В верхах нашлось немало противников этой меры, к которым принадлежал и Победоносцев. Константин Петрович открыто признавался в том, что «желал бы потопить Крестьянский поземельный банк», являвшийся в его глазах «фальшивым учреждением, одним из звеньев той цепи, которую заплела политика Лорис-Меликова и Абазы». По его мнению, «это трата даром государственных денег и внесение в народное сознание начал развращенности».
Политику Александра III в крестьянском деле можно определить как попытку контрреформ. Реформа 1861 г., сохраняя общинное землевладение, предусматривала, что с выплатой выкупных платежей за землю крестьяне станут ее полными собственниками. Однако Александр III активно препятствовал становлению крестьянской частной собственности на землю, пытаясь законсервировать общинное землевладение. Здесь царь оказался единомышленником Победоносцева, видевшего в общине с ее круговой порукой надежную гарантию оседлости сельского населения, а также препятствие пролетаризации крестьян. В 1880-е гг. и Катков становится по тем же причинам приверженцем общинного уклада, который в 1860— 1870-е гг. в его публицистике порицался как тормоз хозяйственного развития. Идеологи самодержавия, как и сам царь, менее всего интересовались при этом крестьянскими думами об общинном житье-бытье, они и в расчет не принимались в законотворчестве Александра III, обращенном к деревне.
Закон 1886 г. ставил препятствия семейным переделам крестьянской земли. Закон 1893 г. затруднял распоряжение надельной землей и для тех, кто ее выкупил. Запрещался залог земли, а продать ее можно было только в собственность своей же общине.
Укрепляя общинные путы, привязывая крестьянина к наделу, Александр III, по сути, ревизовал важнейшее положение реформы 1861 г., нацеленное на создание в деревне независимых земельных собственников, которые действительно могли способствовать экономической и политической стабильности земледельческой страны.
Голод, разразившийся в 1891 г. и повторившийся в 1892— 1893 гг., явился свидетельством упадка сельского хозяйства. В стране, призванной по своим природным ресурсам быть житницей Европы, периодически голодали миллионы земледельцев — в 1868, 1873, 1880 годы.
Но ни в письмах, ни в дневниках императора нет и следа усиления внимания к нуждам деревни, тревоги за нее. Граф И И Воронцов-Дашков советовал в 1891 г., в разгар голода, объявить, что «при высочайшем дворе не будет ни балов, ни больших обедов, а деньги, на это обыкновенно истрачиваемые, Вы жертвуете как первую лепту в фонд комитета для продовольствия». Если царь и внес свою лепту в пользу голодающих то из казны — на дворцовых обедах она не отразилась. Меню их, красочно оформленное художником В. М. Васнецовым, свидетельствовало, что они не стали скромнее. Граф И И. Воронцов, как и прежде, был их непременным участником. Продолжались и балы — царский двор жил привычной жизнью, казавшейся, может быть, еще более яркой и праздничной от электрического света, проведенного во дворцах.
А за их окнами снова становился явью сон Мити Карамазова — столь же обыденный в своей реальности, сколь и вещий. Снова выходили из деревень на проезжую дорогу бабы с темными от горя лицами, с плачущими детьми на руках — просить милостыню. Снова, подобно герою Достоевского, разночинская интеллигенция терзалась вопросом: что же делать, «чтобы не плакало дите, чтобы не плакала черная, иссохшая мать дитяти»? Похоже, Александр III этими мыслями не мучился. Прозванный со времен братьев Гракхов аграрным, вопрос о земле не был признан царем безотлагательным даже в годы, когда богатейшая страна голодала. Но великий этот вопрос предрекал и великие потрясения.
Между тем Александр III, думая о будущем России, видел ее страной аграрной, где главное занятие населения — земледелие, главное богатство — хлеб. Но, как и большинству Романовых, ему чуждо оказалось представление, генетически заложенное в национальное самосознание россиян: все, что плохо и вредно для земледельцев, плохо и вредно для страны в целом, ибо на них держится ее благосостояние.
Всемирная промышленная выставка 1882 г. подтвердила отсталость России во всех областях индустрии. Александр III отдавал себе отчет в том, что только современный уровень промышленного производства мог бы обеспечить военную мощь империи, утверждение ее на мировым рынке и сохранение статуса великой державы.
Темпы промышленного и железнодорожного строительства, замедлившиеся к концу 1870-х гг., вновь возрастают. Но расширение внутреннего рынка мыслилось не за счет увеличения покупательной способности масс (весьма низкой в России), а путем устранения иностранной конкуренции. Государственный протекционизм выступал под любимым девизом Александра III: «Россия для русских» — как защита национальных интересов от посягательств иностранного капитала. Таможенный тариф при Александре III вырастает почти вдвое. Особо высокие пошлины были установлены на привоз чугуна и железа, а также на вывоз нефти, что должно было служить поощрению отечественной тяжелой промышленности. Покровительственные пошлины привели к резкому изменению торгового баланса. Если вывоз в 1880 г. достигал 492 084 тыс. рублей, то в 1893-м — 594 688 тыс. рублей. Привоз в 1880 г. составил 589 776 тыс. рублей, а в 1893-м — 421 956 тыс. рублей.
Общий пересмотр таможенного тарифа в 1891 г. способствовал его централизации в руках государства, уничтожению местных тарифов. Напрасно либеральная печать доказывала, что «национальная политика» не должна сводиться к искусственному ограждению отечественной промышленности от конкуренции с иностранной. Только подъем производства, ведущий к удешевлению цен и тем самым к расширению внутреннего рынка, сделает национальную индустрию способной соперничать с иностранной. Император верил охранительной печати во главе с Катковым, считавшим протекционизм основным средством развития промышленности в России, формой его регулирования и государственного контроля над ним и к тому же — средством серьезного пополнения казны.
Стремление самодержавия занять ключевые позиции в экономике обнаруживается при Александре III и в области железнодорожного строительства. Резкое увеличение казенных железных дорог было достигнуто не только путем выкупа в казну линий несостоятельных владельцев, но и строительства новых. При Александре III было начато (в 1893 г.) строительство Сибирской железной дороги, которой назначалось связать европейскую часть страны с побережьем Тихого океана. Хотя оно осуществлялось и завершалось уже в царствование Николая II, но само решение о столь грандиозном предприятии, принятое Александром III, и подготовка к нему были важнейшим делом его правления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249