Наконец она подняла руку:
– Все это только предположения. Давайте подождем до утра. Может быть, станет известно еще что-нибудь.
Тогда вы поможете мне решить, вызывать Ника домой или нет. Вы знаете, как много для него значит ежегодное посещение монастыря. Бенедиктинцы не позволяют звонить, но я думаю, что сумела бы пробиться. С другой стороны…
Она прошлась по комнате, остановилась и посмотрела мне в глаза:
– Роб, об этом никто не должен знать, несмотря ни на какие политические соображения.
Я ни секунды не колебался:
– Клянусь.
– Я… боюсь за Ника. Если что-нибудь слу… Если с Ф.Т. произойдет несча… Если Ф.Т. умрет, Ники может покончить жизнь самоубийством.
– О Господи.
– Он настолько хрупок! Вы не представляете, что для него значит сын. Он уже лишился двух семей. Думаю, еще одной потери ему не выдержать, – на долю секунды у нее задрожали губы. – Если я позвоню, он будет мучиться в сомнениях, уезжать или не уезжать из Ланкастера. Знать бы, что Ф.Т. благополучно вернется домой, я бы не стала ничего сообщать. Но если я ничего Нику не скажу и что-нибудь случится…
Она не докончила.
По неписаной договоренности я остался ночевать здесь же. К счастью, сессия Генеральной Ассамблеи еще не началась, поэтому я мог распоряжаться временем по своему усмотрению. Перед тем как выключить свет, я позвонил отцу, сообщил, что не смогу прибыть в Сенат на слушания по вопросу расширения станции свежей воды на Гудзоне – у меня возникли срочные дела. Он был недоволен, но не стал ничего выспрашивать. Отец не сомневался в моем здравом смысле в отличие от моей пунктуальности.
Я ворочался в постели, мрачно вспоминая о том, что всего неделю назад в этой же самой спальне мы с отцом спокойно плели заговор по поводу дискредитации нашего хозяина.
Политика.
Утром мы позавтракали на террасе. О Филипе по-прежнему не было никаких вестей, но вскоре позвонил комиссар нью-йоркской полиции. Адам слушал, что-то бормотал, задавал вопросы.
Потом повесил трубку и пожал плечами:
– Наверно, в каком-то смысле это хорошие новости. Вчера Джареда обнаружили в нью-йоркском неботеле «Шератон».
– Они уверены, что это Джаред?
– Мальчик выглядел точно так же, как на голографическом снимке, который мы выслали, и он воспользовался моей карточкой «Тсррекса».
– Отлично!
– Но он исчез из отеля, и никто не знает куда.
Я бросил салфетку на стол:
– Как такое могло случиться? На это дело должны были бросить половину всей нью-йоркской полиции. Я пустил в ход столько знакомств и связей…
– Роб, спокойно.
После такой отповеди я чуть не выдал:
– Есть сэр!
Двадцать лет прошло, но Адам по-прежнему имеет надо мной такую власть.
– Прошу прощения.
Арлина медленно жевала рогалик. Доев, она вздохнула:
– Надо звонить Нику.
– Почему? – поинтересовался я.
– Приходится допустить, что ты прав и Ф.Т. отправился за Джаредом.
Она взяла в руки трубку:
– Лучше не откладывать. Эти монахи отличаются большим упрямством, и я могу не дозвониться.
Я поднял руку.
– Если это известие окажется для него тяжелым ударом, кто-то должен быть рядом. До Лондона добираться всего три часа.
Арлина кивнула:
– Ты прав.
Ее лицо разгладилось.
– Пойду соберусь. Адам, закажи мне, пожалуйста…
Я скорчил гримасу, поскольку собирался предложить совсем другое.
– Арлина, вам нужно оставаться здесь на тот случай, если позвонит Филип. Или вам понадобится э… быстро отправиться к нему.
Не дай бог, чтоб сбылось мелькнувшее перед моими глазами видение: постель умирающего, а то и хуже – морг.
– Я нужна Нику.
– Филипу тоже, – твердо возразил я. – Поеду я. Это было самое меньшее, что я мог сделать Я долго не мог заснуть, вспоминая свои разговоры с отцом.
– Если ты… я полагаю… вот проклятый мальчишка! – Она с трудом заставила себя успокоиться. – Хорошо. Но если Ник… – она внимательно посмотрела на меня, – Роб, ты сумеешь справиться?
– Не беспокойтесь, я полечу с ним, – отозвался Адам.
– Нет, – запротестовал я. – Тебе лучше оставаться здесь на случай, если позвонит Джаред, чтобы…
Он стукнул по столу кулаком так, что чашки подпрыгнули:
– Арлина возьмет трубку. Я очень хочу, чтобы Джаред вернулся живым и невредимым, но его чувства щадить не собираюсь.
Адам резко поднялся с места:
– Идем.
– Ты уверен…
– Мне пойдет на пользу о ком-то позаботиться. Арлина, вы останетесь на всякий случай у телефона?
– С большой неохотой. – Вздохнув, она встала. – Но если Филип объявится, по крайней мере я буду тут и сумею с ним разобраться.
Глядя на ее суровое лицо, я чуть было не пожелал Ф.Т. оставаться подальше отсюда.
По дороге в шаттл-порт я с гордостью заявил Адаму:
– Ну, теперь ты увидишь на самом деле, как работает наша контора.
Я позвонил в свой офис, велел Вану установить VIР-связи с Лондоном и Ланкастером. Адам промолчал, а я страшно покраснел, вспомнив, что он был личным помощником самого генсека, в то время как я – всего лишь член Генеральной Ассамблеи. Я пробормотал слова извинения, но он с улыбкой похлопал меня по колену.
По крайней мере я выполнил свое обещание. В аэропорту нас моментально провели в президентский салон, к нему подкатила тележка, чтобы отвезти нас с бокалами в руках прямо к пропускным воротам. В наше распоряжение был предоставлен целый салон первого класса и внимательный стюард.
В Лондоне нас уже ожидал вертолет с пилотом. Я задался вопросом, из какого бюджета будут оплачены все эти расходы. Скорее всего, за счет организации строителей или переработчиков воды. Иногда лучше не расспрашивать.
Мы захватили с собой по маленькому чемоданчику на тот случай, если придется задержаться на ночь. Вежливый молодой человек, служащий авиакомпании, отнес их в вертолет, пожелал нам счастливого пути и исчез. Вскоре мы уже были в воздухе.
В Ланкастер мы прибыли в пять вечера по местному времени.
Комплекс бенедиктинского монастыря окружала древняя каменная кладка, похожая на стену вокруг резиденции капитана. Возможно, мистер Сифорт в душе так и не покинул свое убежище.
Монастырь располагался на холмистой местности, где среди камней торчали непокорные клочки травы. Большой паркинг был заполнен почти до отказа. Протоптанная тропинка поднималась от него к воротам и превращалась в дорожку между зданиями. В стенах монастыря посадочной площадки для вертолета не было, поэтому пилоту пришлось посадить машину на паркинг. Мы попросили его подождать нашего прихода, сколько бы времени это ни заняло.
Пока мы разговаривали, подъехали еще машины. Мы с Адамом начали подниматься в гору к кованым железным воротам. На них не было ни переговорного устройства, ни колокольчика, только табличка, которая гласила:
«Записывающие устройства вносить не дозволяется».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155