«Улов» оказался приличный…
Статья В. Казакова появилась в советской центральной печати, затем ее перепечатали во многих странах мира. АПН уже пользовалось за рубежом большой известностью. В своей статье, разоблачая зверства Леонида Супроновича и его подручных на оккупированной территории, Вадим требовал народного суда над ним, указывал его адрес, новую фамилию.
Скоро от Курта пришло письмо, где он сообщал, что Ельцов из Бонна исчез, где он сейчас находится – неизвестно. Полицейское управление сообщило, что объявлен розыск, но это еще ничего не значит: розыск может быть объявлен, а искать Супроновича-Ельцова никто не станет. Контора ЦРУ в Бонне сразу же отмежевалась от преступника: мол, никаких дел с ним отдел ЦРУ не имел. Жена сообщила полиции, что муж не вернулся домой после деловой поездки за границу.
Вадима на работе поздравляли за ценный материал, даже выдали премию, но полной удовлетворенности он не испытывал: Супронович-то ускользнул… Курт Ваннефельд еще в Бонне говорил Вадиму, что на западногерманскую фемиду надежда плохая. А скрылся Супронович-Ельцов потому, что испугался, как бы его не выдали советским властям.
В своей статье Вадим помянул и бывшего директора молокозавода в Андреевке Григория Борисовича Шмелева… И вот сейчас в своей комнате на Суворовском проспекте, перебирая газеты, еженедельники, – Вадиму АПН присылало все издания, в которых публиковали его статью, – он вспомнил довоенную Андреевку, себя мальчишкой, страшную картину у электростанции в Кленове, когда Шмелев в упор застрелил саперов… Где он, бывший директор? Говорили, что у немцев он был в чести. Жив ли? Наверное, живет где-нибудь за рубежом и мемуары пишет. Это сейчас излюбленное занятие бывших нацистов.
Вспомнился и партизанский отряд, вылазки в тыл врага, диверсии на железных дорогах, нападение карателей на лагерь…
В этот зимний январский день, когда за окном медленно падали крупные хлопья снега, Вадим задумал написать повесть о мальчишках военного времени. События до того ярко запечатлелись, что он мог вспомнить даже, как кто был одет из партизан. Их лица проходили одно за другим перед его глазами… Пусть люди узнают о героической гибели его деда – Андрея Ивановича Абросимова. Из Андреевки сообщили, что на его могиле установлен мраморный памятник. Павел Дмитриевич ездил за ним в Ленинград, открытие состоялось в празднование Дня Победы. Вадим был в командировке и не мог присутствовать. Нынешним летом обязательно съездит в Андреевку – поклониться могиле деда.
Вадим вставил в портативную пишущую машинку белый лист, такой же белый, как снег за окном, и задумчиво уставился на него… С чего начать? Это самое трудное! Нет заголовка, не нащупана интонация повествования… Всплыло в памяти волевое красивое лицо отца – Ивана Васильевича Кузнецова… С него и начать?.. Вот обрадуется Василиса Прекрасная! Ему захотелось подойти к телефону и позвонить ей, но он заставил себя остаться на месте…
Белая страница в машинке пугает и завораживает. Сколько минут, часов, может быть, дней он будет смотреть на нее и размышлять?..
А за окном падает и падает снег.
* * *
В Череповце, сидя на диване, Иван Сергеевич Грибов держал в руках раскрытую газету и, хмурясь, внимательно перечитывал статью журналиста АПН В.Казакова. Очки в коричневой пластмассовой оправе сползали на нос, он пальцем нервно приподнимал их…
Прекрасно помнил тот солнечный июльский день, двух саперов, сидевших на скамейке, кирпичную красную стену электростанции с прислоненным, поблескивающим никелем велосипедом, на котором он приехал. Саперов он рядком уложил из парабеллума. Значит, сын Кузнецова, Вадим, видел все это? Какая жалость, что он тогда не пристрелил абросимовского выкормыша! Подумать только, добрался до Леонида Супроиовича!.. Вон оно как все складывается, и там, за границей, у своих, нет покоя бывшим.. Крупных военных преступников разыскивают по всему миру, уж который год в газетах пишут о Мартине Бормане, гадают, живет он в Латинской Америке или погиб в сорок пятом в Берлине…
Ленька – мелкая сошка, его не будут искать. Скрылся и пересидит эту шумиху, а вот его, Ростислава Евгеньевича Карнакова, стали бы всерьез разыскивать? Статья В. Казакова – почему он взял фамилию отчима, а не отца? – напомнит кое-кому о нем, Карнакове…
Иван Сергеевич скомкал газету, швырнул на пол, встал и включил телевизор. Когда изображение стало устойчивым, он услышал спокойный голос ведущего программу:
«… Органами безопасности страны задержан бывший нацистский преступник… – Грибову будто уши ватой заложило; когда он снова обрел возможность слышать, диктор продолжал: – … Общественность требует немедленного суда над палачом, на совести которого сотни расстрелянных патриотов…»
Чувствуя легкий укол в левую сторону груди, Иван Сергеевич тяжело поднялся, с отвращением выключил телевизор, проклятый ящик!.. Ему вдруг захотелось сунуться головой в подушку и, не раздеваясь, заснуть мертвым сном.
