В ту же секунду Чант стал пышной виноградной лозой, которая подхватила падающего Бринна и в мгновение ока оплела его по рукам и ногам. У Дафин отросли крылья; она легко перелетела за спину Кайла и, прежде чем тот успел развернуться, обрушилась на него дождём клейких разноцветных нитей, связавших его так, что он не мог пошевельнуться. С Киром и Хигромом расправились так же быстро и эффектно.
Великаны безмолвно взирали на происходящее. В глазах Хоннинскрю светилось величайшее уныние, и было видно, что он не собирается присоединяться к харучаям в их бессмысленном протесте. Лишь Мечтатель бросился на подмогу, но Первая и Красавчик удержали его.
— Нет. — Рядом с Великанами Ковенант казался совсем маленьким и хрупким, но в каждой его жилке билось белое пламя дикой магии. Властно глядя на элохимов, он тихо и медленно, с внушительностью атакующей кобры произнёс: — Вы можете не принимать в расчёт меня — перебьюсь, не впервой, — но харучай — мои друзья, и им вы вреда не причините.
— Твоё мнение здесь ничего не значит! — строптиво откликнулась виноградная лоза голосом Чанта.
— Чант. — Из спутанного клубка нитей, связавших Кайла, донёсся тихий голос Дафин. — Одумайся. Довольно. У нас другие цели.
В звоне колокольчиков, звучавшем в ушах Линден, послышались повелительные нотки, и Чант, чуть помедлив, снова принял человеческий облик. В ту же секунду Дафин и два других элохима отпустили остальных пленных.
— Солнцемудрая. — Чант пронзил Линден мрачным взглядом. — Эти создания находятся под защитой твоего имени. Им не причинят вреда. Но они перешли всякие границы. В Элемеснедене подобное недопустимо. Каково будет твоё решение?
Линден лихорадочно обдумывала ответ, который помог бы сгладить все острые углы в создавшейся ситуации и успокоить Чанта и других элохимов. Присутствие Кайла было ей необходимо. Она оглянулась: даже сквозь его бесстрастную маску чётко проступала обида за испытанное унижение; он привык, чтобы к харучаям относились с большей почтительностью. Но, видно, ей придётся смириться. Слишком многое поставлено на карту. Сейчас не время ссориться с элохимами — Поиск ещё не получил от них необходимых сведений. К тому же неизвестно, какие ещё опасности может таить в себе клачан. Скрепя сердце Линден приняла решение:
— Верните их на мэйдан. К источнику. И позвольте им дождаться нас там, не беспокоясь о своей безопасности.
Ковенант вспыхнул, но в следующую секунду, признав её правоту, угрюмо кивнул. Однако его мнение, как видно, элохимов не интересовало.
Чант тоже кивнул, и земля под ногами харучаев вспучилась, поднялась, как приливная волна, и они, отступая, оказались на некой невидимой границе, где растаяли, как туман.
Но прежде чем они исчезли, Линден успела бросить последний взгляд на Кайла — взгляд, молящий о прощении, если харучай, конечно, сможет её простить. И Кайл успел крикнуть:
— Мы не доверяем элохимам!
И вот его уже нет здесь, а голос всё ещё звучит в её ушах. Мы не доверяем элохимам.
— Стал чуть поумнее обезьяны, и туда же — рассуждать о доверии! — фыркнул Чант. — Эти материи слишком тонки для его грубых извилин. Пусть благодарит Бога за то, что смог уйти безнаказанным, так безобразно нарушив наш покой.
— Ваш покой, — повторила Линден, с трудом удерживаясь в рамках вежливости. — Вы, очевидно, ждёте от меня объяснений и извинений. — Прощальный взгляд Кайла пронзил её до глубины души. — Мы пришли к вам с открытым сердцем. И харучаи пришли с открытым сердцем. Не знаю, простят ли они меня когда-либо за то унижение, которое им незаслуженно пришлось испытать. Но вас они никогда не простят.
Первая подняла руку в предостерегающем жесте, но Линден, бросив на неё мимолётный взгляд, успела прочитать в её глазах угрюмое одобрение. Мечтатель тоже дружески кивнул ей, как бы поддерживая, а Хоннинскрю подтянулся, и, казалось, воспрянул духом. Даже усталое лицо Ковенанта и то просветлело.
— Вы извинились. — Чант перешёл на безукоризненно-почтительный тон с лёгкостью бывалого дипломата. — А я признаю, что встретил вас неподобающим образом, так как моей целью было спровоцировать вас на активные действия. Вы получите компенсацию за все перенесённые вами неприятности. Обладатель кольца, пожалуйста, следуй за мной.
