Генерал Асахи был груб и выказывал пренебрежение к утонченности, чрезмерное даже для военного. Поэтому и отправили его подальше от Столицы, в провинцию, где требовались умные люди, но не требовалось манер.
Хэйтэни, напротив, был из очень хорошей семьи. Не настолько хорошей, однако, чтобы занять более удобное место. Впрочем, он надеялся отличиться и в этой глуши.
На это и рассчитывал Йири.
* * *
Записки Юхимэ
Сорочка, нижнее платье без рукавов, за ним еще одно, из тонкого голубого шелка, гэри-чехол, раскрытый от подола и до колена, темно-голубой, расшитый бутонами. Пелерина из плотного шелка, вышитая серебряной нитью. Чеканные серебряные браслеты с глазками бирюзы. На голову — серебристо-голубая повязка и круглые, звенящие височные подвески в два ряда. Синие бархатные сапожки.
Когда служанка закончила меня одевать и укладывать волосы, я чувствовала себя такой уставшей. А она приговаривала, какая я хорошенькая.
Наверное, она и в самом деле так думает — ведь она служила еще моей матери и любит меня. Но сейчас я и вправду почти красива… Может быть, в Столице посмеялись бы над чем-то в моем наряде, не знаю. Я сейчас нравлюсь себе… только весь этот наряд — для того, чье удовольствие мне безразлично.
Господин Ивара, главный смотритель рынков, покровитель и начальник отца, давно поглядывал на меня. У него нет жены — была раньше, но два года назад умерла. Он сказал отцу, что хотел бы взять меня в дом — конечно, официального брака не будет, но и без того меня ждет почетное положение. Ох… я лучше пошла бы к другому… но даже думать так — слишком дерзко. Но все же… неужели я ему безразлична? Больше года уже, как он здесь…
В доме Ивары был устроен праздник по случаю нового приобретения — фонтана из золотых и серебряных пластин со сложными механизмами внутри. И меня с отцом пригласили на праздник. Наместник появился у Ивары ненадолго — он почти не притронулся к угощению, только самую малость — чтоб не обидеть хозяина. А тот старался устроить все с невероятной пышностью — что же, один из самых богатых людей Гёру.
Потом все любовались чудом — фонтаном, в котором струи окрашены в разные цвета, а сам фонтан похож на цветок — и цветок то раскрывался, то смыкал лепестки.
— Все это меркнет перед диковинками Столицы, Высокий? — с улыбкой поинтересовался хозяин. Тот отозвался вежливо — но, по-моему, фонтан ему не понравился. Слишком роскошный, нарочитый. Я уже знаю, что он предпочитает — хоть и дерзко писать такое.
…Дождь начался внезапно, тяжелые и холодные струи хлестали с такой силой, что казалось, могут остаться синяки. Такой ливень редко бывает в месяце ручейника-Йэн. Я забежала в беседку, а не то мое новое платье быстро превратилось бы в тряпку. Он — тоже укрылся там от дождя и посмотрел на меня с ласковой улыбкой, на сей раз немного насмешливой.
— Хрустальные нити падают с неба, а вы прячетесь от этого чуда.
Я смущенно смеялась, не зная, что и сказать. От него исходило тепло — тепло тела и взгляда. Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг повернулась и уткнулась ему в плечо, прижалась, словно ища защиты — от самой себя, вероятно. Почувствовала, что пальцы его коснулись моих волос, пробежали медленно и осторожно. Я в смущении отстранилась — его рука опустилась медленно-медленно.
…У него был взгляд, как у птицы над морем — бесконечно оно, и птица не знает, сумеет ли долететь. Печальный и устремленный куда-то вдаль, не на волны… Не на меня он смотрел.
— Простите, — я выбежала под дождь.
А капли, которые текли по моему лицу, были на вкус солеными.
Он прислал мне подарок — сухие темно-зеленые стебли вырастали из причудливо изогнутого черного корня. Все вместе напоминало одновременно и лук и колчан со стрелами. Творение искусного мастера.. Неуловимо похожий на тот фонтан — только куда изящней. Я не ошиблась насчет его вкусов. Но что означает сей дар? Благосклонность? Извинение?
Вскорости послышался шум — прибыли носилки. Гостьей оказалась Ясу. Голосок ее зазвенел на весь дом, стоило ей узнать новости и увидеть подарок. Единственный недостаток моей подруги — она говорит слишком громко, особенно когда лучше бы помолчать.
— Про вашу беседу наедине только и говорят! О чем, интересно?
Я попробовала сослаться на головную боль, но от Ясу не спасешься так просто.
— Он явно отличает тебя. Это знает весь город!
— И что же?
— Возможно, ты скоро войдешь в его дом. Не женой, конечно, — не удержалась острая на язык Ясу. — Но и это тоже неплохо. Он может любить тебя… если вообще на такое способен. Ты помрачнела? Неужто откажешься от такой судьбы?
