И тем самым подписал себе смертный приговор.
И наконец, прямой, при том совершенно законный наследник, отыскавшийся в Европе.
Это было уже слишком — Кароль Батори решил, что настало время действовать.
Кстати — вот трагический парадокс! — получается, что доктор Брасов сам обрек себя и прочих на такую странную смерть, сформулировав однажды философию террора Дракулы.
Убить некоторых, дабы запугать всех.
Кароль Батори оказался вдумчивым учеником — он не просто взял ее на вооружение, но и решил претворить в жизнь… от имени самого Дракулы.
Такая коллизия.
Надо сказать, это ему почти удалось.
— Да уж. А технически, как я понимаю, все было достаточно просто?
— Крайне просто.
Перчатка с заостренным когтем какого-то животного. На него нанесено сильнодействующее средство, вызывающее мгновенный паралич сердца.
Легкий укол в шею, а точнее, прямиком в сонную артерию. Должна сказать, он ни разу не промахнулся — похоже, был неплохим фельдшером.
Через секунду жертва испускала дух.
Дальнейшее — и того проще.
Аппарат для липосакции — вакуумного удаления жира из подкожной области. Сегодня эту нехитрую операцию делают едва ли не на каждом углу. В каждой косметологической клинике — уж точно. Совсем небольшой аппарат, легко умещающийся в спортивной сумке.
И — фантастически! — тройной эффект.
Необъяснимое исчезновение крови из тела жертвы. Раз.
Частицы костного вещества на краю ранки. Два.
И наконец — ни капли крови, пригодной для исследования, и, следовательно, никаких следов отравляющего вещества. Три.
Мистика чистой воды.
Вполне закономерные предположения о Дракуле, восставшем ото сна.
Или другом вампире. Все равно жутко.
К тому же он организовал неплохое пропагандистское обеспечение. Натолкнувшись однажды на «вампирские» бредни несчастного украинского репортера, хитро ангажировал его. А потом, когда тот проявил прыть, решив вопреки договору открыть читающей публике тайну Соломона Гуру, заманил на руины старинной усадьбы и убил.
Все тем же способом.
Для убедительности.
— Но почему же в таком случае для герцога Текс кого он избрал другой способ? Можно ведь было и его… На тех же поенарских развалинах.
— Можно. Однако наш антигерой вошел во вкус собственных мистификаций.
Однажды — снова, как и в случае с доктором Брасовым, отнюдь не в добрый час — в руки ему попала небольшая заметка о работах российского ученого Михаила Ростова. Тот исследовал механизм генетического сбоя, вызывающего так называемую порфинову болезнь, и пришел к выводу, что больной ген можно получить искусственно. С его помощью доктор Ростов надеялся создать обратный механизм, противостоящий болезни.
В голове Кароля Батори родился совершенно противоположный план.
Возможно — и небезосновательно! — он полагал, что фокус с аппаратом для липосакции рано или поздно будет разгадан.
Возможно, просто хотел усовершенствовать систему устрашения.
Но как бы там ни было, идея взять на вооружение открытие москвича показалась привлекательной. Что в результате стоило жизни еще трем людям — Михаилу Ростову, даме его сердца и, наконец, герцогу Текскому.
Последний, кстати, умирал особенно страшно, раздираемый вдобавок и нравственными мучениями. Ибо свято уверовал в то, что проклятый вирус получил по наследству и… стал вампиром. Потому и просил вас, Энтони, пронзить собственный труп осиновым колом.
Кароль Батори мог торжествовать еще одну победу.
И — какую!
Кстати, материалы, которые Владислав Текский получал из Бухареста, отправлял ему секретарь доктора Брасова. И перед отправкой основательно правил таким образом, что в чуткой душе герцога волей-неволей рождались страшные сомнения.
Вот, собственно, и все.
Или почти все.
В кровавой эпопее Кароля Батори осталась последняя, заключительная история, связанная с нашим появлением в Бухаресте.
Единственная — со счастливым концом. Но независимо от этого она не слишком радует меня. Потому что именно по ее итогам должна признать одну из самых серьезных ошибок, допущенных мной за все годы практики.
Но ради полной и абсолютной справедливости необходимо, наверное, поговорить и об этом.
Узнав о нашем приезде, он, очевидно, запаниковал. Не потому, разумеется, что мы представляем какую-то особую силу.
Просто — устал.
Одного за одним устранял всех, кто становился на пути, но в тот момент, когда почти уверовал в окончательную победу, обнаружил новую угрозу.
И — сорвался.
Не выдержал.
Закатил глупую истерику в кофейне. Хотел — как признался потом — бежать, исчезнуть, отказаться от своей затеи.
