— Глаза её затуманились воспоминанием, но она тут же снова заговорила преувеличенно жёстко, чтобы не позволять себе расслабляться: — И он стоял передо мной — Красавчик, каким он мог быть, — и был так хорош, что в него нельзя было не влюбиться.
Неслышно подошёл Красавчик и остановился, слушая её с кривой улыбкой. Но глаза его сияли.
Первую его присутствие нисколько не смутило.
— Сначала я заплакала. А потом расхохоталась: при всей его искусности этому элохиму не по силам было скопировать ту ясную радость, которой всегда так сияет мой Красавчик. А элохима моя бурная реакция задела, — усмехнулась она, — но он не пожелал хохотать вместе со мной и бежал с поля боя с кислой физиономией.
Красавчик беззвучно рассмеялся, его глаза так и лучились радостью и любовью. И вдруг у Линден в голове что-то начало складываться. Рассуждая сама с собой и рассеянным взглядом скользя по Первой, волнующемуся морю и бездонному небу, она заговорила:
— Единственное, что делала Дафин, это отвечала на мои вопросы.
И, оставив Великанов теряться в догадках по поводу такого странного заявления, заспешила в каюту Ковенанта.
«Звёздная Гемма» резво бежала по разгулявшемуся морю, карабкаясь на выраставшие перед ней валы. Линден при такой качке приходилось цепляться за стены и за Кайла, но она упорно продолжала идти. Может, она и не обладает силой, способной выжать из Финдейла правду, зато такой силой обладает Ковенант. Только бы ей удалось поднять хоть краешек пелены, окутывающей его сознание! Наконец-то она отважилась на эту попытку. И даже ждёт её с нетерпением.
Себя она убеждала, что ей не терпится помочь Ковенанту восстановиться. Ей так необходимо общение с ним, его уверенность в себе. Но она всё ещё была в ярости, и внутри её постепенно разрастался мрак.
У дверей каюты она встретила Бринна. Тот вышел ей навстречу и молча преградил дорогу. Даже воздух в коридоре, казалось, был насквозь пропитан исходившей от него неприязнью. До Элемеснедена он никогда не сомневался в её праве навещать Ковенанта, когда ей вздумается. Теперь же он спросил, причём довольно резко:
— Что тебе здесь надо, Избранная?
Она проглотила обиду и глубоко вдохнула, чтобы сдержаться.
— Если ты ещё не слышал, то знай — у нас на борту элохим. Это Финдейл. Они его зачем-то послали вместе с нами, и, похоже, нам от него не отделаться. Единственный из нас, кто может найти на него управу, — это Ковенант. Я пришла попытаться помочь ему, прийти в себя.
Бринн переглянулся с Кайлом, словно спрашивая у него подтверждения её словам, и, опустив глаза, с лёгким поклоном открыл перед ней дверь.
Она шагнула в каюту, метнув на харучая такой свирепый взгляд, что он не последовал за ней, а оставил их с Ковенантом наедине и даже прикрыл двери.
Линден постояла с минутку, собирая все своё мужество, но безмолвное присутствие Ковенанта, словно ледяной рукой сжало её затылок, и она обернулась к нему.
Он сидел на каменном стуле у небольшого круглого столика, словно кукла: ноги вытянуты во всю длину и бессильные руки брошены ладонями вверх на колени. На столике стоял поднос с остатками завтрака. Возможно, она помешала Бринну закончить процедуру кормления. Но Неверящему это было безразлично. Его лицо выражало не больше, чем та чёрная пустота, что угнездилась в его мозгу.
Линден тихо застонала. Она вспомнила, каким увидела его в первый раз: буйного, энергичного, с глазами, мечущими молнии, с повелительной, властной складкой у рта. Он был предельно уставшим, но всё же находил в себе силы жить и бороться. Идти по избранному пути до конца. Этим-то он и приворожил её тогда.
Но сейчас она видела перед собой дряхлого старика, седого, с косматой бородой, надёжно скрывавшей резкость черт. Глядя на него, можно было сказать, что этот человек потерпел крушение всех надежд. Глаза были пусты. Стеклянные, как у трупа.
Сейчас он был даже слишком похож на её отца в тот страшный день. Когда последние капли крови вытекали из его перерезанных вен на грязные половицы чердака, он сидел точно в такой же позе, и взгляд его был так же пуст.
Ковенант отличался от него только тем, что дышал. Ежедневные кормления поддерживали в нём жизнь. Тут он произнёс свою обычную фразу, и Линден испугалась, что на самом дне его подсознания всё же сохранилось нечто, что боится её и предупреждает об этом.
