он не скрывал торжествующей ухмылки.
Он приоткрыл рот, словно хотел сказать что-то, что окончательно добило бы его гостей и доказало им, кто здесь хозяин, но только беззвучно пошлёпал губами, так и не найдя нужных слов. Тогда, приказав стражам следовать за собой и упиваясь своей монаршей властью, он подхватил фаворитку под руку и гордо удалился.
Леди Алиф, перед тем как выйти, обернулась и бросила Линден короткий взгляд, полный искреннего сожаления, а затем исчезла в дверном проёме; хастины последовали за повелителем. Двое из них вынесли мёртвое тело.
Пока стражи выходили, никто не пошевелился. Чёрная зловещая ухмылка Вейна как никогда контрастировала с бледными, горестно поджатыми губами Финдейла. Первая, скрестив на груди руки, сверкала глазами, как ястреб, готовый броситься на врага. Рядом с ней, словно охраняя её, застыли Хоннинскрю и Мечтатель. Бринн уложил Ковенанта рядом с Линден, и четыре харучая встали вокруг них, как кордон.
Линден чувствовала себя совершенно нормально, ей казалось, что на неё не оказано никакого воздействия, но ощущение опасности не пропадало.
Последний хастин исчез в дверном проёме. Хигрому было нанесено какое-то пока что непонятное увечье. Через секунду кемпер останется наедине с Поиском и окажется полностью в их руках; конечно же, он не сможет защититься — их слишком много. Так почему же у Линден так неладно на душе, словно всем им угрожает гибель?
Бринн заглянул ей в глаза, словно пытался без слов подать какой-то знак. И она чисто интуитивно поняла, что он хочет сказать.
Шаги последнего хастина грохотали уже где-то в отдалении. Время пришло. Её колени противно задрожали. Она напрягла ноги, чтобы остановить дрожь. Кемпер не шевелился.
— Вы можете вернуться к себе, — не отнимая рук от лица, произнёс он с деланным состраданием. — Вне всяких сомнений, гаддхи пожелает вас снова увидеть. Я советую вам повиноваться ему. Таю надежду, что вы оценили все мои попытки избежать того, что здесь произошло.
Час пробил. Линден тщательно подбирала слова. Сколько раз она грезила, что убьёт Гиббона-Опустошителя. Она даже ругала Ковенанта за его неоправданную сдержанность в Ревелстоуне. Она говорила ему: «Опухоли надо удалять». И искренне верила в это. На что ещё нужны власть и сила, как не на то, чтобы уничтожить зло в зародыше?
И вот сейчас решение было рядом — руку протянуть, но она почему-то не могла говорить. Её сердце бешено стучало в груди, возмущённое всеми мерзкими деяниями Касрейна, и всё же Линден не могла вымолвить ни словечка. Она врач, а не убийца. И она не могла дать Бринну разрешения на то, что тот задумал.
С неуловимым оттенком презрения во взгляде харучай повернулся к ней спиной. И так же молча с надеждой взглянул на Первую в Поиске.
Но Великанша не ответила. Если бы она была абсолютно уверена в успехе, то не колебалась бы, но, очевидно, её грызли сомнения, и она, проигнорировав немой вопрос харучая и не сказав ни слова ни кемперу, ни своим друзьям, направилась к лестнице.
Линден издала тяжёлый вздох, сама толком не понимая, от облегчения или от разочарования.
Между бровями Бринна появилась тонкая сердитая морщинка, но когда Хоннинскрю последовал за Первой, он безропотно с помощью Хигрома поднял Ковенанта и понёс его к выходу. Кайл и Кир тут же подтолкнули Линден вперёд. Оставив Финдейла и Вейна их догонять, члены Поиска поспешно ретировались из лукубриума.
Они дошли до своих комнат, не разговаривая друг с другом, и по пути не встретили ни одного стража. Даже в тронном зале не оказалось ни одного хастина.
Когда все до единого собрались в центральной гостиной в конце коридора, Кир остался у дверей на часах.
Бринн осторожно положил Ковенанта на один из диванов. А затем обрушился на Линден и Первую:
— Почему мы не убили кемпера? — Его голос звучал как обычно ровно, но Линден уловила в нём обвинительные нотки. — Мы не можем чувствовать себя в безопасности, пока он жив.
Первая с заметным усилием, словно боролась с собой, ответила ему:
— Здесь восемь тысяч хастинов. Мы не смогли бы победить без кровопролития.
Линден чувствовала себя окончательно отупевшей. Снова она была парализована внутренними противоречиями и не могла отважиться на действие. Но не поддержать Бринна она тоже не могла:
— Их можно не брать в расчёт. Я не знаю, конечно, кому подчиняется кавалерия… Но стражи без приказа Касрейна с места не двинутся.