Но искушение было слишком велико.
Немного успокоившись, решил, что игра не проиграна. И — первым бросил перчатку. Сам пришел ко мне, еще не зная, как будет действовать. Просто на разведку.
Я, однако, — не иначе ум зашел за разум — разговорилась совершенно непростительно. Токовала, как тетерев по весне. Ничего не слыша, а вернее, не замечая вокруг.
И он запаниковал снова.
Впрочем, на сей раз паника в его душе странным образом сочеталась с яростью. Ибо его замысел, его блестящая теория, его тайна, наконец, оказались почти раскрыты.
— Ну, теория, положим, вовсе не его. Изначально — Влада Дракулы. Позже — воспроизведенная доктором Брасовым.
— Не думаю, Стив, что Кароль Батори даже мысленно готов признаться в этом. Нет. Безнаказанность породила в нем уверенность в собственной исключительности. К тому же Кароль Батори очень серьезно относится к тому обстоятельству, что его предком был сам Дракула. Я бы даже сказала — слишком серьезно. А вернее, совершенно ошибочно его толкует. Вот в чем беда. Потому, выслушав мои излияния, не столько отчаялся, сколько разозлился.
И решил действовать немедленно.
Я же при этом вела себя непростительно. Прямо как доверчивая овца, добровольно идущая на заклание. И если бы память подвела Костатса…
— Она и подвела. Правда, в последнюю минуту вроде бы как одумалась. Я ведь вспомнил про крест только в воздухе.
— И завопил как резаный. Слава Богу, его не слышал пилот — иначе лежать бы нам сейчас где-то в окрестностях Поенари среди обугленных останков вертолета.
— Ну да. А мне — неподалеку от вас с перерезанным горлом.
— Прекратите Бога ради! Невозможно слушать.
— Представляешь, каково было бы увидеть?
— Стив!!!
— Замолкаю, ваша светлость. Какие-то мы стали нервные.
— Стали. Не забывай все же, что не так давно я имел несчастье лицезреть мертвого друга.
— Прости, Тони.
— Ладно уж. Скажи лучше вот что: как вы сообразили дожидаться их на тропе, ведущей к замку?
— Ну, это просто. Как только Костас вспомнил про крест — пасьянс сошелся. Это ведь знакомо тебе: часами сидишь над картами, потом неожиданно перекладываешь одну, и — готово!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
И наконец, прямой, при том совершенно законный наследник, отыскавшийся в Европе.
Это было уже слишком — Кароль Батори решил, что настало время действовать.
Кстати — вот трагический парадокс! — получается, что доктор Брасов сам обрек себя и прочих на такую странную смерть, сформулировав однажды философию террора Дракулы.
Убить некоторых, дабы запугать всех.
Кароль Батори оказался вдумчивым учеником — он не просто взял ее на вооружение, но и решил претворить в жизнь… от имени самого Дракулы.
Такая коллизия.
Надо сказать, это ему почти удалось.
— Да уж. А технически, как я понимаю, все было достаточно просто?
— Крайне просто.
Перчатка с заостренным когтем какого-то животного. На него нанесено сильнодействующее средство, вызывающее мгновенный паралич сердца.
Легкий укол в шею, а точнее, прямиком в сонную артерию. Должна сказать, он ни разу не промахнулся — похоже, был неплохим фельдшером.
Через секунду жертва испускала дух.
Дальнейшее — и того проще.
Аппарат для липосакции — вакуумного удаления жира из подкожной области. Сегодня эту нехитрую операцию делают едва ли не на каждом углу. В каждой косметологической клинике — уж точно. Совсем небольшой аппарат, легко умещающийся в спортивной сумке.
И — фантастически! — тройной эффект.
Необъяснимое исчезновение крови из тела жертвы. Раз.
Частицы костного вещества на краю ранки. Два.
И наконец — ни капли крови, пригодной для исследования, и, следовательно, никаких следов отравляющего вещества. Три.
Мистика чистой воды.
Вполне закономерные предположения о Дракуле, восставшем ото сна.
Или другом вампире. Все равно жутко.
К тому же он организовал неплохое пропагандистское обеспечение. Натолкнувшись однажды на «вампирские» бредни несчастного украинского репортера, хитро ангажировал его. А потом, когда тот проявил прыть, решив вопреки договору открыть читающей публике тайну Соломона Гуру, заманил на руины старинной усадьбы и убил.
Все тем же способом.
Для убедительности.
— Но почему же в таком случае для герцога Текс кого он избрал другой способ? Можно ведь было и его… На тех же поенарских развалинах.
— Можно. Однако наш антигерой вошел во вкус собственных мистификаций.
