Сначала осторожно, чтоб не порвать, снимаю с верхнего зеленую рубашку. Теперь она не моя. Отдаю Сви, как обещал. Джэг стащил со штанов мальчишки ремень и надел на себя. Я потрогал лицо верхнего. Гладкое, как у меня. Не дорос, чтоб бриться. Кожа на груди белая, гладкая. Маленькие пучки волос в подмышках. Запах как от цветов.
Я перевернул верхнего на живот, положил руки за спину, крепко связал.
– Пошли, – я выбрался наверх. Следом за мной Джэг и Сви. Мы поглядели вниз.
– Ну как, скажешь, выпрыгнет? – презрительно спросить я.
Джэг покачал головой:
– Не, Пуук, ни за что.
Он снова с уважением.
Я вытащил нож и поднес к его лицу:
– Проговоритесь – пришью! Он мой!
– Никогда. Он твой, Пуук.
Сви закивал тоже.
Слишком поздно идти менять на консервы. Придется поголодать. Не страшно. И раньше голодал. Думал сначала спать в лифте, поглядеть, как верхний очухается, но не стал. Хочу побыть один, придумать, как мне прикончить проклятого Чанга. Спустился на два этажа ниже и пошел в другой конец здания.
Трудно спать не в укрытии. Ни подстилки, ни одеяла. Утром просыпаюсь жутко злой. День дождливый, но я все равно пошел на мену, вернулся с тремя овощными консервами. На этот раз получилось лучше, не облапошили. Вытащил чашку за окно, много воды накапало.
Посчитал свои юнибаксы. Может, отдать Карло как мзду? Не, не отдам.
Пууку не нужны миды, раз им не нужен Пуук.
Открыл консерву, поел холодных овощей. Стало лучше. Пора решать, что делать с верхним. Может, лучше пришить?
Поднимаюсь по лестнице, иду через холл.
Он вопит.
– Помогите кто-нибудь! Пожалуйста! Помогите!
Я прыгаю на крышу лифта, наклонился над люком. Тот глядит наверх. Мы смотрим друг друга. С минуту он молчит, потом:
– Больно.
Шевелит руками за спиной.
Штаны можно выменять на пять-шесть консервов. Ботинки – не знаю. Много. Два-три ящика консервов. А то и больше. До самой зимы еды хватит. Я прыгнул в лифт.
– Да не смотри ты просто так! Помоги, ради бога! Меня зовут Джаред Тенер, я… я потерялся. Получишь вознаграждение.
Не знаю, с кем выменивать ботинки. Можно попытаться с Чангом, а вдруг надует? Нужно быть осторожным.
Восхищенный, трогаю руками ботинки. Джэг рехнулся, отдать ему в мзду такую вещь.
Верхний отдернул ногу, но я просто сидел и крепко схватил. Медленно расшнуровал – не приходилось прежде.
– Убери руки! – Он злится и колотит ногами. Я дернул ботинки, кричу от радости.
– Отдай сейчас же! – Мальчишка весь красный от злости.
– Проклятый верхний.
Я плюнул, он морду в сторону. Весело. Я снова плюнул.
Он вопит, харю воротит:
– Подонок, мерзкий нижний!
Это мне сильно не нравится.
– Заткни хлебало, верхний.
– Отпусти меня! – Лягается.
Я злюсь, но вспомнил, что он для мены пригодится. Куча юнибаксов.
– Принес консерву. Овощи. – Показал ему.
– Боже мой, где я? Отпусти меня! – Задергался, хотел руки освободить. Хрен там. – Кто ты такой?
– Я захватил тебя в плен.
Чанговские словечки. Старик бы нос задрал, если б знал. Я иду ближе, хотел помочь сесть. Покормить нужно.
– Не прикасайся ко мне! – Заехал мне ногой в колено. Я подпрыгнул. – Убирайся, ты, грязный…
Ох я и злой. Хватаю его за ногу и толкнул в грудь. Он грохается вниз.