Она обязана одержать его. Как Опустошитель. От одной этой мысли во рту появился отвратительный привкус. Она поняла, что, если будет медлить, взвинтит себя ещё больше. Знакомый страх, который всегда сковывал её волю, болезненно сжал ледяной рукой сердце. Страх перед тем, во что она может превратиться. Руки ходили ходуном, но она заставила себя взять ещё один стул, поставить его так близко к Ковенанту, что, сев, упёрлась коленями в его колени, и трепещущими пальцами сжать его безвольные кисти. Затем она погрузилась в его слепые глаза, пытаясь найти путь к нему.
И вновь вокруг неё стала сгущаться беспросветная тьма, удушливая, просачивающаяся и в неё.
Но тут же появилась опасность: её полная уверенность в бессилии и беззащитности Ковенанта выпустила на волю её давний голод, и тот, урча от жадности, стал расползаться в ней.
Совершенно инстинктивно она попыталась загнать его назад и удержаться на сумеречной границе между своим сознанием и мраком бессознательности Ковенанта. Но бездонная пучина чёрной пустоты, заполнившей его мозг, стала затягивать её. Однако она была ещё в состоянии различать некоторые аспекты его состояния, которые сохранились где-то на задворках. К своему огромному удивлению, она обнаружила, что воздействие на него, заставившее замолчать его разум, оказывается, приостановило и распространение яда.
Кроме того, она нашла определённые качества, делавшие его поддающимся воздействию элохимов. Они ни за что не смогли бы проникнуть так глубоко в него, если бы он сам не подставился, подчиняясь привычке брать все на себя. Именно из этого источника брали начало и его сила, и его неспособность защитить себя. В её глазах эти качества были столь высокими достоинствами, что ей достичь подобного даже не стоило и пытаться.
Но её воля уже попала в знакомую ловушку. Входить так, как она вошла в него, было бесчестным и подлым поступком, это было надругательством над его целостностью — но, с другой стороны, разве можно оставить его без помощи? Разве это не было бы тоже подлостью? И пока Линден путалась в противоречиях, голодная тварь, свившая себе гнездо в её сердце, беспрепятственно просачивалась наружу, алкая силы и власти. Силы Ковенанта. Возможности отмерять по своему желанию жизнь и смерть.
Подстёгиваемая голодом, она нырнула в Ковенанта.
И ночь приняла её как дар.
В одну секунду она окутала весь мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
Неслышно подошёл Красавчик и остановился, слушая её с кривой улыбкой. Но глаза его сияли.
Первую его присутствие нисколько не смутило.
— Сначала я заплакала. А потом расхохоталась: при всей его искусности этому элохиму не по силам было скопировать ту ясную радость, которой всегда так сияет мой Красавчик. А элохима моя бурная реакция задела, — усмехнулась она, — но он не пожелал хохотать вместе со мной и бежал с поля боя с кислой физиономией.
Красавчик беззвучно рассмеялся, его глаза так и лучились радостью и любовью. И вдруг у Линден в голове что-то начало складываться. Рассуждая сама с собой и рассеянным взглядом скользя по Первой, волнующемуся морю и бездонному небу, она заговорила:
— Единственное, что делала Дафин, это отвечала на мои вопросы.
И, оставив Великанов теряться в догадках по поводу такого странного заявления, заспешила в каюту Ковенанта.
«Звёздная Гемма» резво бежала по разгулявшемуся морю, карабкаясь на выраставшие перед ней валы. Линден при такой качке приходилось цепляться за стены и за Кайла, но она упорно продолжала идти. Может, она и не обладает силой, способной выжать из Финдейла правду, зато такой силой обладает Ковенант. Только бы ей удалось поднять хоть краешек пелены, окутывающей его сознание! Наконец-то она отважилась на эту попытку. И даже ждёт её с нетерпением.
Себя она убеждала, что ей не терпится помочь Ковенанту восстановиться. Ей так необходимо общение с ним, его уверенность в себе. Но она всё ещё была в ярости, и внутри её постепенно разрастался мрак.
У дверей каюты она встретила Бринна. Тот вышел ей навстречу и молча преградил дорогу. Даже воздух в коридоре, казалось, был насквозь пропитан исходившей от него неприязнью. До Элемеснедена он никогда не сомневался в её праве навещать Ковенанта, когда ей вздумается. Теперь же он спросил, причём довольно резко:
— Что тебе здесь надо, Избранная?
Она проглотила обиду и глубоко вдохнула, чтобы сдержаться.