Глава двенадцатая
1
Двойственная жизнь, которую отныне вел Игорь Найденов, ему нравилась. В ней было нечто острое, увлекательное. Идет он по городу, навстречу текут толпы прохожих, и никто не знает, что он, Найденов, – иностранный шпион. Никому невдомек, что он не просто прогуливается по Москве, а выполняет очередное задание резидента. Даже когда он встречается с Леной Быстровой, он на работе… Изотов – он был для Найденова резидентом – посоветовал не обрывать эту, признаться, уже надоевшую Игорю связь. Оказалось, что ее муж – Анатолий Степанович Быстров – связан с военным строительством. И Найденов должен был осторожно все выведывать у Лены, – наверное, в письменном столе Быстрова хранятся какие-нибудь полезные для них документы. Пока женщина находилась в ванной, Игорь обследовал ящики письменного стола, но никаких секретных бумаг там не обнаружил. Правда, один ящик был закрыт на ключ.
Чувство собственной исключительности придавало ему уверенности в своих силах, храбрости. Пока Изотов не поручал ему никаких ответственных заданий. Его поручения были, на взгляд Игоря, пустяковыми: то нужно было на вокзале в автоматическую камеру хранения положить небольшой чемоданчик, то передать пакет незнакомому человеку, живущему у черта на куличках, то съездить на электричке в пригород и в условленном месте незаметно положить кусок ржавой водопроводной трубы или обыкновенный на первый взгляд булыжник, в котором тайник.
Раза два-три в месяц Изотов приходил к нему на Тихвинскую улицу. Игорь устраивал так, чтобы Кати и дочери Жанны в это время дома не было – они уходили к бабушке, иногда там и оставались ночевать. Родион Яковлевич учил Игоря разным интересным штукам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191
Статья В. Казакова появилась в советской центральной печати, затем ее перепечатали во многих странах мира. АПН уже пользовалось за рубежом большой известностью. В своей статье, разоблачая зверства Леонида Супроновича и его подручных на оккупированной территории, Вадим требовал народного суда над ним, указывал его адрес, новую фамилию.
Скоро от Курта пришло письмо, где он сообщал, что Ельцов из Бонна исчез, где он сейчас находится – неизвестно. Полицейское управление сообщило, что объявлен розыск, но это еще ничего не значит: розыск может быть объявлен, а искать Супроновича-Ельцова никто не станет. Контора ЦРУ в Бонне сразу же отмежевалась от преступника: мол, никаких дел с ним отдел ЦРУ не имел. Жена сообщила полиции, что муж не вернулся домой после деловой поездки за границу.
Вадима на работе поздравляли за ценный материал, даже выдали премию, но полной удовлетворенности он не испытывал: Супронович-то ускользнул… Курт Ваннефельд еще в Бонне говорил Вадиму, что на западногерманскую фемиду надежда плохая. А скрылся Супронович-Ельцов потому, что испугался, как бы его не выдали советским властям.
В своей статье Вадим помянул и бывшего директора молокозавода в Андреевке Григория Борисовича Шмелева… И вот сейчас в своей комнате на Суворовском проспекте, перебирая газеты, еженедельники, – Вадиму АПН присылало все издания, в которых публиковали его статью, – он вспомнил довоенную Андреевку, себя мальчишкой, страшную картину у электростанции в Кленове, когда Шмелев в упор застрелил саперов… Где он, бывший директор? Говорили, что у немцев он был в чести. Жив ли? Наверное, живет где-нибудь за рубежом и мемуары пишет. Это сейчас излюбленное занятие бывших нацистов.
Вспомнился и партизанский отряд, вылазки в тыл врага, диверсии на железных дорогах, нападение карателей на лагерь…
В этот зимний январский день, когда за окном медленно падали крупные хлопья снега, Вадим задумал написать повесть о мальчишках военного времени. События до того ярко запечатлелись, что он мог вспомнить даже, как кто был одет из партизан. Их лица проходили одно за другим перед его глазами… Пусть люди узнают о героической гибели его деда – Андрея Ивановича Абросимова. Из Андреевки сообщили, что на его могиле установлен мраморный памятник. Павел Дмитриевич ездил за ним в Ленинград, открытие состоялось в празднование Дня Победы. Вадим был в командировке и не мог присутствовать. Нынешним летом обязательно съездит в Андреевку – поклониться могиле деда.