— Не знаю, Ясу, — слова давались мне с трудом. С ее болтовней ко мне вернулась надежда… но появился и страх.
— Полно, — протянула она с легким упреком. — Ты же не рассчитывала и впрямь стать его супругой? Хотя, конечно, чудеса бывают. Не забывай, вы не равны.
— Нет, я не об этом. Я боюсь.
— Чего? — весело удивилась она. — Ты носилась с ним по оврагам, рискуя сломать себе шею и не заботясь о том, что о тебе подумают…
Перед глазами встал его облик в той беседке — как черные цветы у светлой заводи — и чужое лицо.
— Я… не понимаю его.
— А тебе и не надо его понимать, — со смехом проговорила Ясу. — Вряд ли от тебя потребуется больше, чем от любой женщины. Или тебе уже не надо ничего, кроме скачек по полю?
— Не знаю. — Ее шутки оставляли меня равнодушной. Так луч скользит по стене, не проходя вглубь.
— Ну, дорогая моя, ты чересчур привередлива! — рассердилась она. — Ты сама добивалась его внимания. Может, он и не удостоит тебя чести завтра вспомнить твое имя! И поделом!
«Все же Ясу завидует мне», — пронеслось у меня в голове, и я стала поправлять цветы в напольной вазе, притворяясь беспечной, как дитя.
А когда Ясу меня покинула, пришел отец и завел речь о господине Ивара. Ему неловко говорить на подобные темы, он с охотой препоручил бы это моей матери. Но ее давно нет в живых. Впрочем, отец у меня замечательный — не каждый станет спрашивать согласия дочери, задумав отдать ее в чей-то дом.
Конечно, никто не станет меня принуждать, но карьера отца… Я все же прошептала:
— Все будет, как ты скажешь, но я хотела бы знать…
— Что, девочка моя?
— Есть еще человек… может быть, он…
Залившись краской, я теребила манжету.
— Кто же он?
— Ты знаешь… глупо надеяться… но ведь он — единственную — отличает меня.
На лице отца появилась озабоченность.
— Об этом я не подумал. Ты права, девочка, — ему может не понравиться наша поспешность.
А я сама не верила в то, что говорила. Но все же надеялась, глупая.
* * *
— Вы помните мою дочь, Высокий? — смущенно произносит чиновник Хино Саэ.
— Юхимэ. Хорошая девушка.
— Наше семейство насчитывает много поколений, и все ничем не запятнаны…
— Отрадно слышать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
Хэйтэни, напротив, был из очень хорошей семьи. Не настолько хорошей, однако, чтобы занять более удобное место. Впрочем, он надеялся отличиться и в этой глуши.
На это и рассчитывал Йири.
* * *
Записки Юхимэ
Сорочка, нижнее платье без рукавов, за ним еще одно, из тонкого голубого шелка, гэри-чехол, раскрытый от подола и до колена, темно-голубой, расшитый бутонами. Пелерина из плотного шелка, вышитая серебряной нитью. Чеканные серебряные браслеты с глазками бирюзы. На голову — серебристо-голубая повязка и круглые, звенящие височные подвески в два ряда. Синие бархатные сапожки.
Когда служанка закончила меня одевать и укладывать волосы, я чувствовала себя такой уставшей. А она приговаривала, какая я хорошенькая.
Наверное, она и в самом деле так думает — ведь она служила еще моей матери и любит меня. Но сейчас я и вправду почти красива… Может быть, в Столице посмеялись бы над чем-то в моем наряде, не знаю. Я сейчас нравлюсь себе… только весь этот наряд — для того, чье удовольствие мне безразлично.
Господин Ивара, главный смотритель рынков, покровитель и начальник отца, давно поглядывал на меня. У него нет жены — была раньше, но два года назад умерла. Он сказал отцу, что хотел бы взять меня в дом — конечно, официального брака не будет, но и без того меня ждет почетное положение. Ох… я лучше пошла бы к другому… но даже думать так — слишком дерзко. Но все же… неужели я ему безразлична? Больше года уже, как он здесь…
В доме Ивары был устроен праздник по случаю нового приобретения — фонтана из золотых и серебряных пластин со сложными механизмами внутри. И меня с отцом пригласили на праздник. Наместник появился у Ивары ненадолго — он почти не притронулся к угощению, только самую малость — чтоб не обидеть хозяина. А тот старался устроить все с невероятной пышностью — что же, один из самых богатых людей Гёру.
Потом все любовались чудом — фонтаном, в котором струи окрашены в разные цвета, а сам фонтан похож на цветок — и цветок то раскрывался, то смыкал лепестки.
— Все это меркнет перед диковинками Столицы, Высокий? — с улыбкой поинтересовался хозяин. Тот отозвался вежливо — но, по-моему, фонтан ему не понравился. Слишком роскошный, нарочитый. Я уже знаю, что он предпочитает — хоть и дерзко писать такое.