– Ты, что ль, лучше? Ты, что ль, владеешь миром? Я те покажу!
– Мразь! Дрянь! Не трогай…
Перевернул его, сел на живот, нож вытащил.
– Господи, не нужно… – Он заерзал, но не мог высвободить руки и вытащить их из-под спины.
– Больше ты не верхний! Такой же нижний, как все мы! Теперь будешь мидом!
Острым кончиком ножа я глубоко – чтоб остался шрам – вырезал у него на груди метку мидов: «М» с хвостиком мидов на конце.
Он визжал и вопил: «Боже, о Боже, прошу тебя, нет, о Господи Иисусе!» – почище чем Джэг, когда Карло его метил. Я лезу через люк и наблюдаю за ним. Скорчился в углу и рыдал, как маленький. Кровь капала на живот и на штаны. Их можно отстирать перед тем, как поменять.
– Спаси меня, Господи, – верещал, – кто-нибудь, помогите.
Хныкает. Я подумал: съесть его консерву или оставить.
Без мозгов эти ротастые верхние. Думают, владеют миром.
19. Роберт
Вечером я сидел в своей уютной вашингтонской квартире. Едва я закончил длинный разговор с мамой, как телефон зазвонил снова. Я поглядел на него с неприязнью. Как и у всех, кто на виду, у меня был составлен список друзей и знакомых, которые могли позвонить мне домой. Но, как и у всех, кто избирается, мой список вырос до невероятных размеров, иначе мог обидеться кто-нибудь из моих сторонников, которому очень хотелось иметь возможность напрямую обратиться к члену Генеральной Ассамблеи, за которого он голосовал.
Телефон зазвонил снова, и меня охватило искушение не отвечать. Вздохнув, я поднял трубку:
– Боланд слушает.
– Роб? Слава богу.
– Арлина? У вас такой голос… что случилось?
– Ты можешь приехать? Я не могу… Адам не в состоянии…
Меня охватил страх.
– С капитаном все в порядке? А с Адамом?
– Да. Мы…
Раздались приглушенные голоса, и она резко ответила:
– Значит, посмотрите еще раз! Нет, оставьте свет во дворе на всю ночь и не закрывайте ворота.
Сколько помню, Арлина всегда была спокойной и собранной, даже если распекала какого-нибудь идиота-журналиста в низко пролетевшем вертолете.
– Сейчас прилечу. Зажгите огни на посадочной площадке.
– Спасибо, Роб. Я тебе очень признательна…
– До встречи.
Я надел ботинки. Уж если Арлина расстроилась, значит, дело серьезное. Несмотря ни на какие политические разногласия, я просто обязан был отправиться к ней.
Мой водитель уже сидел дома с семьей. Я решил его не беспокоить: у меня есть свои ключи. На лифте я поднялся на крышу, едва дождался, пока подали мой вертолет, и через мгновение был уже в воздухе.
Резиденция капитана была всего в тридцати милях от моей башни: Ночью лететь было тяжелее, если ориентироваться только на зрение, но на высоте двух тысяч футов я подключился к транспортным маякам. Внизу вдоль двенадцати дорог, отходящих от кольцевой автодороги, ярко горели огни.
Приближаясь к резиденции капитана, я настроил свой приёмоответчик. Комп в сторожке проверит мое удостоверение личности. Произошло что-то серьезное, и кто-то может оказаться навеселе. Авария мне ни к чему.
Я приземлился в центре площадки для вертолетов, ориентируясь на огонек, которым размахивал охранник, выключил мотор и спрыгнул, когда лопасти только останавливались.
– Добрый вечер, сэр. Миссис Сифорт в…
– Мистер Вишинский, не так ли? Мне припарковаться сбоку?
– Нет необходимости, мы больше никого не ждем. – У охранника было напряженное лицо. – Но вы можете оставить ключи.
