„Как я буду радоваться, когда увижу вас проезжающими мимо меня, и я, потерянный в толпе, буду кричать вам «Ура!“.
Умирая и уже приобщаясь святых тайн, Александр не дал никаких указаний относительно престолонаследия. Н. К. Шильдер заметил, что он уходил из жизни не как государь, а как частное лицо.
Сразу же после смерти императора все нити управления страной оказались в руках Николая, хотя не ему, а Константину в Варшаву писал о своей болезни Александр и просил известить об этом же мать.
Николай писал П. М. Волконскому в Таганрог в связи с организацией траурного кортежа по России: «…беру я на себя просить Вас войти в сношения со всеми местными начальствами, с главнокомандующими и с прочими местами, с коими нужно будет, довольствуясь прямо мне доносить о принятых уже мерах, разрешая наперед все, что найдете приличным… все же сношения, нужные с местами, здесь находящимися, прошу делать непосредственно через меня».
Так, официально ничего не зная о сокрытии в Успенском соборе манифеста, не ведая якобы и о переписке братьев в связи с отречением Константина, Николай берет на себя всю полноту власти.
А далее события развивались еще более стремительно, и они-то как раз и указали на истинные честолюбивые притязания Николая, которых, видимо, не мог не остерегаться Александр, хотя он понимал необходимость упорядочить династический вопрос.
Через несколько дней после смерти императора Николай уже официально и достоверно узнал и об отречении Константина, и о переходе к нему престола. Но когда он предъявил свои претензии на трон, военный губернатор Петербурга граф Милорадович и группа высших гвардейских офицеров воспротивились этому. Милорадович заявил, что если бы Александр хотел оставить престол Николаю, то обнародовал бы манифест при жизни, отречение Константина также осталось необнародованным, и вообще «законы империи не дозволяют располагать престолом по завещанию». По существу, военный губернатор взял власть в свои руки.
До двух часов ночи генералы беседовали с Николаем. Великий князь доказывал свои права на престол, но Милорадович стоял на своем. В результате Николай был вынужден присягнуть Константину. Позднее он сказал об этом старшему брату так: «В тех обстоятельствах, в которые я был поставлен, мне невозможно было поступать иначе». В руках Милорадовича была гвардия, и за ним, видимо, стояли круги, среди которых кандидатура Николая была непопулярна и неприемлема.
Любопытна роль, которую в период династического кризиса сыграл любимец царя А. А. Аракчеев.
Заболев в Таганроге, Александр несколько раз вызывал к себе Аракчеева, находившегося тогда в своем имении Грузино, но тот упорно отказывался приехать, ссылаясь на тяжкое моральное состояние в связи с убийством дворцовыми людьми его экономки и сожительницы; он даже самолично сложил с себя полномочия командующего военными поселениями, чем несказанно удивил высшие чины России.
Однако, получив известие о смерти Александра, Аракчеев тут же вновь взял на себя командование военными поселениями и прибыл в распоряжение Николая. Заметим, что и в 1801 г. на призыв Павла прибыть в Петербург он не появился там вовремя и тем самым развязал руки заговорщикам. Не в этом ли мы должны усматривать одну из причин большой привязанности Александра I к Аракчееву, который в свое время предал Павла, а теперь мог предать своего нынешнего императора, почувствовав неодолимость прихода к власти Николая?
Инициатор очередного «дворцового переворота» против Николая в пользу Константина Милорадович, как известно, был убит на Сенатской площади во время восстания 14 декабря 1825 г. Каховским в момент переговоров с восставшими, на которые его послал Николай.
Заканчивая свой труд об Александре I, H. К. Шильдер писал: «Если бы фантастические догадки и нерадивые предания могли быть основаны на положительных данных и перенесены на реальную почву, то установленная этим путем действительность оставила бы за собою самые смелые поэтические вымыслы; во всяком случае, подобная жизнь могла бы послужить канвою для неподражаемой драмы с потрясающим эпилогом, основным мотивом которой служило бы искупление. В этом новом образе, созданном народным творчеством, император Александр Павлович, этот „сфинкс, неразгаданный до гроба“, без сомнения, представился бы самым трагическим лицом русской истории, и его тернистый жизненный путь увенчался бы небывалым загробным апофеозом, осененным лучами святости».