Хоннинскрю удивлённо поднял брови:
— Но ведь гаддхи говорил, что…
— Он ошибается. Касрейн потакает ему, как избалованному ребёнку.
— Это только слова, — угрюмо буркнула Первая. — Так ты что же, предлагаешь нам таки убить кемпера?
Линден спрятала глаза. Она боялась встретиться взглядом с непримиримой Великаншей. Ей хотелось крикнуть: «Да!» И нет. Может, хватит проливать кровь? На её руках и так достаточно крови…
— Мы — Великаны, — сказала Первая, так и не дождавшись ответа. — А не убийцы. — И отвернулась, давая понять, что разговор закончен.
Но она была воином, и по её напряжённым плечам Линден поняла, что и мужественную Великаншу тоже раздирают противоречия.
Глаза Линден затуманились слезами. Она всегда все делает не так. Даже пустота внутри Ковенанта, и та была немым упрёком. И ей нечего было ответить.
Но что же Касрейн сделал с Хигромом?
В Удерживающей Пески не было окон, и понять, что там, снаружи, — день или ночь, — было невозможно. Но по приходу слуг, принёсших завтрак, стало ясно, что утро наступило.
Линден отупела от усталости и переживаний, но машинально поднялась и подошла к столу, чтобы проверить еду. Она методично обследовала все блюда: судя по поверхностному осмотру, пища не была отравлена. Все сели за стол и без всякого аппетита позавтракали, и то лишь потому, что им были необходимы силы для борьбы с новыми, неизвестными опасностями.
Во время еды Линден не отрывала покрасневших от бессонной ночи глаз от Хигрома. Ни тёмная кожа его лица, ни упрямые скулы не изменились. Казалось, прикосновение Касрейна не нанесло ему никакого вреда. Но открытая неприязнь, читавшаяся в его взгляде, удерживала Линден от вопросов. Харучай полностью разуверился в ней. Отказавшись дать согласие на убийство Касрейна, она, возможно, отказалась и от единственного шанса на спасение Хигрома.
После завтрака появился Раер Крист в сопровождении ещё одного военного с довольно неприятным, желчным выражением лица. Кайтиффин представил его как своего помощника. Он вёл себя с гостями так, словно ничего не знал о ночном скандале. — Друзья мои, наш гаддхи сегодня изъявил желание насладиться прогулкой по Песчаной Стене. Он приглашает и вас. Сегодня чудесная погода, и на Великую Пустыню открывается восхитительный вид. Думаю, вас заинтересует это предложение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
Он приоткрыл рот, словно хотел сказать что-то, что окончательно добило бы его гостей и доказало им, кто здесь хозяин, но только беззвучно пошлёпал губами, так и не найдя нужных слов. Тогда, приказав стражам следовать за собой и упиваясь своей монаршей властью, он подхватил фаворитку под руку и гордо удалился.
Леди Алиф, перед тем как выйти, обернулась и бросила Линден короткий взгляд, полный искреннего сожаления, а затем исчезла в дверном проёме; хастины последовали за повелителем. Двое из них вынесли мёртвое тело.
Пока стражи выходили, никто не пошевелился. Чёрная зловещая ухмылка Вейна как никогда контрастировала с бледными, горестно поджатыми губами Финдейла. Первая, скрестив на груди руки, сверкала глазами, как ястреб, готовый броситься на врага. Рядом с ней, словно охраняя её, застыли Хоннинскрю и Мечтатель. Бринн уложил Ковенанта рядом с Линден, и четыре харучая встали вокруг них, как кордон.
Линден чувствовала себя совершенно нормально, ей казалось, что на неё не оказано никакого воздействия, но ощущение опасности не пропадало.
Последний хастин исчез в дверном проёме. Хигрому было нанесено какое-то пока что непонятное увечье. Через секунду кемпер останется наедине с Поиском и окажется полностью в их руках; конечно же, он не сможет защититься — их слишком много. Так почему же у Линден так неладно на душе, словно всем им угрожает гибель?
Бринн заглянул ей в глаза, словно пытался без слов подать какой-то знак. И она чисто интуитивно поняла, что он хочет сказать.
Шаги последнего хастина грохотали уже где-то в отдалении. Время пришло. Её колени противно задрожали. Она напрягла ноги, чтобы остановить дрожь. Кемпер не шевелился.
— Вы можете вернуться к себе, — не отнимая рук от лица, произнёс он с деланным состраданием. — Вне всяких сомнений, гаддхи пожелает вас снова увидеть. Я советую вам повиноваться ему. Таю надежду, что вы оценили все мои попытки избежать того, что здесь произошло.
Час пробил. Линден тщательно подбирала слова. Сколько раз она грезила, что убьёт Гиббона-Опустошителя. Она даже ругала Ковенанта за его неоправданную сдержанность в Ревелстоуне. Она говорила ему: «Опухоли надо удалять». И искренне верила в это. На что ещё нужны власть и сила, как не на то, чтобы уничтожить зло в зародыше?