– Конечно.
– Роб? – прозвучал голос женщины.
– Здравствуйте, Арлина.
Она торопливо шла от дома. Мы встретились на полпути.
– Как я понимаю, нашли Адамова сына?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
Я перевернул верхнего на живот, положил руки за спину, крепко связал.
– Пошли, – я выбрался наверх. Следом за мной Джэг и Сви. Мы поглядели вниз.
– Ну как, скажешь, выпрыгнет? – презрительно спросить я.
Джэг покачал головой:
– Не, Пуук, ни за что.
Он снова с уважением.
Я вытащил нож и поднес к его лицу:
– Проговоритесь – пришью! Он мой!
– Никогда. Он твой, Пуук.
Сви закивал тоже.
Слишком поздно идти менять на консервы. Придется поголодать. Не страшно. И раньше голодал. Думал сначала спать в лифте, поглядеть, как верхний очухается, но не стал. Хочу побыть один, придумать, как мне прикончить проклятого Чанга. Спустился на два этажа ниже и пошел в другой конец здания.
Трудно спать не в укрытии. Ни подстилки, ни одеяла. Утром просыпаюсь жутко злой. День дождливый, но я все равно пошел на мену, вернулся с тремя овощными консервами. На этот раз получилось лучше, не облапошили. Вытащил чашку за окно, много воды накапало.
Посчитал свои юнибаксы. Может, отдать Карло как мзду? Не, не отдам.
Пууку не нужны миды, раз им не нужен Пуук.
Открыл консерву, поел холодных овощей. Стало лучше. Пора решать, что делать с верхним. Может, лучше пришить?
Поднимаюсь по лестнице, иду через холл.
Он вопит.
– Помогите кто-нибудь! Пожалуйста! Помогите!
Я прыгаю на крышу лифта, наклонился над люком. Тот глядит наверх. Мы смотрим друг друга. С минуту он молчит, потом:
– Больно.
Шевелит руками за спиной.
Штаны можно выменять на пять-шесть консервов. Ботинки – не знаю. Много. Два-три ящика консервов. А то и больше. До самой зимы еды хватит. Я прыгнул в лифт.
– Да не смотри ты просто так! Помоги, ради бога! Меня зовут Джаред Тенер, я… я потерялся. Получишь вознаграждение.
Не знаю, с кем выменивать ботинки. Можно попытаться с Чангом, а вдруг надует? Нужно быть осторожным.
Восхищенный, трогаю руками ботинки. Джэг рехнулся, отдать ему в мзду такую вещь.
Верхний отдернул ногу, но я просто сидел и крепко схватил. Медленно расшнуровал – не приходилось прежде.
– Убери руки! – Он злится и колотит ногами. Я дернул ботинки, кричу от радости.
– Отдай сейчас же! – Мальчишка весь красный от злости.
– Проклятый верхний.
Я плюнул, он морду в сторону. Весело. Я снова плюнул.
Он вопит, харю воротит:
– Подонок, мерзкий нижний!
Это мне сильно не нравится.
– Заткни хлебало, верхний.
– Отпусти меня! – Лягается.
Я злюсь, но вспомнил, что он для мены пригодится. Куча юнибаксов.
– Принес консерву. Овощи. – Показал ему.
– Боже мой, где я? Отпусти меня! – Задергался, хотел руки освободить. Хрен там. – Кто ты такой?
– Я захватил тебя в плен.
Чанговские словечки. Старик бы нос задрал, если б знал. Я иду ближе, хотел помочь сесть. Покормить нужно.
– Не прикасайся ко мне! – Заехал мне ногой в колено. Я подпрыгнул. – Убирайся, ты, грязный…
Ох я и злой. Хватаю его за ногу и толкнул в грудь. Он грохается вниз.
– Ты, что ль, лучше? Ты, что ль, владеешь миром? Я те покажу!
– Мразь! Дрянь! Не трогай…
Перевернул его, сел на живот, нож вытащил.
