Толчком к этому послужил предстоящий отъезд Павла на театр войны с Турцией осенью 1787 г. Как раз в это же время как мы помним, движимая подозрениями в масонских связях Павла, Екатерина II предпринимает серьезные усилия по лишению прав Павла на престол в пользу внука. Совпадение чрезвычайно знаменательное и, надо думать, совсем не случайное. Придворная атмосфера была, видимо, настолько насыщена слухами об этих усилиях императрицы, а Павел уже тогда столь остро ощущал опасность для себя при таком повороте событий, что счел неотложным принять меры самозащиты по той же династической линии. Далее мы еще увидим, как в то самое время, когда Екатерина II стремилась, лишив сына прав на престол, устранить его политически, а возможно, и физически (ведь ходили же тогда слухи, что он будет заточен в отдаленный замок Лоде), Павел уповал — ни больше ни меньше — на смерть матери.
Так, на случай непредвиденных обстоятельств в связи с пребыванием в действующей армии, Павел, побудив предварительно Марию Федоровну отказаться от мысли когда-либо царствовать самостоятельно, подписал вместе с ней 4 января 1788 г. акт о новом порядке престолонаследия, «дабы государство не было без наследника; дабы наследник был назначен всегда законом самим; дабы не было ни малейшего сомнения, кому наследовать и дабы сохранить право родов в наследии, не нарушая права естественного и избежать затруднений при переходе из рода в род». Этот всеобъемлющий принцип был тут же реализован в указании на право первородства по мужской линии царствующего дома и соответственно — в объявлении наследником престола их старшего сына великого князя Александра, после же него — всего его мужского поколения и т. д.
Этим, однако, Павел не ограничился. Предвидя любые неожиданности при своем отсутствии в столице, он намечает еще ряд мер, призванных предотвратить какие-либо беспокойства в стране и в царской семье. Тем же 4 января 1788 г. датированы письмо его к сыновьям, завещание о распоряжении своим имуществом и личными вещами, письма к жене, в которых касается совсем уж, казалось бы, предельных ситуаций. Наконец, Павел пишет «Наказ» из 33-х пунктов об управлении без него государством. В нем, в частности, немало сказано о законодательной деятельности органов власти, предусмотрены меры по кодификации, определены функции Государственного совета и номенклатура высших должностей министерского типа, роль дворянства в поддержании в государстве законности, права и обязанности духовенства, «среднего состояния», помещичьих, государственных крестьян, выдвинута умеренная внешнеполитическая программа и т. д. Вместе с тем в «Наказе» отчетливо видны централизаторские устремления Павла, свойственные другим, в том числе более ранним его политическим мнениям. В организации монархической власти Павел уже тогда придавал слишком большое значение ее вертикальному срезу, проведенному сверху донизу принципу единоначалия и т. д., что, безусловно, отличало его позицию от взглядов на построение государства Н. И. Панина и Д. И. Фонвизина.
В одном из писем к жене Павел предписывает образ ее действий на случай внезапной смерти Екатерины II (притом, что его самого не будет еще в Петербурге). Марии Федоровне следовало немедленно привести к присяге Павлу как единственно законному императору все правительственные учреждения и до его приезда объявить себя правительницей империи. Вместе с тем Павел обязует Марию Федоровну срочно опечатать кабинет Екатерины II и вообще все ее бумаги, где бы они ни находились, представив к ним надежную охрану. Можно догадываться, что Павел при этом более всего опасался, что Екатериной II уже заготовлены какие-то секретные документы, подвергающие сомнению его династические права, и если бы они вышли на поверхность, это сильно бы осложнило перспективу его утверждения на престоле.
В другом письме Павел наставляет Марию Федоровну, как ей вести себя в том случае, если смерть настигнет и Екатерину II и его самого. Ей предстояло тогда, в соответствии с подписанным ими актом о престолонаследии, немедля провозгласить императором великого князя Александра и привести к присяге ему столичных должностных лиц. Но — любопытная оговорка — «если сын мой большой останется малолетен», в таком случае Марии Федоровне следовало объявить себя правительницей до достижения им совершеннолетия. Значит, Павел предполагал и такую возможность, что смерть Екатерины II и его собственная наступят в тот момент, когда Александр будет уже не «малолетен», а достигнет 16 лет — порога совершеннолетия, как то устанавливалось в этом же письме Марии Федоровне.
Отсюда уже нетрудно заключить, что, подписывая в тот момент, в январе 1788 г., свои распоряжения, Павел имел в виду и более длительное их применение. Иными словами, он рассматривал свои завещательные документы во всем их комплексе не как сиюминутное волеизъявление, а как постоянно действующие наследственные акты.
Как мы видели, в основе всех его исходных посылок, так же как и в основе самого конституционного проекта, завершенного после смерти Н. И. Панина Д. И. Фонвизиным, лежал расчет на смерть Екатерины II. Отвлекаясь от придворных нравов эпохи (а в этом трудно было бы не увидеть трагическую коллизию шекспировской силы), зададимся вопросом: насколько легитимны были действия Павла, как расценить их с точки зрения монархического правосознания (если в данном случае такой термин вообще уместен). Вдумаемся на мгновение в эту далеко не ординарную ситуацию, оставаясь в пределах чисто формальной стороны дела: ведь великий князь, всего лишь наследник трона при живой, царствующей матери-императрице, на верность которой присягали в свое время, он сам и все российские подданные, считает себя вправе, игнорируя ее волю, определять будущее династии, тогда как, по принятому законоположению, только ей одной принадлежало право нераздельно распоряжаться судьбами российского престола. Ответ на этот вопрос в контексте многолетнего противостояния матери и сына вряд ли будет однозначен. Ибо при всем том нельзя не отдать должное серьезности намерений Павла, озабоченного не только и даже не столько тем, что произойдет с ним лично, а участью и благополучием государства. Что же до стремления Павла обеспечить свои династические интересы, проистекавшие из глубокого убеждения в законности своего права на престол, то они в его сознании неразрывно сливались с интересом государственным.
Если указанный выше конституционный проект был составлен благодаря совместным усилиям Н. И. Панина, Д. И. Фонвизина и его самого, то «фундаментальный закон» о престолонаследии и сопутствующие ему распоряжения были плодом собственного творчества Павла, и здесь он мог в большей мере выказать свою самостоятельность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249