По наблюдению известного историка, знатока русского масонства Г. В. Вернадского, к этому времени «оставалось, вероятно, не много дворянских фамилий, у которых не было бы в масонской ложе близких родственников». Масонское братство включало в себя немало выходцев из родовитой и титулованной аристократии, близких ко двору сановников, крупных чиновников, военных, дипломатов, ученых, артистов, литераторов и т. д., но уже тогда в масонской среде были заметны и фигуры разночинцев, купцов и даже священников. При всей идейной, структурной и социокультурной разнородности масонские ложи этой эпохи сходились на неприятии, с одной стороны, рационализма и атеизма французской материалистической философии, а с другой — ортодоксального православия с его зависимой от государства церковной организацией. Масонство было в этом отношении выражением внецерковной религиозности, являясь не богоцентричным, а человекоцентричным вероучением. Его адепты стремились к преодолению сословно-кастовых и национальных перегородок между людьми, к созиданию свободного от пороков общественного устройства человека посредством нравственного совершенствования, самоочищения, самопознания и широчайшего просвещения на пути обретения идеалов истинного христианства. По меткому определению П. Н. Милюкова, масонство второй половины XVIII в. — это «толстовство своего времени».
Неудивительно, что масонские ложи стали прибежищем для лучшей части тогдашней интеллигенции, для всех духовностраждущих, критически настроенных к официальной идеологии и злоупотреблениям политики Екатерины II и ее администрации, к аморализму ее бытового и государственного поведения.
С начала 1780-х гг. масонское движение в России перемещается в Москву и сосредотачивается вокруг замечательного русского просветителя — писателя, журналиста, переводчика, книгоиздателя Н. И. Новикова и его единомышленников (И. Г. Шварца, И. В. Лопухина, С. И. Гамалея, И. П. Тургенева и др.). Они составляли руководящее ядро учрежденного как раз в это время в Москве «Ордена розенкрейцеров» — одной из высших степеней в европейском масонстве. Кружок московских мартинистов (это название закрепилось за ними благодаря их приверженности учению французского философа-мистика Л. К. Сен-Мартена, автора нашумевшей книги «О заблуждениях и истине») развернул небывалую до того в России по размаху общественно-просветительскую и филантропическую деятельность через учрежденные ими Дружеское ученое общество, Типографическую компанию, частные масонские типографии и т. д. Московские розенкрейцеры на собственные средства основывали бесплатные больницы, аптеки, школы, общественные библиотеки, издавали газеты, журналы, сотни книг немалыми для того времени тиражами по самым разным отраслям знаний, в том числе и масонскую литературу религиозно-нравоучительного и мистического содержания. Новиковым и его сотрудниками была налажена разветвленная книготорговая сеть, причем не только в Москве и Петербурге, но и во многих провинциальных городах. Ориентируясь на домашнее и школьное образование, впервые в таких масштабах приобщая грамотную русскую публику к систематическому и серьезному чтению, Новиков со своими соратниками на несколько десятилетий вперед двинул дело русского просвещения. Кульминацией общественной активности новиковского кружка явилась помощь сотням голодающих крестьян в неурожайный 1787 г.
К московским мартинистам, к новиковскому «изводу» в масонстве более всего применима характеристика Н. А. Бердяева: «Масонство было у нас в XVIII в. единственным духовно-общественным движением, и в этом отношении значение его было огромно»: оно стало «первой свободной самоорганизацией общества в России, только оно и не было навязано сверху властью». Именно это значение независимой от правительства, открыто действующей и весьма влиятельной общественной силы, своими благотворительными и просветительскими предприятиями бросившей, в сущности, вызов властям, оказалось для Екатерины II совершенно неприемлемым и побудило ее перейти от чисто литературных форм борьбы с мартинистами к более жестким. Тем более что Екатерине хорошо было известно о «несочувствии» московских розенкрейцеров к ней лично и ее правлению, равно как и о тесных их связях с масонскими кругами при шведском и прусском дворах, отношения которых с Россией становились в 1780-х гг. все более напряженными, а порою и просто враждебными.
В литературе иногда преследование императрицей новиковского кружка связывается с началом 1790-х гг. и рассматривается как одно из проявлений реакции екатерининского правительства на события французской революции. Но гонения на московских мартинистов начались задолго до того.
Так, изданный еще в 1782 г. Устав Благочиния запрещал любое не утвержденное законом «общество, товарищество, братство» — мера, явно метившая в масонские ложи. Указами 1784 г. Екатерина пыталась урезать права Новикова на издание ряда книг неугодной ей тематики. В 1785 г. последовал указ императрицы о составлении росписи всех новиковских изданий и ревизии их — с тем, чтобы впредь не появлялись книги, в которых так или иначе затрагивались социально-политические идеи масонов — их «колобродство, нелепые умствования и раскол». Одновременно архиепископу Платону предписывается испытать Новикова в православной вере — это было первым серьезным предостережением ему лично. В 1786 г. императрица повела наступление и на благотворительную деятельность московских мартинистов, повелев взять под административный надзор частные школы и больницы и вообще установить наблюдение за всеми учреждениями новиковского кружка. 27 июля 1787 г. было запрещено в светских типографиях печатать, а в конце года продавать в частных книжных лавках сочинения, так или иначе касавшиеся Церкви и Священного писания. В 1788 г. последовал запрет Екатерины на аренду Новиковым типографии Московского университета, которая с 1779 г. служила базой всех его издательских предприятий, — это уже поставило новиковский кружок на грань разорения. Окончательному же разгрому он был подвергнут, как известно, весной и летом 1792 г., когда Новиков был арестован. Поводом послужило подозрение в издании запретных книг и содержание тайной типографии в его имении Авдотьино. Вместе с ним к следствию были привлечены и другие видные московские мартинисты.
Не следует, однако, думать, что Екатерина II при всем этом руководствовалась одним лишь стремлением задушить кружок московских мартинистов как самостоятельную идейно-общественную силу, не вписывающуюся ни в абсолютистскую систему, ни в официальную церковную идеологию. Дело было также и в том, что императрица не без оснований почувствовала в их умонастроениях и практических действиях нечто для себя, еще более опасное — их притязания на непосредственные сношения с наследником престола, что уже прямо затрагивало «святая святых» ее царствования — ее собственные династические права.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249