Однажды — снова, как и в случае с доктором Брасовым, отнюдь не в добрый час — в руки ему попала небольшая заметка о работах российского ученого Михаила Ростова. Тот исследовал механизм генетического сбоя, вызывающего так называемую порфинову болезнь, и пришел к выводу, что больной ген можно получить искусственно. С его помощью доктор Ростов надеялся создать обратный механизм, противостоящий болезни.
В голове Кароля Батори родился совершенно противоположный план.
Возможно — и небезосновательно! — он полагал, что фокус с аппаратом для липосакции рано или поздно будет разгадан.
Возможно, просто хотел усовершенствовать систему устрашения.
Но как бы там ни было, идея взять на вооружение открытие москвича показалась привлекательной. Что в результате стоило жизни еще трем людям — Михаилу Ростову, даме его сердца и, наконец, герцогу Текскому.
Последний, кстати, умирал особенно страшно, раздираемый вдобавок и нравственными мучениями. Ибо свято уверовал в то, что проклятый вирус получил по наследству и… стал вампиром. Потому и просил вас, Энтони, пронзить собственный труп осиновым колом.
Кароль Батори мог торжествовать еще одну победу.
И — какую!
Кстати, материалы, которые Владислав Текский получал из Бухареста, отправлял ему секретарь доктора Брасова. И перед отправкой основательно правил таким образом, что в чуткой душе герцога волей-неволей рождались страшные сомнения.
Вот, собственно, и все.
Или почти все.
В кровавой эпопее Кароля Батори осталась последняя, заключительная история, связанная с нашим появлением в Бухаресте.
Единственная — со счастливым концом. Но независимо от этого она не слишком радует меня. Потому что именно по ее итогам должна признать одну из самых серьезных ошибок, допущенных мной за все годы практики.
Но ради полной и абсолютной справедливости необходимо, наверное, поговорить и об этом.
Узнав о нашем приезде, он, очевидно, запаниковал. Не потому, разумеется, что мы представляем какую-то особую силу.
Просто — устал.
Одного за одним устранял всех, кто становился на пути, но в тот момент, когда почти уверовал в окончательную победу, обнаружил новую угрозу.
И — сорвался.
Не выдержал.
Закатил глупую истерику в кофейне. Хотел — как признался потом — бежать, исчезнуть, отказаться от своей затеи.
Но искушение было слишком велико.
Немного успокоившись, решил, что игра не проиграна. И — первым бросил перчатку. Сам пришел ко мне, еще не зная, как будет действовать. Просто на разведку.
Я, однако, — не иначе ум зашел за разум — разговорилась совершенно непростительно. Токовала, как тетерев по весне. Ничего не слыша, а вернее, не замечая вокруг.
И он запаниковал снова.
Впрочем, на сей раз паника в его душе странным образом сочеталась с яростью. Ибо его замысел, его блестящая теория, его тайна, наконец, оказались почти раскрыты.
— Ну, теория, положим, вовсе не его. Изначально — Влада Дракулы. Позже — воспроизведенная доктором Брасовым.
— Не думаю, Стив, что Кароль Батори даже мысленно готов признаться в этом. Нет. Безнаказанность породила в нем уверенность в собственной исключительности. К тому же Кароль Батори очень серьезно относится к тому обстоятельству, что его предком был сам Дракула. Я бы даже сказала — слишком серьезно. А вернее, совершенно ошибочно его толкует. Вот в чем беда. Потому, выслушав мои излияния, не столько отчаялся, сколько разозлился.
И решил действовать немедленно.
Я же при этом вела себя непростительно. Прямо как доверчивая овца, добровольно идущая на заклание. И если бы память подвела Костатса…
— Она и подвела. Правда, в последнюю минуту вроде бы как одумалась. Я ведь вспомнил про крест только в воздухе.
— И завопил как резаный. Слава Богу, его не слышал пилот — иначе лежать бы нам сейчас где-то в окрестностях Поенари среди обугленных останков вертолета.
— Ну да. А мне — неподалеку от вас с перерезанным горлом.
— Прекратите Бога ради! Невозможно слушать.
— Представляешь, каково было бы увидеть?
— Стив!!!
— Замолкаю, ваша светлость. Какие-то мы стали нервные.
— Стали. Не забывай все же, что не так давно я имел несчастье лицезреть мертвого друга.
— Прости, Тони.
— Ладно уж. Скажи лучше вот что: как вы сообразили дожидаться их на тропе, ведущей к замку?
— Ну, это просто. Как только Костас вспомнил про крест — пасьянс сошелся. Это ведь знакомо тебе: часами сидишь над картами, потом неожиданно перекладываешь одну, и — готово!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103