— Если ты ещё не слышал, то знай — у нас на борту элохим. Это Финдейл. Они его зачем-то послали вместе с нами, и, похоже, нам от него не отделаться. Единственный из нас, кто может найти на него управу, — это Ковенант. Я пришла попытаться помочь ему, прийти в себя.
Бринн переглянулся с Кайлом, словно спрашивая у него подтверждения её словам, и, опустив глаза, с лёгким поклоном открыл перед ней дверь.
Она шагнула в каюту, метнув на харучая такой свирепый взгляд, что он не последовал за ней, а оставил их с Ковенантом наедине и даже прикрыл двери.
Линден постояла с минутку, собирая все своё мужество, но безмолвное присутствие Ковенанта, словно ледяной рукой сжало её затылок, и она обернулась к нему.
Он сидел на каменном стуле у небольшого круглого столика, словно кукла: ноги вытянуты во всю длину и бессильные руки брошены ладонями вверх на колени. На столике стоял поднос с остатками завтрака. Возможно, она помешала Бринну закончить процедуру кормления. Но Неверящему это было безразлично. Его лицо выражало не больше, чем та чёрная пустота, что угнездилась в его мозгу.
Линден тихо застонала. Она вспомнила, каким увидела его в первый раз: буйного, энергичного, с глазами, мечущими молнии, с повелительной, властной складкой у рта. Он был предельно уставшим, но всё же находил в себе силы жить и бороться. Идти по избранному пути до конца. Этим-то он и приворожил её тогда.
Но сейчас она видела перед собой дряхлого старика, седого, с косматой бородой, надёжно скрывавшей резкость черт. Глядя на него, можно было сказать, что этот человек потерпел крушение всех надежд. Глаза были пусты. Стеклянные, как у трупа.
Сейчас он был даже слишком похож на её отца в тот страшный день. Когда последние капли крови вытекали из его перерезанных вен на грязные половицы чердака, он сидел точно в такой же позе, и взгляд его был так же пуст.
Ковенант отличался от него только тем, что дышал. Ежедневные кормления поддерживали в нём жизнь. Тут он произнёс свою обычную фразу, и Линден испугалась, что на самом дне его подсознания всё же сохранилось нечто, что боится её и предупреждает об этом.
Она обязана одержать его. Как Опустошитель. От одной этой мысли во рту появился отвратительный привкус. Она поняла, что, если будет медлить, взвинтит себя ещё больше. Знакомый страх, который всегда сковывал её волю, болезненно сжал ледяной рукой сердце. Страх перед тем, во что она может превратиться. Руки ходили ходуном, но она заставила себя взять ещё один стул, поставить его так близко к Ковенанту, что, сев, упёрлась коленями в его колени, и трепещущими пальцами сжать его безвольные кисти. Затем она погрузилась в его слепые глаза, пытаясь найти путь к нему.
И вновь вокруг неё стала сгущаться беспросветная тьма, удушливая, просачивающаяся и в неё.
Но тут же появилась опасность: её полная уверенность в бессилии и беззащитности Ковенанта выпустила на волю её давний голод, и тот, урча от жадности, стал расползаться в ней.
Совершенно инстинктивно она попыталась загнать его назад и удержаться на сумеречной границе между своим сознанием и мраком бессознательности Ковенанта. Но бездонная пучина чёрной пустоты, заполнившей его мозг, стала затягивать её. Однако она была ещё в состоянии различать некоторые аспекты его состояния, которые сохранились где-то на задворках. К своему огромному удивлению, она обнаружила, что воздействие на него, заставившее замолчать его разум, оказывается, приостановило и распространение яда.
Кроме того, она нашла определённые качества, делавшие его поддающимся воздействию элохимов. Они ни за что не смогли бы проникнуть так глубоко в него, если бы он сам не подставился, подчиняясь привычке брать все на себя. Именно из этого источника брали начало и его сила, и его неспособность защитить себя. В её глазах эти качества были столь высокими достоинствами, что ей достичь подобного даже не стоило и пытаться.
Но её воля уже попала в знакомую ловушку. Входить так, как она вошла в него, было бесчестным и подлым поступком, это было надругательством над его целостностью — но, с другой стороны, разве можно оставить его без помощи? Разве это не было бы тоже подлостью? И пока Линден путалась в противоречиях, голодная тварь, свившая себе гнездо в её сердце, беспрепятственно просачивалась наружу, алкая силы и власти. Силы Ковенанта. Возможности отмерять по своему желанию жизнь и смерть.
Подстёгиваемая голодом, она нырнула в Ковенанта.
И ночь приняла её как дар.
В одну секунду она окутала весь мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164