А потом мне уже ничего не хотелось, только выплеснуть на нее свой гнев.
– Я чуть не убил тебя, Дел. Я вошел в этот круг, надеясь просто выиграть танец, остановить тебя, а в итоге чуть не убил, – я покачал головой. – Теперь все изменилось. Старого не вернешь.
– Кое-что вернуть можно, – спокойно сказала она. – Я не все сделала, моя песня еще не закончена.
– И что осталось? – спросил я. – Выследить Аджани и убить его?
– Да, – просто ответила Дел.
Я поднялся так резко, что натянулась кожа вокруг раны, но меня это не остановило. Не задержало ни на секунду. Я выбрал самую короткую дорогу – прямо через костер к ее мерину. Там я потянулся и схватил Дел за левое запястье, прежде чем она успела среагировать.
Обычно захватить Дел врасплох почти невозможно. Она слишком хорошо меня знает и легко предсказывает мои поступки, но бывают и исключения. И на этот раз я поступил не так, как она ожидала.
Дел испуганно вскрикнула, когда я стаскивал ее с седла, но мой болезненный стон был громче.
Мне было тяжело. Мне было больно. Дел высокая, сильная и быстрая, но рана ослабила ее. Она соскользнула с седла, запутавшись в стременах, плаще и перевязи, и упала, неловко вывернув руки и ноги. Я знал, что ей было больно. Я хотел причинить ей эту боль. В душе оправдывая себя тем, что мне не легче.
Она тяжело свалилась. Мерин фыркнул и отскочил, решив убраться и не принимать участия в дальнейших военных действиях. Я только хмыкнул, когда моя полузалеченная рана запротестовала. Кожа снова стала влажной от пота.
Аиды, как же больно.
Но я совсем не жалел об этом.
Рукоять ее меча ударила меня в подбородок, но не так сильно, чтобы причинить вред. Не так сильно, чтобы я ослабил хватку. Не достаточно сильно, чтобы остановить меня, когда я опрокидывал ее на землю. Я стоял над ней, тяжело дыша и слегка наклонившись вправо, чтобы ослабить натяжение свежего рубца.
– Ты тупая, ненормальная, эгоистичная дура. Ты так ничему и не научилась?
Дел лежала на спине, меч был под ней. Она попыталась дотянуться до ножа.
– Нет, баска, не получится, – я наступил на ее запястье ногой и слегка надавил. Ровно настолько, чтобы она не смогла им пошевелить. Нож блестел в лунном свете рядом с ее пальцами.
– Что… ты собираешься меня убить только потому что я оскорбил тебя? Потому что я назвал тебя дурой? Или эгоисткой? – я засмеялся, глядя на ее гримасы. – Ты дура, баска… тупая, эгоистичная, несмышленая девчонка, помешавшаяся на мести.
Пряди роскошных волос соскользнули с ее горла. Я видел как дернулась кожа, когда Дел тяжело сглотнула. Сухожилия туго натянулись.
– Нет, – резко сказал я и наклонился, чтобы поднять ее с земли.
Она тут же перестала сопротивляться и затихла. Я уже успел испытать на себе результаты уроков ее братьев и не собирался предоставлять ей шанс снова отработать на мне этот прием. Удар, нацеленный в пах, я принял голенью. Получилось больно, но не так, как могло бы. Потом я сгреб в один комок плащ, тунику и кожаную перевязь и, оторвав Дел от земли, наполовину пронес, наполовину проволок ее футов тридцать или сорок и прижал спиной к огромному валуну. Я удерживал ее единственным известным мне способом: надавив на нее всем своим весом. Дел оказалась между мною и камнем. Ей некуда было деваться.
Ни ножа. Ни меча. У нее оставались только слова.
– Ты испуган, – выдохнула она мне в лицо. – Ругай меня, если хочешь… обзывай меня как хочешь. Говори все, что приходит в голову, если тебе от этого легче. Это ничего не меняет. Я вижу страх на твоем лице, в твоих глазах… Я чувствую его в твоих руках, Тигр. Ты напуган до смерти. Из-за меня.
Вот этого я не ожидал.
– Напуган, – меньше горячности, но не меньше уверенности. – Я знаю тебя, Тигр… Ты провел последние шесть недель, истязая себя за то, что сделал. Ведь я права? Каждый день и каждую ночь последние шесть недель ты мучился, боясь, что я умерла, и боясь, что я жива. Потому что если бы я умерла, ты не смог бы жить с этим… зная, что убил свою Северную баску, – только раз она качнула головой. – Нет, не смог бы… Песчаный Тигр не такой безжалостный и бесчувственный убийца, каким хочет казаться. И ты молился – просто на всякий случай – ты молился, чтобы я осталась жива и тебе не пришлось бы ненавидеть себя. И одновременно все эти шесть недель ты боялся, что я останусь в живых. Потому что если бы я выжила и нам довелось бы когда-нибудь встретиться, тебе пришлось бы передо мной объясняться. Тебе пришлось бы сказать мне, почему. Пришлось бы придумать как оправдываться.
