Тевна быстро и умело разжег огонь, и несколько раз дунул на него, чтобы быть уверенным, что он хорошо горит; после чего вернулся в свое кресло, вымыл руки и кивнул Кааврену. – У меня довольно странная профессия, потому что я никогда не бываю более счастлив чем тогда, когда я узнаю, что мне не надо ей заниматься.
– Да, понимаю, – сказала Кааврен. – На самом деле, когда я был Капитаном гвардии Его Величества, я был счастливейшим человеком на свете, когда мне не было нужды что-то делать.
На это Даро слегка улыбнулась. – Я думаю, милорд муж, что то, что вы сказали, не совсем точно.
– Вы так думаете, миледи моя жена?
– Да, это мое мнение.
– Хорошо, давайте это рассмотрим. Почему вы так думаете?
– Потому что я имела честь видеть вас в такие времена, и я видела вас, когда вы были в величайшей опасности и в самый разгар рискованных приключений.
– Ну, и что с того?
– И мне кажется, что были намного счастливее, когда вам отовсюду грозила смерть.
– Ча! Вы так думаете?
– Я более чем думаю так, милорд, я убеждена в этом.
– И тем не менее мне кажется, что я не припоминаю, что был счастлив в эти мгновения.
– Вы не припоминаете? Тогда вернитесь в то время, когда Островитяне пытались высадиться на берегу, и вы были везде и повсюду, готовясь к защите, размещая резервы и договариваясь об условных сигналах.
– Да, это я помню.
– И я хорошо помню, милорд муж, я отчетливо помню, каким светом сияло ваше лицо в такие времена, как вы жили полной жизнью и наслаждались каждым мгновением.
– Да, верно.
– И значит?
– Значит есть кое-что в том, что вы сказали.
Даро улыбнулась.
– Но, – добавил Кааврен, – разве вы не видите, что сейчас нет настоящих дел?
– Вы думаете, что нет настоящих дел? – сказала Графиня.
– А вы несогласны?
– Да, несогласна.
– Ну, и какое дело вы считаете настоящим?
– Вот: я считаю, что готовятся серьезные дела.
– Серьезные дела?
– Ну, разве вы послали нашего сына?
– Было невозможно отказать.
– Я считаю, что это предзнаменование.
– Возможно вы правы.
– О, я убеждена в этом.
– И следовательно?
– Следовательно готовятся серьезные дела, и вам нужно обязательно участвовать в них.
Кааврен покачал головой. – Нет, моя дорогая Графиня, я боюсь, что те времена, когда я участвовал в мало-мальски серьезных делах давно прошли.
– Ага, вы так думаете!
– Я уверен в этом.
Даро не ответила ему; она знала, что любые ее слова не сделают ничего хорошего. Поэтому она сделала единственную вещь, которую могла сделать: она бросила красноречивый взгляд на Тевну, пирологиста. Тевна, со своей стороны, увидел, что на него смотрят, и, более того, понял, что этот взгляд что-то означает. К чести Тевны этого взгляда, вместе с предыдущим разговором, оказалось достаточно, чтобы мгновенно понять, чего от него хотят.
– Хорошо, – сказал Тевна, отводя взгляд от Графини, на переводя его не на Графа, а, скорее, на огонь. Таким образом показалось, что он скорее обращается к огню, а не к Кааврену, когда он сказал, – Я не хотел бы спорить с вами, мой дорогой соплеменник, но я не уверен, что сказанное вами правильно.
– Как, вы думаете, что я где-то ошибся?
Тевна отвернулся от камина, как если бы он увидел там то, что огонь должен был показать ему, и повернулся к Графу, сказав, – Да, есть некоторые вещи, о которых вы не подумали.
– Что ж, это возможно, никто не может обдумать все, наш ум не в состоянии охватить весь мир.
– И это несомненная правда, – сказал Тевна. – Так что выслушаете ли вы то, что я хочу вам сказать?
– Конечно выслушаю, и по двум причинам: Во первых из-за того, что все ваши слова наполнены глубоким смыслом; во вторых вы одновременно и гость и соплеменник, и поэтому только из одной вежливости я в любом случае должен выслушать вас.
– Тогда вот то, что я хочу вам сказать.
– Уверяю вас, все мое внимание обращено только на вас.
Тевна хотел что-то сказаять, но потом заколебался.
– Давайте, соплеменник, – сказал Кааврен. – Говорите все, что хотите.
– Хорошо, но я боюсь, что переступлю границы вежливости.
Кааврен пожал плечами. – Не имеет значения, я хочу выслушать ваше мнение.
– Очень хорошо, вот: Я говорю вам, что вы до сих пор страдаете от боли.
– От боли?
– Да, мой дорогой хозяин. Ваша душа страдает от того, что вы считаете своим поражением, и это причиняет вам беспокойство. Я хорошо знаю эту боль, потому что она двойник моей собственной.
– Прошу прощения, но даже если то, что вы сказали, правда – а я не отрицаю этого – я не в состоянии увидеть, как это связана с нашим разговором?
– Вы не видите?
– Абсолютно, уверяю вас.
– Хорошо, я вам объясню.
– Очень хорошо. Я продолжаю слушать, пока вы будете делать это.
– Вот объяснение: Есть одна вешь, которую боль, все равно душевная или физическая, всегда делает.
– И что это?
– Она обращает внимание страдающего ей внутрь.
– Вы так думаете?
– Поверьте мне Граф; во время моей работы я видел множество людей, страдавших от боли, и у всех их одна вещь была общей – для них очень трудно было подумать о том, что происходило вокруг них, потому что телесная боль или страдания души всегда толкали их внимание внутрь себя; только когда у нас не болит ни тело ни душа, мы в состоянии ясно видеть мир вокруг нас.
Кааврен тщательно обдумал его слова; Даро, должны мы сказать, оставалась безмолвной, но самым внимательным образом слушала Тевну. Наконец Кааврен сказал, – Ну, похоже вы правы.
– Я убежден в этом. И, если я прав-
– Да, если?
– Тогда вы должны мне разрешить продолжать.
– Очень хорошо, продолжайте.
– Вот, это все, что осталось: Поскольку вы страдаете от боли, вы не способны ясно видеть все, что проиходит вокруг вас, и, поэтому, вы пропустили жизненно важный факт.
– Ага! Я пропустил какой-то факт?
– Я верю в это.
– Жизненно важный факт?
– Точно.
– Ну, и что же это за жизненно важный факт, который я пропустил?
– Вы хотите, чтобы я сказал вам?
– Не хотел бы ничего другого.
– Тогда вот: Если ваша жена Графиня права, события, которые происходят в мире, больше вас.
– Ну, с этим я спорить не буду.
– Не будете?
– Совершенно.
– Но, подумайте сами, если они больше вас, тогда, мой дорогой соплемнник, ваша собственная боль и ваши собственные желания намного менее важны, чем они.
– Как, менее важны?
– Да, действительно. Они имеют значение для вас, и для тех, кто любит вас, но дальше этого не идут. Вы спросили себя, что вы можете сделать в великих событиях, которые начинаются сейчас, и ответили себе, что ничего. Но из-за того, что вы страдаете, вы неправильно поставили вопрос.
– Как, я неправильно поставил вопрос?
– Это мое мнение.
– Разве спросить, что я могу сделать, это неправильный вопрос?
– Целиком и полностью.
– Но тогда скажите мне, что я должен был спросить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110