Ковенант остолбенел от подобной перемены, но тут же встрепенулся и, приосанившись, прорычал:
— И пусть только ещё кто-нибудь попробует встать мне поперёк дороги!
Довольная тем, что его наконец-то признали, Линден сказала Дафин:
— Я готова следовать за вами, как только вы сочтёте нужным.
— Благодарю тебя, ты очень любезна. — В голосе Дафин не было и намёка на неприязнь.
Она взяла Линден за руку и повела за собой. Оглянувшись, та увидела, что всех членов их маленькой группы элохимы уводят по одному в разных направлениях. Линден посетило смутное чувство неудовлетворения, словно ей чего-то не хватало, но она приписала его своей печали по поводу того, что пришлось расстаться с харучаями, и позволила Дафин увлечь себя навстречу новым чудесам Элемеснедена.
Но руку из ладони элохимки всё же выдернула; ей не хотелось, чтобы через прикосновение та прочитала её отношение к происходящему. Несмотря на все метаморфозы, клачан неожиданно стал казаться Линден довольно холодным и безрадостным местом, где вырождающийся народ извращается в попытках создать образ изобилия, что само по себе недостижимо.
Теперь, когда она взглянула на этот мир по-новому, все в Элемеснедене стало её раздражать: беспричинные и чрезмерно игривые превращения на каждом шагу; радуги, извергающиеся из разноцветных рыб в пруду; туманы, сотканные из мириадов снежинок; цветы, чьи лепестки и листья были похожи на что угодно, кроме лепестков и листьев. И каждая из этих переменчивых, текучих форм была элохимом. Что заставляет их всё время изменяться, какой во всём этом смысл — это было выше понимания Линден. Весь клачан казался ей просто огромным ларцом развлекающего зрителей фокусника. Фокусника, не волшебника.
Но кого же здесь было развлекать? Дафин, погрузившаяся в свои мысли, шла, не обращая ни малейшего внимания на творящееся вокруг. К тому же каждая трансформация существовала как бы для себя самой, абсолютно не соприкасаясь с Другими. И если они как-то общались друг с другом, то это было совершенно не заметно. Может, у них существовал некий тайный язык? Может, весь этот фейерверк воображения просто выражение радости творчества и полноты бытия?
Настроение у Линден окончательно испортилось: как и язык колокольчиков, так и поступки элохимов были совершенно непостижимы для неё. Она уже научилась доверять появившемуся у неё в Стране видению, но здесь оно не действовало. И это тоже подавляло её.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
Великаны безмолвно взирали на происходящее. В глазах Хоннинскрю светилось величайшее уныние, и было видно, что он не собирается присоединяться к харучаям в их бессмысленном протесте. Лишь Мечтатель бросился на подмогу, но Первая и Красавчик удержали его.
— Нет. — Рядом с Великанами Ковенант казался совсем маленьким и хрупким, но в каждой его жилке билось белое пламя дикой магии. Властно глядя на элохимов, он тихо и медленно, с внушительностью атакующей кобры произнёс: — Вы можете не принимать в расчёт меня — перебьюсь, не впервой, — но харучай — мои друзья, и им вы вреда не причините.
— Твоё мнение здесь ничего не значит! — строптиво откликнулась виноградная лоза голосом Чанта.
— Чант. — Из спутанного клубка нитей, связавших Кайла, донёсся тихий голос Дафин. — Одумайся. Довольно. У нас другие цели.
В звоне колокольчиков, звучавшем в ушах Линден, послышались повелительные нотки, и Чант, чуть помедлив, снова принял человеческий облик. В ту же секунду Дафин и два других элохима отпустили остальных пленных.
— Солнцемудрая. — Чант пронзил Линден мрачным взглядом. — Эти создания находятся под защитой твоего имени. Им не причинят вреда. Но они перешли всякие границы. В Элемеснедене подобное недопустимо. Каково будет твоё решение?
Линден лихорадочно обдумывала ответ, который помог бы сгладить все острые углы в создавшейся ситуации и успокоить Чанта и других элохимов. Присутствие Кайла было ей необходимо. Она оглянулась: даже сквозь его бесстрастную маску чётко проступала обида за испытанное унижение; он привык, чтобы к харучаям относились с большей почтительностью. Но, видно, ей придётся смириться. Слишком многое поставлено на карту. Сейчас не время ссориться с элохимами — Поиск ещё не получил от них необходимых сведений. К тому же неизвестно, какие ещё опасности может таить в себе клачан. Скрепя сердце Линден приняла решение:
— Верните их на мэйдан. К источнику. И позвольте им дождаться нас там, не беспокоясь о своей безопасности.
