Она поглотила небо, словно ураган, хотя здесь не было ни ураганов, ни неба. Здесь просто не было ничего. Ураган — это ветры, море; у каждого ветра своё направление; он может быть тёплым или холодным. Здесь же не было ни направлений, ни холода, ни тепла — ничего. В этой пустоте не было ни единой зацепки, которая позволила бы её хоть как-то определить и назвать. Словно чёрная дыра в межзвёздном пространстве, только не было звёзд, чтобы определить её местонахождение. Она заполнила Линден, словно ледяное касание Гиббона, и она была теперь полностью беспомощна перед разверзшейся тьмой, абсолютно беспомощна — ведь отец же выкинул ключ в окно, и у неё нет ни сил, ни дара убеждения, чтобы вырвать его из лап смерти.
Никаких эмоций в ней уже не осталось, кроме боли от огромной потери; её затягивал недвижный смерч мрака, а со дна воронки навстречу стали подниматься рождённые им образы. Фигура — само воплощение тьмы — приближалась к ней из дальнего далека. Сначала её очертания расплывались, словно она шла по мерцающему от жара песку пустыни, и разглядеть, кто это, было невозможно. А потом Линден разглядела.
Это был Ковенант.
Он пытался кричать, но у него не было рта. Лицо покрывали глубокие шрамы. В лихорадочно блестевших глазах светилось глубокое отвращение к себе. Страстное желание и страх заставляли его тащиться неровными скачками, как калеку. Но он все приближался, и ему нужно было её сердце.
Его руки превратились в змей, выраставших из плеч. Они извивались и шипели, готовясь к броску. Из пастей торчали клыки, белые, как кость.
Она попалась. Она понимала, что нужно поднять руки и попытаться защититься, но они безвольно повисли. Они были слишком тяжелы, чтобы их поднять против неизбежности, сверкавшей белыми клыками.
Сделав рывок, Ковенант внезапно вырос прямо перед ней — как воплощение всех её ошибок, преступлений и Любовей. Его змеи бросились на неё, и она провалилась в ещё горший, ещё более глубокий мрак. Вместе с Ковенантом.
А потом Линден ощутила, что стиснута в мощном объятии, словно змеи обвили её и душат. Она забилась, пытаясь вырваться, но ей не удалось. Её движения были скованы гамаком. Она хотела крикнуть, но не смогла. Каюта была окутана мраком, как разрушенное сознание Ковенанта.
Наконец она пришла в себя настолько, что осознала, что находится в своей каюте и в своём гамаке. И темно было потому, что уже наступила ночь, а не потому, что она провалилась в пропасть мрака. И слабый привкус «глотка алмазов» во рту вовсе не напоминал о смерти.
Каюта почему-то наклонилась как-то боком, словно дом, перекошенный при оползне. Но тут Линден почувствовала, что корабль сильно качает и поэтому гамак висит под углом к стене. Сквозь гранит она ощущала мощную, пронизывающую всю «Звёздную Гемму» вибрацию от ударов ветра и волн. Значит, в каюте темно не из-за того, что наступила ночь, а из-за того, что налетел шторм.
Он был не просто сильным, он был ужасающим.
В её сознании до сих пор копошились змеи. И она не могла освободиться от них. Но внезапно какое-то движение у стола привлекло её внимание. Приглядевшись, Линден, несмотря на темноту, узнала Кайла. Он сидел на одном из стульев, не сводя с неё глаз. Казалось, никакое предательство с её стороны не может заставить его отказаться от принятой на себя обязанности опекать её. И всё же в сумраке, окутавшем каюту, он казался ей воплощением правосудия, неумолимо требующего от неё покаяния.
— Я давно… — наконец хрипло прошептала Линден. Пустыня иссушила её горло и изгнала всякое воспоминание о «глотке алмазов». Она поняла, что лежит так уже довольно долго. — Я давно в обмороке?
Кайл бесшумно встал.
— День и ночь.
Она тянулась к нему, к этому туманному образу, столь равнодушному и далёкому. Но в нём была стабильность, которая помогала ей удержаться на грани сознания и не соскользнуть в кишащую змеями тьму.
— А Ковенант?
Он неопределённо пожал плечами:
— Состояние юр-Лорда не изменилось.
С тем же успехом он мог бы сказать: «Ты потерпела неудачу. Даже если именно этого и добивалась».
С большим трудом Линден выбралась из гамака — не хотелось лежать перед харучаем, как жертва, обречённая на заклание. Он поспешил ей помочь, но она отстранила его руку, сама спустилась по лесенке на пол и, наконец, оказалась с харучаем лицом к лицу.
— Конечно же, именно этого я и добивалась. — Образы, возникшие после её попытки проникнуть в сознание Ковенанта, все ещё роились в её мозгу, сбивая её и заставляя говорить совсем не то, что она хочет. — Ты обвиняешь меня?
Но лицо Кайла, теперь видимое чётче, совершенно не изменилось:
— Это твои слова. Ни один из харучаев такого не говорил.
— Вам и не нужно говорить. — Она чувствовала, будто в ней что-то сломалось. — У вас это и так на лицах написано.
И вновь Кайл лишь пожал плечами:
— Мы — есть мы. Просто у нас всегда суровые лица. Она понимала, что он прав. У неё не было никаких причин злиться на него. Но в ней все кипело от отвращения к себе. Ей было необходимо выплеснуть разлившуюся желчь, пока та не доконала её. Мы — есть мы. Красавчик нечто подобное говорил об элохимах.
— Конечно же, нет, — пробурчала она. — Боже упаси вас сделать или хотя бы помыслить хоть что-нибудь неверно. Ну так позволь мне кое-что тебе сказать. Может, я и делаю слишком многое неправильно. Может быть, я вообще кругом не права… Но когда я отослала вас из Элемеснедена… Когда я позволила элохимам сделать с Ковенантом то, что они сделали… Я из кожи вон лезла, я пыталась сделать верный шаг.
Лицо Кайла по-прежнему оставалось бесстрастным, словно он не слышал её и не собирался отвечать. Но внезапно он разлепил губы, и слова его прозвучали как приговор:
— Мы не задаёмся такими вопросами. Разве Порча не убеждён всегда в собственной правоте?
Линден покрылась холодным потом. До сих пор она не отдавала себе отчёта, насколько глубоко обижены на неё харучаи за изгнание из Элемеснедена. За непроницаемой маской Кайла она ощущала присутствие чего-то рокового, чего-то такого, что утверждало правоту Стража Крови. Ни один из них не умел прощать.
— Вы не доверяете мне, — прошептала она, внутренне сжавшись.
И вновь Кайл бесстрастно бросил, разве что плечами не пожал:
— Мы давали клятву юр-Лорду. А он тебе доверяет. Ему не было нужды напоминать ей, что, вполне возможно, Ковенант изменит своё мнение, как только сознание вернётся к нему. Но для Линден это было яснее ясного.
— Он пытается, — прошептала она с горечью. — Но не думаю, что достигнет в этом успеха.
И тут она поняла, что не может оставаться здесь больше ни минуты. Да с какой стати им всем доверять ей? Пол по-прежнему раскачивался под ногами, и сквозь камень она ощущала усилия «Звёздной Геммы», прокладывавшей путь сквозь громадные валы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164