Вадим вставил в портативную пишущую машинку белый лист, такой же белый, как снег за окном, и задумчиво уставился на него… С чего начать? Это самое трудное! Нет заголовка, не нащупана интонация повествования… Всплыло в памяти волевое красивое лицо отца – Ивана Васильевича Кузнецова… С него и начать?.. Вот обрадуется Василиса Прекрасная! Ему захотелось подойти к телефону и позвонить ей, но он заставил себя остаться на месте…
Белая страница в машинке пугает и завораживает. Сколько минут, часов, может быть, дней он будет смотреть на нее и размышлять?..
А за окном падает и падает снег.
* * *
В Череповце, сидя на диване, Иван Сергеевич Грибов держал в руках раскрытую газету и, хмурясь, внимательно перечитывал статью журналиста АПН В.Казакова. Очки в коричневой пластмассовой оправе сползали на нос, он пальцем нервно приподнимал их…
Прекрасно помнил тот солнечный июльский день, двух саперов, сидевших на скамейке, кирпичную красную стену электростанции с прислоненным, поблескивающим никелем велосипедом, на котором он приехал. Саперов он рядком уложил из парабеллума. Значит, сын Кузнецова, Вадим, видел все это? Какая жалость, что он тогда не пристрелил абросимовского выкормыша! Подумать только, добрался до Леонида Супроиовича!.. Вон оно как все складывается, и там, за границей, у своих, нет покоя бывшим.. Крупных военных преступников разыскивают по всему миру, уж который год в газетах пишут о Мартине Бормане, гадают, живет он в Латинской Америке или погиб в сорок пятом в Берлине…
Ленька – мелкая сошка, его не будут искать. Скрылся и пересидит эту шумиху, а вот его, Ростислава Евгеньевича Карнакова, стали бы всерьез разыскивать? Статья В. Казакова – почему он взял фамилию отчима, а не отца? – напомнит кое-кому о нем, Карнакове…
Иван Сергеевич скомкал газету, швырнул на пол, встал и включил телевизор. Когда изображение стало устойчивым, он услышал спокойный голос ведущего программу:
«… Органами безопасности страны задержан бывший нацистский преступник… – Грибову будто уши ватой заложило; когда он снова обрел возможность слышать, диктор продолжал: – … Общественность требует немедленного суда над палачом, на совести которого сотни расстрелянных патриотов…»
Чувствуя легкий укол в левую сторону груди, Иван Сергеевич тяжело поднялся, с отвращением выключил телевизор, проклятый ящик!.. Ему вдруг захотелось сунуться головой в подушку и, не раздеваясь, заснуть мертвым сном.
Глава двенадцатая
1
Двойственная жизнь, которую отныне вел Игорь Найденов, ему нравилась. В ней было нечто острое, увлекательное. Идет он по городу, навстречу текут толпы прохожих, и никто не знает, что он, Найденов, – иностранный шпион. Никому невдомек, что он не просто прогуливается по Москве, а выполняет очередное задание резидента. Даже когда он встречается с Леной Быстровой, он на работе… Изотов – он был для Найденова резидентом – посоветовал не обрывать эту, признаться, уже надоевшую Игорю связь. Оказалось, что ее муж – Анатолий Степанович Быстров – связан с военным строительством. И Найденов должен был осторожно все выведывать у Лены, – наверное, в письменном столе Быстрова хранятся какие-нибудь полезные для них документы. Пока женщина находилась в ванной, Игорь обследовал ящики письменного стола, но никаких секретных бумаг там не обнаружил. Правда, один ящик был закрыт на ключ.
Чувство собственной исключительности придавало ему уверенности в своих силах, храбрости. Пока Изотов не поручал ему никаких ответственных заданий. Его поручения были, на взгляд Игоря, пустяковыми: то нужно было на вокзале в автоматическую камеру хранения положить небольшой чемоданчик, то передать пакет незнакомому человеку, живущему у черта на куличках, то съездить на электричке в пригород и в условленном месте незаметно положить кусок ржавой водопроводной трубы или обыкновенный на первый взгляд булыжник, в котором тайник.
Раза два-три в месяц Изотов приходил к нему на Тихвинскую улицу. Игорь устраивал так, чтобы Кати и дочери Жанны в это время дома не было – они уходили к бабушке, иногда там и оставались ночевать. Родион Яковлевич учил Игоря разным интересным штукам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191