И вот сейчас решение было рядом — руку протянуть, но она почему-то не могла говорить. Её сердце бешено стучало в груди, возмущённое всеми мерзкими деяниями Касрейна, и всё же Линден не могла вымолвить ни словечка. Она врач, а не убийца. И она не могла дать Бринну разрешения на то, что тот задумал.
С неуловимым оттенком презрения во взгляде харучай повернулся к ней спиной. И так же молча с надеждой взглянул на Первую в Поиске.
Но Великанша не ответила. Если бы она была абсолютно уверена в успехе, то не колебалась бы, но, очевидно, её грызли сомнения, и она, проигнорировав немой вопрос харучая и не сказав ни слова ни кемперу, ни своим друзьям, направилась к лестнице.
Линден издала тяжёлый вздох, сама толком не понимая, от облегчения или от разочарования.
Между бровями Бринна появилась тонкая сердитая морщинка, но когда Хоннинскрю последовал за Первой, он безропотно с помощью Хигрома поднял Ковенанта и понёс его к выходу. Кайл и Кир тут же подтолкнули Линден вперёд. Оставив Финдейла и Вейна их догонять, члены Поиска поспешно ретировались из лукубриума.
Они дошли до своих комнат, не разговаривая друг с другом, и по пути не встретили ни одного стража. Даже в тронном зале не оказалось ни одного хастина.
Когда все до единого собрались в центральной гостиной в конце коридора, Кир остался у дверей на часах.
Бринн осторожно положил Ковенанта на один из диванов. А затем обрушился на Линден и Первую:
— Почему мы не убили кемпера? — Его голос звучал как обычно ровно, но Линден уловила в нём обвинительные нотки. — Мы не можем чувствовать себя в безопасности, пока он жив.
Первая с заметным усилием, словно боролась с собой, ответила ему:
— Здесь восемь тысяч хастинов. Мы не смогли бы победить без кровопролития.
Линден чувствовала себя окончательно отупевшей. Снова она была парализована внутренними противоречиями и не могла отважиться на действие. Но не поддержать Бринна она тоже не могла:
— Их можно не брать в расчёт. Я не знаю, конечно, кому подчиняется кавалерия… Но стражи без приказа Касрейна с места не двинутся.
Хоннинскрю удивлённо поднял брови:
— Но ведь гаддхи говорил, что…
— Он ошибается. Касрейн потакает ему, как избалованному ребёнку.
— Это только слова, — угрюмо буркнула Первая. — Так ты что же, предлагаешь нам таки убить кемпера?
Линден спрятала глаза. Она боялась встретиться взглядом с непримиримой Великаншей. Ей хотелось крикнуть: «Да!» И нет. Может, хватит проливать кровь? На её руках и так достаточно крови…
— Мы — Великаны, — сказала Первая, так и не дождавшись ответа. — А не убийцы. — И отвернулась, давая понять, что разговор закончен.
Но она была воином, и по её напряжённым плечам Линден поняла, что и мужественную Великаншу тоже раздирают противоречия.
Глаза Линден затуманились слезами. Она всегда все делает не так. Даже пустота внутри Ковенанта, и та была немым упрёком. И ей нечего было ответить.
Но что же Касрейн сделал с Хигромом?
В Удерживающей Пески не было окон, и понять, что там, снаружи, — день или ночь, — было невозможно. Но по приходу слуг, принёсших завтрак, стало ясно, что утро наступило.
Линден отупела от усталости и переживаний, но машинально поднялась и подошла к столу, чтобы проверить еду. Она методично обследовала все блюда: судя по поверхностному осмотру, пища не была отравлена. Все сели за стол и без всякого аппетита позавтракали, и то лишь потому, что им были необходимы силы для борьбы с новыми, неизвестными опасностями.
Во время еды Линден не отрывала покрасневших от бессонной ночи глаз от Хигрома. Ни тёмная кожа его лица, ни упрямые скулы не изменились. Казалось, прикосновение Касрейна не нанесло ему никакого вреда. Но открытая неприязнь, читавшаяся в его взгляде, удерживала Линден от вопросов. Харучай полностью разуверился в ней. Отказавшись дать согласие на убийство Касрейна, она, возможно, отказалась и от единственного шанса на спасение Хигрома.
После завтрака появился Раер Крист в сопровождении ещё одного военного с довольно неприятным, желчным выражением лица. Кайтиффин представил его как своего помощника. Он вёл себя с гостями так, словно ничего не знал о ночном скандале. — Друзья мои, наш гаддхи сегодня изъявил желание насладиться прогулкой по Песчаной Стене. Он приглашает и вас. Сегодня чудесная погода, и на Великую Пустыню открывается восхитительный вид. Думаю, вас заинтересует это предложение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164