучать разведывательному делу молокососов. Как-никак он теперь владеет двумя языками – русским и немецким… В Бонне у него невеста, дом с магазинчиком – как-нибудь проживет…
– Да пойми ты, Бруно! – Он схватил поморщившегося хозяина за плечо. – Я просто чудом вырвался оттуда! Боялся собственной тени! Ночами пробирался по дорогам, вздрагивал от каждого косого взгляда. Спиной постоянно чувствовал опасность! Ну хочешь, я встану перед тобой на колени?!.. – Он даже пьяно всхлипнул.
– Никто тебя не собирается туда посылать, – успокоил Бруно.
– Я и здесь пригожусь, – бормотал Леонид. – Хотя бы полицейским – у меня и немой заговорит в застенке, если нужно!..
– Найдем тебе здесь подходящее дело.
– А туда, – он пьяно качнул головой в сторону камина, – больше ни ногой! Суну туда ряжку – из меня мусор сделают!..
Бруно удивленно вскинул голову, но не спросил, что это значит. Блатные словечки Супроновича иногда его озадачивали.
Генрих скоро привез откуда-то молодую полную немку с ярко накрашенным ртом и развязными манерами. Леонид, с трудом ворочая языком, лопотал с ней по-немецки. На столе появилось шампанское, пиво, водки ему больше не давали.
Утром проснулся на широкой тахте с сильной головной болью. Рядом спала обнаженная немка. К его радости, у изголовья стоял металлический столик на колесиках, а на нем бутылка водки, пиво, бутерброды с икрой и сыром… Мучительно вспоминая, как зовут немку, он осторожно сполз с тахты, влез в полосатый махровый халат, заботливо положенный на спинку стула, и схватил со столика бутылку.
3
Они тихо плыли на узкой лодке по самой середине озера. Хотя стоял ясный день, над бором бледно желтел изогнутый серп месяца. Игорь Найденов медленно опускал тяжелые весла в воду, слышно было, как с них срывались капли, шуршала вода вдоль черных бортов. На берегах сквозь редкие деревья виднелись деревянные постройки, на зеленом бугре празднично белела часовня с позолоченным куполом. Над ней кружились черные галки. Катя сидела на корме, сложив руки на коленях, задумчивый взгляд ее был устремлен на спокойную воду. Местечко, куда они выбрались в воскресенье, называлось Петруново, а озеро – Зеленое. В деревне, что за часовней, жила Катина бабушка. Она ничуть не удивилась, когда они утром заявились в избу с покосившимся палисадником. Напоила парным молоком, спросила про Катину мать и, оставив их одних, ушла в огород собирать огурцы. На смородиновых кустах чернели ягоды, у изгороди – куст крыжовника с рыжими сладкими ягодами. Катя сходила к соседу, рыболову, и взяла ключ от лодки.
Игорь без всякого желания поехал за город. У него на это воскресенье были другие планы, но неудобно было отказать Кате-Катерине, – она очень настаивала на этой поездке, мол, давно не была у бабушки. Девушка на день рождения подарила ему новенький фотоаппарат, а он ее ни разу еще не сфотографировал. Фотоаппарат на тонком ремешке висел у него на шее.
Опустив весла, Игорь несколько раз сфотографировал девушку. Катя пригладила ладонью темные волосы, улыбнулась, однако улыбка получилась грустной.
– Давай я тебя щелкну? – протянула она руку за камерой. – Ты сегодня такой красивый!
Игорь тоже пригладил пятерней густые русые волосы, повернулся к ней в профиль. Кто-то однажды заметил, что, дескать, в профиль он похож на знаменитого летчика Чкалова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191