9. Смерть или уход
Н. К. Шильдер, как и некоторые другие историки, не избежал искуса допустить, что Александр I, возможно, закончил свою жизнь вовсе не так, как об этом было принято считать и в официальной правительственной среде на всем протяжении XIX в., и в официальной историографии. Слова, написанные Н. К. Шильдером, показывают, что дело здесь не просто в некоем кокетстве, пустом досужем разглагольствовании или погоне за сенсацией. Все творчество маститого историка показывает, что он был весьма далек от подобного рода мотивов. Трудно отказаться от мысли, что эта запись принадлежит человеку, которого тревожило что-то нераскрытое и серьезное в истории жизни и смерти Александра I. Это «что-то», думаю, тревожит любого исследователя, соприкасающегося с биографией Александра I.
Считается, что личность Александра I «не дает никакого базиса для самой постановки этого вопроса», как писал в свое время Н. Кноринг. И этот автор, как до него и другие историки — великий князь Николай Михайлович, Мельгунов, Кизеветтер, Кудряшов, считал, что Александр был натурой цельной, волевой, а главное — властолюбивой, и не в его характере было отказываться от престола, за который он с таким умом, упорством, хитростью и изяществом боролся практически всю свою жизнь. Считается, что все эти его разговоры о тягости короны, об усталости от ее бремени, о желании уйти в частную жизнь не более чем обычная для него поза, политический камуфляж.
Именно здесь и заключается основа для отрицательного ответа на вопрос о его возможном уходе от власти.
Конечно, такой подход к личности Александра I более предпочтителен, нежели странные рассуждения о его пассивности, вялости, бесхарактерности, умении плыть по течению. Умный и хитрый человек, в страшное свое время и в страшном, жестоком окружении, он сумел обмануть не только своих приближенных, но и последующих историков.
Однако даже те, кто более реально и прозорливо оценивают характер и деятельность Александра I, все же обходят одну из важнейших доминант его жизни — вопрос об убийстве отца и о связанных с ним ужасных мучениях совести, и о паническом страхе за свою собственную судьбу, которые преследовали его в течение всей жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249
Умирая и уже приобщаясь святых тайн, Александр не дал никаких указаний относительно престолонаследия. Н. К. Шильдер заметил, что он уходил из жизни не как государь, а как частное лицо.
Сразу же после смерти императора все нити управления страной оказались в руках Николая, хотя не ему, а Константину в Варшаву писал о своей болезни Александр и просил известить об этом же мать.
Николай писал П. М. Волконскому в Таганрог в связи с организацией траурного кортежа по России: «…беру я на себя просить Вас войти в сношения со всеми местными начальствами, с главнокомандующими и с прочими местами, с коими нужно будет, довольствуясь прямо мне доносить о принятых уже мерах, разрешая наперед все, что найдете приличным… все же сношения, нужные с местами, здесь находящимися, прошу делать непосредственно через меня».
Так, официально ничего не зная о сокрытии в Успенском соборе манифеста, не ведая якобы и о переписке братьев в связи с отречением Константина, Николай берет на себя всю полноту власти.
А далее события развивались еще более стремительно, и они-то как раз и указали на истинные честолюбивые притязания Николая, которых, видимо, не мог не остерегаться Александр, хотя он понимал необходимость упорядочить династический вопрос.
Через несколько дней после смерти императора Николай уже официально и достоверно узнал и об отречении Константина, и о переходе к нему престола. Но когда он предъявил свои претензии на трон, военный губернатор Петербурга граф Милорадович и группа высших гвардейских офицеров воспротивились этому. Милорадович заявил, что если бы Александр хотел оставить престол Николаю, то обнародовал бы манифест при жизни, отречение Константина также осталось необнародованным, и вообще «законы империи не дозволяют располагать престолом по завещанию». По существу, военный губернатор взял власть в свои руки.
До двух часов ночи генералы беседовали с Николаем. Великий князь доказывал свои права на престол, но Милорадович стоял на своем. В результате Николай был вынужден присягнуть Константину. Позднее он сказал об этом старшему брату так: «В тех обстоятельствах, в которые я был поставлен, мне невозможно было поступать иначе». В руках Милорадовича была гвардия, и за ним, видимо, стояли круги, среди которых кандидатура Николая была непопулярна и неприемлема.