…Дождь начался внезапно, тяжелые и холодные струи хлестали с такой силой, что казалось, могут остаться синяки. Такой ливень редко бывает в месяце ручейника-Йэн. Я забежала в беседку, а не то мое новое платье быстро превратилось бы в тряпку. Он — тоже укрылся там от дождя и посмотрел на меня с ласковой улыбкой, на сей раз немного насмешливой.
— Хрустальные нити падают с неба, а вы прячетесь от этого чуда.
Я смущенно смеялась, не зная, что и сказать. От него исходило тепло — тепло тела и взгляда. Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг повернулась и уткнулась ему в плечо, прижалась, словно ища защиты — от самой себя, вероятно. Почувствовала, что пальцы его коснулись моих волос, пробежали медленно и осторожно. Я в смущении отстранилась — его рука опустилась медленно-медленно.
…У него был взгляд, как у птицы над морем — бесконечно оно, и птица не знает, сумеет ли долететь. Печальный и устремленный куда-то вдаль, не на волны… Не на меня он смотрел.
— Простите, — я выбежала под дождь.
А капли, которые текли по моему лицу, были на вкус солеными.
Он прислал мне подарок — сухие темно-зеленые стебли вырастали из причудливо изогнутого черного корня. Все вместе напоминало одновременно и лук и колчан со стрелами. Творение искусного мастера.. Неуловимо похожий на тот фонтан — только куда изящней. Я не ошиблась насчет его вкусов. Но что означает сей дар? Благосклонность? Извинение?
Вскорости послышался шум — прибыли носилки. Гостьей оказалась Ясу. Голосок ее зазвенел на весь дом, стоило ей узнать новости и увидеть подарок. Единственный недостаток моей подруги — она говорит слишком громко, особенно когда лучше бы помолчать.
— Про вашу беседу наедине только и говорят! О чем, интересно?
Я попробовала сослаться на головную боль, но от Ясу не спасешься так просто.
— Он явно отличает тебя. Это знает весь город!
— И что же?
— Возможно, ты скоро войдешь в его дом. Не женой, конечно, — не удержалась острая на язык Ясу. — Но и это тоже неплохо. Он может любить тебя… если вообще на такое способен. Ты помрачнела? Неужто откажешься от такой судьбы?
— Не знаю, Ясу, — слова давались мне с трудом. С ее болтовней ко мне вернулась надежда… но появился и страх.
— Полно, — протянула она с легким упреком. — Ты же не рассчитывала и впрямь стать его супругой? Хотя, конечно, чудеса бывают. Не забывай, вы не равны.
— Нет, я не об этом. Я боюсь.
— Чего? — весело удивилась она. — Ты носилась с ним по оврагам, рискуя сломать себе шею и не заботясь о том, что о тебе подумают…
Перед глазами встал его облик в той беседке — как черные цветы у светлой заводи — и чужое лицо.
— Я… не понимаю его.
— А тебе и не надо его понимать, — со смехом проговорила Ясу. — Вряд ли от тебя потребуется больше, чем от любой женщины. Или тебе уже не надо ничего, кроме скачек по полю?
— Не знаю. — Ее шутки оставляли меня равнодушной. Так луч скользит по стене, не проходя вглубь.
— Ну, дорогая моя, ты чересчур привередлива! — рассердилась она. — Ты сама добивалась его внимания. Может, он и не удостоит тебя чести завтра вспомнить твое имя! И поделом!
«Все же Ясу завидует мне», — пронеслось у меня в голове, и я стала поправлять цветы в напольной вазе, притворяясь беспечной, как дитя.
А когда Ясу меня покинула, пришел отец и завел речь о господине Ивара. Ему неловко говорить на подобные темы, он с охотой препоручил бы это моей матери. Но ее давно нет в живых. Впрочем, отец у меня замечательный — не каждый станет спрашивать согласия дочери, задумав отдать ее в чей-то дом.
Конечно, никто не станет меня принуждать, но карьера отца… Я все же прошептала:
— Все будет, как ты скажешь, но я хотела бы знать…
— Что, девочка моя?
— Есть еще человек… может быть, он…
Залившись краской, я теребила манжету.
— Кто же он?
— Ты знаешь… глупо надеяться… но ведь он — единственную — отличает меня.
На лице отца появилась озабоченность.
— Об этом я не подумал. Ты права, девочка, — ему может не понравиться наша поспешность.
А я сама не верила в то, что говорила. Но все же надеялась, глупая.
* * *
— Вы помните мою дочь, Высокий? — смущенно произносит чиновник Хино Саэ.
— Юхимэ. Хорошая девушка.
— Наше семейство насчитывает много поколений, и все ничем не запятнаны…
— Отрадно слышать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161