Ковенант вспыхнул, но в следующую секунду, признав её правоту, угрюмо кивнул. Однако его мнение, как видно, элохимов не интересовало.
Чант тоже кивнул, и земля под ногами харучаев вспучилась, поднялась, как приливная волна, и они, отступая, оказались на некой невидимой границе, где растаяли, как туман.
Но прежде чем они исчезли, Линден успела бросить последний взгляд на Кайла — взгляд, молящий о прощении, если харучай, конечно, сможет её простить. И Кайл успел крикнуть:
— Мы не доверяем элохимам!
И вот его уже нет здесь, а голос всё ещё звучит в её ушах. Мы не доверяем элохимам.
— Стал чуть поумнее обезьяны, и туда же — рассуждать о доверии! — фыркнул Чант. — Эти материи слишком тонки для его грубых извилин. Пусть благодарит Бога за то, что смог уйти безнаказанным, так безобразно нарушив наш покой.
— Ваш покой, — повторила Линден, с трудом удерживаясь в рамках вежливости. — Вы, очевидно, ждёте от меня объяснений и извинений. — Прощальный взгляд Кайла пронзил её до глубины души. — Мы пришли к вам с открытым сердцем. И харучаи пришли с открытым сердцем. Не знаю, простят ли они меня когда-либо за то унижение, которое им незаслуженно пришлось испытать. Но вас они никогда не простят.
Первая подняла руку в предостерегающем жесте, но Линден, бросив на неё мимолётный взгляд, успела прочитать в её глазах угрюмое одобрение. Мечтатель тоже дружески кивнул ей, как бы поддерживая, а Хоннинскрю подтянулся, и, казалось, воспрянул духом. Даже усталое лицо Ковенанта и то просветлело.
— Вы извинились. — Чант перешёл на безукоризненно-почтительный тон с лёгкостью бывалого дипломата. — А я признаю, что встретил вас неподобающим образом, так как моей целью было спровоцировать вас на активные действия. Вы получите компенсацию за все перенесённые вами неприятности. Обладатель кольца, пожалуйста, следуй за мной.
Ковенант остолбенел от подобной перемены, но тут же встрепенулся и, приосанившись, прорычал:
— И пусть только ещё кто-нибудь попробует встать мне поперёк дороги!
Довольная тем, что его наконец-то признали, Линден сказала Дафин:
— Я готова следовать за вами, как только вы сочтёте нужным.
— Благодарю тебя, ты очень любезна. — В голосе Дафин не было и намёка на неприязнь.
Она взяла Линден за руку и повела за собой. Оглянувшись, та увидела, что всех членов их маленькой группы элохимы уводят по одному в разных направлениях. Линден посетило смутное чувство неудовлетворения, словно ей чего-то не хватало, но она приписала его своей печали по поводу того, что пришлось расстаться с харучаями, и позволила Дафин увлечь себя навстречу новым чудесам Элемеснедена.
Но руку из ладони элохимки всё же выдернула; ей не хотелось, чтобы через прикосновение та прочитала её отношение к происходящему. Несмотря на все метаморфозы, клачан неожиданно стал казаться Линден довольно холодным и безрадостным местом, где вырождающийся народ извращается в попытках создать образ изобилия, что само по себе недостижимо.
Теперь, когда она взглянула на этот мир по-новому, все в Элемеснедене стало её раздражать: беспричинные и чрезмерно игривые превращения на каждом шагу; радуги, извергающиеся из разноцветных рыб в пруду; туманы, сотканные из мириадов снежинок; цветы, чьи лепестки и листья были похожи на что угодно, кроме лепестков и листьев. И каждая из этих переменчивых, текучих форм была элохимом. Что заставляет их всё время изменяться, какой во всём этом смысл — это было выше понимания Линден. Весь клачан казался ей просто огромным ларцом развлекающего зрителей фокусника. Фокусника, не волшебника.
Но кого же здесь было развлекать? Дафин, погрузившаяся в свои мысли, шла, не обращая ни малейшего внимания на творящееся вокруг. К тому же каждая трансформация существовала как бы для себя самой, абсолютно не соприкасаясь с Другими. И если они как-то общались друг с другом, то это было совершенно не заметно. Может, у них существовал некий тайный язык? Может, весь этот фейерверк воображения просто выражение радости творчества и полноты бытия?
Настроение у Линден окончательно испортилось: как и язык колокольчиков, так и поступки элохимов были совершенно непостижимы для неё. Она уже научилась доверять появившемуся у неё в Стране видению, но здесь оно не действовало. И это тоже подавляло её.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164