– Господи, не нужно… – Он заерзал, но не мог высвободить руки и вытащить их из-под спины.
– Больше ты не верхний! Такой же нижний, как все мы! Теперь будешь мидом!
Острым кончиком ножа я глубоко – чтоб остался шрам – вырезал у него на груди метку мидов: «М» с хвостиком мидов на конце.
Он визжал и вопил: «Боже, о Боже, прошу тебя, нет, о Господи Иисусе!» – почище чем Джэг, когда Карло его метил. Я лезу через люк и наблюдаю за ним. Скорчился в углу и рыдал, как маленький. Кровь капала на живот и на штаны. Их можно отстирать перед тем, как поменять.
– Спаси меня, Господи, – верещал, – кто-нибудь, помогите.
Хныкает. Я подумал: съесть его консерву или оставить.
Без мозгов эти ротастые верхние. Думают, владеют миром.
19. Роберт
Вечером я сидел в своей уютной вашингтонской квартире. Едва я закончил длинный разговор с мамой, как телефон зазвонил снова. Я поглядел на него с неприязнью. Как и у всех, кто на виду, у меня был составлен список друзей и знакомых, которые могли позвонить мне домой. Но, как и у всех, кто избирается, мой список вырос до невероятных размеров, иначе мог обидеться кто-нибудь из моих сторонников, которому очень хотелось иметь возможность напрямую обратиться к члену Генеральной Ассамблеи, за которого он голосовал.
Телефон зазвонил снова, и меня охватило искушение не отвечать. Вздохнув, я поднял трубку:
– Боланд слушает.
– Роб? Слава богу.
– Арлина? У вас такой голос… что случилось?
– Ты можешь приехать? Я не могу… Адам не в состоянии…
Меня охватил страх.
– С капитаном все в порядке? А с Адамом?
– Да. Мы…
Раздались приглушенные голоса, и она резко ответила:
– Значит, посмотрите еще раз! Нет, оставьте свет во дворе на всю ночь и не закрывайте ворота.
Сколько помню, Арлина всегда была спокойной и собранной, даже если распекала какого-нибудь идиота-журналиста в низко пролетевшем вертолете.
– Сейчас прилечу. Зажгите огни на посадочной площадке.
– Спасибо, Роб. Я тебе очень признательна…
– До встречи.
Я надел ботинки. Уж если Арлина расстроилась, значит, дело серьезное. Несмотря ни на какие политические разногласия, я просто обязан был отправиться к ней.
Мой водитель уже сидел дома с семьей. Я решил его не беспокоить: у меня есть свои ключи. На лифте я поднялся на крышу, едва дождался, пока подали мой вертолет, и через мгновение был уже в воздухе.
Резиденция капитана была всего в тридцати милях от моей башни: Ночью лететь было тяжелее, если ориентироваться только на зрение, но на высоте двух тысяч футов я подключился к транспортным маякам. Внизу вдоль двенадцати дорог, отходящих от кольцевой автодороги, ярко горели огни.
Приближаясь к резиденции капитана, я настроил свой приёмоответчик. Комп в сторожке проверит мое удостоверение личности. Произошло что-то серьезное, и кто-то может оказаться навеселе. Авария мне ни к чему.
Я приземлился в центре площадки для вертолетов, ориентируясь на огонек, которым размахивал охранник, выключил мотор и спрыгнул, когда лопасти только останавливались.
– Добрый вечер, сэр. Миссис Сифорт в…
– Мистер Вишинский, не так ли? Мне припарковаться сбоку?
– Нет необходимости, мы больше никого не ждем. – У охранника было напряженное лицо. – Но вы можете оставить ключи.
– Конечно.
– Роб? – прозвучал голос женщины.
– Здравствуйте, Арлина.
Она торопливо шла от дома. Мы встретились на полпути.
– Как я понимаю, нашли Адамова сына?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155