Под ногами была теперь надежная твердь каменного настила, пыльное облако рассеялось, как по мановению волшебной палочки. А дышалось в подземелье, надо сказать, довольно легко — воздух был прохладным, но совершенно сухим, без примеси отвратительного запаха гнили, тем паче — тления, и даже болотного дыхания подземных вод. Ничего этого не было в подземелье замка — похоже, те, кто строил крепость, точно знали, в каком именно месте следует это делать.
Некоторое время он стоял, не двигаясь и стараясь даже не дышать — чутко, как зверь, прислушиваясь к тому, что происходит вокруг. Глаза уже кое-что различали в темном пространстве.
Но ничто не предупреждало об опасности.
Ни звука.
Ни мимолетного движения.
Мертвое подземное царство. Напрочь лишенное обитателей.
Костас включил фонарик.
Каменные своды подземелья снова, как и в первый раз, поразили его своей основательной монументальностью. Массивные граненые колонны заметно расширялись кверху, напоминая вековые деревья с раскидистыми могучими кронами. Мощью своей они поддерживали свод огромного зала, продолженного анфиладой убегающих в разные стороны коридоров.
Сверху давно уже не было почти ничего — груды камней и фрагменты мощных стен, но здесь, глубоко под землей, все сохранилось почти в первозданном виде.
Надо полагать, путей, ведущих в подземелье крепости, было не так уж много, и уж тем более немного было людей, которым известно было про те потаенные лазы. К тому же, покидая крепость, защитники завалили их так ловко, что дотошной экспедиции доктора Эрхарда, вооруженной едва ли самой новомодной техникой, потребовалось несколько месяцев, чтобы обнаружить один лаз.
Только один.
Второй «рассекретил» явившийся в полночь журналист.
А ведь наверняка были и другие.
Однако каждый коридор, убегающий из подземного зала, был также завален, если не замурован.
Тайник с драгоценным черепом, однако, обнаружен был непосредственно в зале, в основании одной из колонн.
Впрочем, эту загадку доктор Эрхард разгадал почти сразу — крепость, со всеми своими тайными лазами и схоронами, строилась при жизни грозного Дракулы и, вероятнее всего, под его личным руководством. Злополучный череп от чужих злобных, жаждущих мести рук прятал совсем другой человек. Возможно, один, не имеющий помощников. Возможно к тому же — доктор Эрхард склонялся к этой гипотезе, — это была женщина. Что ж, в этом случае она сделала и так слишком много.
Значит, очень уж дорог был ей тот, чьи останки спасала она в подземелье.
Костас вспомнил о поенарской принцессе.
Но тут же отверг эту мысль — нет, не она.
Ибо к тому времени, как голова рыцаря Дракона была отсечена от его тела, она, невенчанная жена его, уже покинула этот мир.
Если только не призрак ее восстал из бурных вод Арджеша.
Луч фонарика метнулся по темным каменным сводам — рука Костаса дрогнула.
Однако еще одна мысль, мелькнувшая в сознании, вроде бы отогнала страх.
Портрет.
Если историю с портретом, конечно, не придумала бойкая трактирщица, он должен быть где-то здесь.
И подступиться к нему, по идее, можно, не прилагая больших усилий. Ведь удалось это Льяне, не хрупкой, правда, но все же женщине.
Стены центрального, как полагали ученые, зала и поверхность колонн за три месяца были исследованы более чем тщательно. Даже в ультракрасных лучах и с прочими хитростями.
И портрет? Вряд ли они пропустили бы такую находку.
Оставались коридоры.
Числом семь, разной ширины и протяженности, в том смысле, что некоторые были замурованы уже в самом начале. Другие тянулись несколько метров — и только потом на пути возникал мощный каменный завал.
С какого начать?
Не обладая достаточной информацией, Костас решил довериться собственной интуиции.
Для чистоты эксперимента он даже крутанулся вокруг себя, словно исполняя неведомый ритуальный танец, и замер в тот момент, когда почувствовал головокружение.
«Не хватало только растянуться на ровном месте. Разбить голову о какую-нибудь каменюку и остаться здесь навсегда. Хранителем сокровищ незабвенного графа Дракулы. Ох, простите, ваша светлость, герцога, конечно же, герцога…»
Интуиция подвела.
Он безуспешно обследовал уже третий коридор и подумывал о том, чтобы продолжить работу завтра.
И даже о том подумывал, зачем, собственно, дался ему этот таинственный портрет?
Череп требовал от него грозный работодатель.
Вкупе с теми, кто не побоялся пролить столько невинной крови ради древних костей.
И более — ничего.
Однако родилось и окрепло в душе какое-то странное, тупое упрямство.
Медленно шарил яркий луч фонарика по каменным сводам, пядь за пядью исследуя шероховатую поверхность, пока не натыкался на глухое препятствие завала.
Но и его осматривал с не меньшим упорством.
И только потом переходил в следующий коридор.
Этот был уже третьим.
Светящееся табло часов на запястье подсказывало Костасу, что близится вечер, а вернее — сумерки.
Однако они коротки в горах, лиловый туман ненадолго окутывает склоны, следом почти сразу же наступает непроглядная темень.
— Сорок минут. Может, чуть больше, — подытожил Костас, обращаясь то ли к себе самому, то ли к часам, то ли к неведомым духам, населяющим подземелье. — Сорок минут. И — баста.
Дескать, потерпите.
Осталось не так уж долго.
Возможно — и даже вероятно, — это было простым совпадением.
Возможно, впрочем, они, неведомые, услышали его и неожиданно решили вознаградить.
За долготерпение.
И вежливость.
Ровная, старательно сложенная из гладко отшлифованных камней стена коридора в одном месте была сработана явно небрежно.
Резкий, похожий на неровную, глубокую складку выступ уродливо рассекал гладкую поверхность стены.
К тому же небезопасно.
Наскочить на него впотьмах было довольно просто, а последствия могли быть самыми неприятными. Выступающий край странного каменного нароста был острым как бритва.
— Ах ты… — Костас резко остановился в нескольких сантиметрах от опасной преграды. — Интересная штука. И не простая. Ловушка? Очень похоже. Бежишь так, поспешая, по темному коридору, пусть и с факелом, или, как я теперь, с фонарем, но поглядываешь-то все больше вперед да под ноги, а не по сторонам. И с размаху нарываешься на такое вот… приспособление. Серьезное приспособление, надо сказать. Чем не орудие?
Он осторожно провел рукой по острому срезу.
И — замер, не поверив минутному ощущению.
Показалось — каменная твердь дрогнула от легкого прикосновения и вроде даже поддалась слабому нажиму осторожной руки.
— Так просто? Не может быть.
Сознание отказывалось верить.
Однако рука уже настойчивее упиралась в камень.
Недолго длилось противоборство.
Свершилось невозможное — стена отступила перед слабой плотью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103