Я медленно разжал руки, отвернулся. Сделал два неверных шага от нее. И остановился.
Аиды, баска. Ну почему с тобой всегда так больно?
– Ну вот, Тигр, – безжалостно продолжила она, – вот мы и встретились. Пришло время для объяснений, рассказов, оправданий…
Я резко прервал ее:
– Ты за этим приехала?
– Я сказала тебе, зачем приехала, – отрезала она, ничуть не смутившись. – Никто теперь не будет танцевать со мной, тем более в Стаал-Уста… да и вообще на Севере. Здесь у женщин больше свободы, чем на Юге, но и у нас мало кто из мужчин согласится танцевать с женщиной, тем более серьезно тренироваться. А мне это нужно. Очень. Я потеряла силу, скорость, гибкость… Ты нужен мне, чтобы танцевать. Я должна убить Аджани, а для этого мне нужно быть в хорошей форме.
Я повернулся, собираясь что-то сказать, но все слова вылетели из головы, когда я увидел как она прижимается к камню. На ее лице не осталось красок, совсем никаких, даже губы побелели. Она прижимала одну руку к животу, словно внутренности вываливались и она пыталась их удержать. Она просто висела на камне.
Аиды, баска.
– Не прикасайся ко мне, – резко предупредила она.
Я застыл на полшага.
Она шумно выдохнула.
– Скажи, что будешь танцевать со мной.
Я развел руками.
– А если нет, ты не позволишь мне прикоснуться к тебе? Не позволишь мне поднять тебя на руки – еще секунда и ты рухнешь на землю – отнести тебя к костру, где есть еда и амнит…
– Скажи что согласен, – настаивала Дел, – и мы обойдемся без наглядного доказательства того, что ты не можешь поднять меня на руки, и тогда это не будет беспокоить твое самолюбие пока ты не поправишься.
– Дел, это смешно…
– Да, – согласилась она, – но мы оба в таком состоянии.
– Если ты думаешь, что я войду с тобой в круг после того, что случилось в прошлый раз…
– Просто скажи да! – закричала она, и что-то наконец сломалось. Она прижала обе руки к ребрам и крепко обхватила себя. Она держалась только на широко расставленных ногах и колоссальной решимости. – Если я не пойду за ним… если я не убью Аджани… если я не выполню свою клятву… – она съежилась, длинные пряди свисали, закрывая ее лицо, но мне хватало и прерывающегося голоса. – Мне нужно, нужно… У меня больше ничего не осталось… совсем ничего… ни родителей, ни братьев, никого… даже Калле у меня нет… нет даже моей дочери, – она болезненно, с вскриком втянула воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
– Я чуть не убил тебя, Дел. Я вошел в этот круг, надеясь просто выиграть танец, остановить тебя, а в итоге чуть не убил, – я покачал головой. – Теперь все изменилось. Старого не вернешь.
– Кое-что вернуть можно, – спокойно сказала она. – Я не все сделала, моя песня еще не закончена.
– И что осталось? – спросил я. – Выследить Аджани и убить его?
– Да, – просто ответила Дел.
Я поднялся так резко, что натянулась кожа вокруг раны, но меня это не остановило. Не задержало ни на секунду. Я выбрал самую короткую дорогу – прямо через костер к ее мерину. Там я потянулся и схватил Дел за левое запястье, прежде чем она успела среагировать.
Обычно захватить Дел врасплох почти невозможно. Она слишком хорошо меня знает и легко предсказывает мои поступки, но бывают и исключения. И на этот раз я поступил не так, как она ожидала.
Дел испуганно вскрикнула, когда я стаскивал ее с седла, но мой болезненный стон был громче.
Мне было тяжело. Мне было больно. Дел высокая, сильная и быстрая, но рана ослабила ее. Она соскользнула с седла, запутавшись в стременах, плаще и перевязи, и упала, неловко вывернув руки и ноги. Я знал, что ей было больно. Я хотел причинить ей эту боль. В душе оправдывая себя тем, что мне не легче.
Она тяжело свалилась. Мерин фыркнул и отскочил, решив убраться и не принимать участия в дальнейших военных действиях. Я только хмыкнул, когда моя полузалеченная рана запротестовала. Кожа снова стала влажной от пота.
Аиды, как же больно.
Но я совсем не жалел об этом.
Рукоять ее меча ударила меня в подбородок, но не так сильно, чтобы причинить вред. Не так сильно, чтобы я ослабил хватку. Не достаточно сильно, чтобы остановить меня, когда я опрокидывал ее на землю. Я стоял над ней, тяжело дыша и слегка наклонившись вправо, чтобы ослабить натяжение свежего рубца.
– Ты тупая, ненормальная, эгоистичная дура. Ты так ничему и не научилась?
Дел лежала на спине, меч был под ней. Она попыталась дотянуться до ножа.
– Нет, баска, не получится, – я наступил на ее запястье ногой и слегка надавил. Ровно настолько, чтобы она не смогла им пошевелить. Нож блестел в лунном свете рядом с ее пальцами.
