С этой точки зрения очень показательна полемика, развернувшаяся в 1829 году между Николаем I и Государственным советом. Обсуждая систему взысканий с низших чиновников, Совет высказался против замены денежных штрафов арестами. Николай не согласился с мнением Совета, считая, что нельзя наказывать арестом только городничих, с остальных же «пени… взыскивать есть только побуждать их к неправедному любостяжанию, ибо у кого нет почти чем жить, с того взыскивать нечего». В 1830 году полемика продолжилась: Государственный совет считал, что самая эффективная мера воздействия на гражданских чиновников — денежный штраф. Николай снова возразил: «С сим мнением Государственного совета я никак согласиться не могу: при ограниченных наших окладах пени денежные есть вещь не только невозможная, но, смело сказать можно, пагубная, есть побуждение ко взяткам и другим злоупотреблениям: воздухом жить нельзя, а у того, кто 150 рублей получает в год, имеет жену и детей, вычесть треть жалованья есть вещь несбыточная и противная здравому рассудку».
Общей тенденцией перестройки государственного управления при Николае I была военизация государственного аппарата. Если некоторые ведомства были полностью военизированы (горное, лесное, путей сообщения), то и обычное гражданское управление постепенно превращалось в управление военное. К концу царствования во главе 41 губернии из 53 существовавших стояли военные губернаторы. Вся бюрократическая система достигла предельной централизации и должна была действовать, по мысли Николая, с тою же стройностью и дисциплиной, как хорошая армия, которая представлялась ему идеальным образцом для устройства всего общества. «Здесь порядок, строгая безусловная законность, никакого всезнайства и противоречия, все вытекает одно из другого, — говорил Николай. — Я смотрю на человеческую жизнь только как на службу, так как каждый служит».
Именно поэтому он с такой тщательностью вникал во все, что касалось мундиров, формы, чинов, входя во все мелочи. Изумительна резолюция Николая на докладной записке государственного секретаря от 29 апреля 1826 г. с ходатайством о назначении членам Государственного совета особого мундира: «Мундир иметь всем членам не военным зеленый с красным воротником и обшлагами, с шитьем по классам по воротнику, обшлагам и карманам, а председателю и по швам, а пуговицы с гербами. Вседневный мундир тот же, но с одним верхним кантом по воротнику, обшлагам и карманам». Повелитель огромной империи считал необходимым самому определять и цвет обшлагов, и расположение шитья, и отличия мундира председателя Государственного совета от мундира члена Совета.
По словам А. Ф. Тютчевой, Николай «проводил за работой восемнадцать часов в сутки из двадцати четырех, трудился до поздней ночи, вставал на заре, спал на твердом ложе, ел с величайшим воздержанием, ничем не жертвовал ради удовольствия и всем ради долга и принимал на себя больше труда и забот, чем последний поденщик из его подданных. Он чистосердечно и искренне верил, что в состоянии все видеть своими глазами, все слышать своими ушами, все регламентировать по своему разумению, все преобразовать своею волею. В результате он лишь нагромоздил вокруг своей бесконтрольной власти груду колоссальных злоупотреблений, тем более пагубных, что извне они прикрывались официальной законностью и что ни общественное мнение, ни частная инициатива не имели ни права на них указывать, ни возможности с ними бороться».

Попытки освобождения крестьян
На протяжении 30 лет царствования в центре внимания Николая I был крестьянский вопрос. Свидетельство тому — девять созданных им Секретных комитетов по крестьянскому делу, безуспешно пытавшихся решить, как лучше приступить к постепенному освобождению крепостных крестьян. Поэтому трудно согласиться с решительным утверждением: замечательного писателя и историка, знатока XIX века Н. Я. Эйдельмана, будто Николай I всю жизнь не сомневался, что «отмена крепостного права большее зло, чем само крепостное право». Хотя практические результаты деятельности комитетов были ничтожны, но сам факт постоянного возвращения к этому вопросу доказывает: император понимал, что крепостное право если не совсем отжило, то, несомненно, отживает свой век.
Но как его упразднить? Этого Николай не знал. И путь, избранный им для решения этой кардинальной проблемы русской жизни, в сущности, обрекал на неудачу любые попытки сдвинуть дело с мертвой точки. Отдавая разработку реформы высшим чиновникам империи, из которых неизменно составлялись Секретные комитеты, император сам связывал себе руки.
Самодержавный властелин, действительно обладавший неограниченной властью, оказался бессильным перед крепостническими убеждениями высших сановников. Вся сила его зиждилась на подчинении законам системы и сразу иссякала, едва требовалось выйти за их пределы. Но именно это и было неизбежно для решения крестьянского вопроса.
Конечно, речь идет тут вовсе не о поражении прогрессивного монарха в борьбе с реакционным окружением. Ведь Николай сам избрал для управления подвластной ему огромной империей тех своих ближайших сотрудников, которым и поручал заседать в Секретных комитетах. Однако тот факт, что царь вновь и вновь возвращался к попыткам решения крестьянской проблемы, создавая все новые Секретные комитеты, говорит о том, что Николай был более сложной политической фигурой, чем считалось в советской историографии на протяжении десятилетий. Серьезность намерений Николая I приступить к выработке основ освобождения крестьян проявилась к середине 30-х годов.
Человеком, которому император доверял свои сокровенные мысли по этому вопросу, был П. Д. Киселев. Еще в 1834 году император, как вспоминал позднее Киселев, сказал ему, что, занимаясь рассмотрением труднейших дел, «он во главе их признает необходимейшим преобразование крепостного права, которое в настоящем его положении оставаться не может». Тесные отношения царя с Киселевым еще более укрепились в результате успешного проведения последним реформы государственных крестьян. В бумагах Киселева сохранилась запись его беседы с императором 17 февраля 1836 г. На этот раз речь шла о необходимости начать разработку проекта реформы и о намерении Николая поручить это Киселеву под своим личным руководством. Именно в этот День император сказал Киселеву фразу, ставшую широко известной: «Ты будешь мой начальник штаба по крестьянской части», смысл которой был, конечно, шире реформы только государственных крестьян, о которой тогда шла речь.
Обе приведенные беседы императора с Киселевым в полной мере проясняют, во-первых, отношение Николая I к проблеме освобождения крестьян в целом, выраженное не в официальной речи или манифесте, а в частной беседе с глазу на глаз — беседе, смысл которой, что особенно важно, носил программный характер, и, во-вторых, взгляды на эту проблему Киселева, которого император, конечно, не случайно избрал своим конфидентом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249