Любопытна роль, которую в период династического кризиса сыграл любимец царя А. А. Аракчеев.
Заболев в Таганроге, Александр несколько раз вызывал к себе Аракчеева, находившегося тогда в своем имении Грузино, но тот упорно отказывался приехать, ссылаясь на тяжкое моральное состояние в связи с убийством дворцовыми людьми его экономки и сожительницы; он даже самолично сложил с себя полномочия командующего военными поселениями, чем несказанно удивил высшие чины России.
Однако, получив известие о смерти Александра, Аракчеев тут же вновь взял на себя командование военными поселениями и прибыл в распоряжение Николая. Заметим, что и в 1801 г. на призыв Павла прибыть в Петербург он не появился там вовремя и тем самым развязал руки заговорщикам. Не в этом ли мы должны усматривать одну из причин большой привязанности Александра I к Аракчееву, который в свое время предал Павла, а теперь мог предать своего нынешнего императора, почувствовав неодолимость прихода к власти Николая?
Инициатор очередного «дворцового переворота» против Николая в пользу Константина Милорадович, как известно, был убит на Сенатской площади во время восстания 14 декабря 1825 г. Каховским в момент переговоров с восставшими, на которые его послал Николай.
Заканчивая свой труд об Александре I, H. К. Шильдер писал: «Если бы фантастические догадки и нерадивые предания могли быть основаны на положительных данных и перенесены на реальную почву, то установленная этим путем действительность оставила бы за собою самые смелые поэтические вымыслы; во всяком случае, подобная жизнь могла бы послужить канвою для неподражаемой драмы с потрясающим эпилогом, основным мотивом которой служило бы искупление. В этом новом образе, созданном народным творчеством, император Александр Павлович, этот „сфинкс, неразгаданный до гроба“, без сомнения, представился бы самым трагическим лицом русской истории, и его тернистый жизненный путь увенчался бы небывалым загробным апофеозом, осененным лучами святости».
9. Смерть или уход
Н. К. Шильдер, как и некоторые другие историки, не избежал искуса допустить, что Александр I, возможно, закончил свою жизнь вовсе не так, как об этом было принято считать и в официальной правительственной среде на всем протяжении XIX в., и в официальной историографии. Слова, написанные Н. К. Шильдером, показывают, что дело здесь не просто в некоем кокетстве, пустом досужем разглагольствовании или погоне за сенсацией. Все творчество маститого историка показывает, что он был весьма далек от подобного рода мотивов. Трудно отказаться от мысли, что эта запись принадлежит человеку, которого тревожило что-то нераскрытое и серьезное в истории жизни и смерти Александра I. Это «что-то», думаю, тревожит любого исследователя, соприкасающегося с биографией Александра I.
Считается, что личность Александра I «не дает никакого базиса для самой постановки этого вопроса», как писал в свое время Н. Кноринг. И этот автор, как до него и другие историки — великий князь Николай Михайлович, Мельгунов, Кизеветтер, Кудряшов, считал, что Александр был натурой цельной, волевой, а главное — властолюбивой, и не в его характере было отказываться от престола, за который он с таким умом, упорством, хитростью и изяществом боролся практически всю свою жизнь. Считается, что все эти его разговоры о тягости короны, об усталости от ее бремени, о желании уйти в частную жизнь не более чем обычная для него поза, политический камуфляж.
Именно здесь и заключается основа для отрицательного ответа на вопрос о его возможном уходе от власти.
Конечно, такой подход к личности Александра I более предпочтителен, нежели странные рассуждения о его пассивности, вялости, бесхарактерности, умении плыть по течению. Умный и хитрый человек, в страшное свое время и в страшном, жестоком окружении, он сумел обмануть не только своих приближенных, но и последующих историков.
Однако даже те, кто более реально и прозорливо оценивают характер и деятельность Александра I, все же обходят одну из важнейших доминант его жизни — вопрос об убийстве отца и о связанных с ним ужасных мучениях совести, и о паническом страхе за свою собственную судьбу, которые преследовали его в течение всей жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249