– Что… ты собираешься меня убить только потому что я оскорбил тебя? Потому что я назвал тебя дурой? Или эгоисткой? – я засмеялся, глядя на ее гримасы. – Ты дура, баска… тупая, эгоистичная, несмышленая девчонка, помешавшаяся на мести.
Пряди роскошных волос соскользнули с ее горла. Я видел как дернулась кожа, когда Дел тяжело сглотнула. Сухожилия туго натянулись.
– Нет, – резко сказал я и наклонился, чтобы поднять ее с земли.
Она тут же перестала сопротивляться и затихла. Я уже успел испытать на себе результаты уроков ее братьев и не собирался предоставлять ей шанс снова отработать на мне этот прием. Удар, нацеленный в пах, я принял голенью. Получилось больно, но не так, как могло бы. Потом я сгреб в один комок плащ, тунику и кожаную перевязь и, оторвав Дел от земли, наполовину пронес, наполовину проволок ее футов тридцать или сорок и прижал спиной к огромному валуну. Я удерживал ее единственным известным мне способом: надавив на нее всем своим весом. Дел оказалась между мною и камнем. Ей некуда было деваться.
Ни ножа. Ни меча. У нее оставались только слова.
– Ты испуган, – выдохнула она мне в лицо. – Ругай меня, если хочешь… обзывай меня как хочешь. Говори все, что приходит в голову, если тебе от этого легче. Это ничего не меняет. Я вижу страх на твоем лице, в твоих глазах… Я чувствую его в твоих руках, Тигр. Ты напуган до смерти. Из-за меня.
Вот этого я не ожидал.
– Напуган, – меньше горячности, но не меньше уверенности. – Я знаю тебя, Тигр… Ты провел последние шесть недель, истязая себя за то, что сделал. Ведь я права? Каждый день и каждую ночь последние шесть недель ты мучился, боясь, что я умерла, и боясь, что я жива. Потому что если бы я умерла, ты не смог бы жить с этим… зная, что убил свою Северную баску, – только раз она качнула головой. – Нет, не смог бы… Песчаный Тигр не такой безжалостный и бесчувственный убийца, каким хочет казаться. И ты молился – просто на всякий случай – ты молился, чтобы я осталась жива и тебе не пришлось бы ненавидеть себя. И одновременно все эти шесть недель ты боялся, что я останусь в живых. Потому что если бы я выжила и нам довелось бы когда-нибудь встретиться, тебе пришлось бы передо мной объясняться. Тебе пришлось бы сказать мне, почему. Пришлось бы придумать как оправдываться.
Я медленно разжал руки, отвернулся. Сделал два неверных шага от нее. И остановился.
Аиды, баска. Ну почему с тобой всегда так больно?
– Ну вот, Тигр, – безжалостно продолжила она, – вот мы и встретились. Пришло время для объяснений, рассказов, оправданий…
Я резко прервал ее:
– Ты за этим приехала?
– Я сказала тебе, зачем приехала, – отрезала она, ничуть не смутившись. – Никто теперь не будет танцевать со мной, тем более в Стаал-Уста… да и вообще на Севере. Здесь у женщин больше свободы, чем на Юге, но и у нас мало кто из мужчин согласится танцевать с женщиной, тем более серьезно тренироваться. А мне это нужно. Очень. Я потеряла силу, скорость, гибкость… Ты нужен мне, чтобы танцевать. Я должна убить Аджани, а для этого мне нужно быть в хорошей форме.
Я повернулся, собираясь что-то сказать, но все слова вылетели из головы, когда я увидел как она прижимается к камню. На ее лице не осталось красок, совсем никаких, даже губы побелели. Она прижимала одну руку к животу, словно внутренности вываливались и она пыталась их удержать. Она просто висела на камне.
Аиды, баска.
– Не прикасайся ко мне, – резко предупредила она.
Я застыл на полшага.
Она шумно выдохнула.
– Скажи, что будешь танцевать со мной.
Я развел руками.
– А если нет, ты не позволишь мне прикоснуться к тебе? Не позволишь мне поднять тебя на руки – еще секунда и ты рухнешь на землю – отнести тебя к костру, где есть еда и амнит…
– Скажи что согласен, – настаивала Дел, – и мы обойдемся без наглядного доказательства того, что ты не можешь поднять меня на руки, и тогда это не будет беспокоить твое самолюбие пока ты не поправишься.
– Дел, это смешно…
– Да, – согласилась она, – но мы оба в таком состоянии.
– Если ты думаешь, что я войду с тобой в круг после того, что случилось в прошлый раз…
– Просто скажи да! – закричала она, и что-то наконец сломалось. Она прижала обе руки к ребрам и крепко обхватила себя. Она держалась только на широко расставленных ногах и колоссальной решимости. – Если я не пойду за ним… если я не убью Аджани… если я не выполню свою клятву… – она съежилась, длинные пряди свисали, закрывая ее лицо, но мне хватало и прерывающегося голоса. – Мне нужно, нужно… У меня больше ничего не осталось… совсем ничего… ни родителей, ни братьев, никого… даже Калле у меня нет… нет даже моей дочери, – она болезненно, с вскриком втянула воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109