Хорошо.
— В том нет твоей заслуги.
— Нет, — соглашается он. — И это хорошо, правда? Для тебя — хорошо?
— Ты знаешь людей. Но не до конца.
— Да, — легко соглашается. Поворачивается и бросает через плечо:
— Пойдем в дом. Нам ведь есть о чем поговорить.
Зрачки Йири — большие, за ними — бесконечные черные реки, текущие среди скал, где нет ветра. Он больше не смотрит на незваного гостя, но говорит для него:
— Когда-то на Островке я держал анару в руках. Те, что пришли за мной, сказали — еще не время. Теперь я повторю это тебе. Не время, Аоки. И ты… нужен не только мне.
Аоки последовал за ним по ступеням, гадая, что из этого выйдет. Острая злость прошла, теперь он испытывал только удивление и настороженное любопытство. Человек, которого он пришел убить, спокойно повернулся к нему спиной и шел впереди, даже нож отобрать не подумал. Задумай Аоки ударить теперь, охрана попросту не успела бы вмешаться.
Йири провел его по длинному коридору мимо деревянных решеток с вырезанными оленями и лисами, мимо шелковых занавесей, прикрывающих арки.
— Заходи, — откинул одну занавеску, чуть улыбнулся, взглянув на гостя.
«Неужели он в самом деле рад мне?! — мысли Аоки мешались. — Но почему? Ведь я же пришел за его кровью! Он не боялся меня. О, Небо, он был мне рад! Неужто он так одинок? Но я — из его прежней жизни. Или он скучает по садам Сиэ-Рэн? Что я для него? Память о том, как он был не один? Напоминание о хозяине… о господине? Вряд ли. Я слишком давно покинул дворец. И наша последняя встреча там…»
Перед глазами возникло спокойное лицо, еще совсем юное, взгляд в проем беседки, в сторону ласточек над прудом, снежинки на хаэне в цвет лепестков аконита…
«Если быть честным, он хорошо управляет Окаэрой. Как может он, способный лишь подчиняться, сам приказывать людям — и добиваться повиновения? Или ему самому было приказано стать таким — но как можно такое исполнить?»
В комнате было несколько мягких узких сидений вдоль стен, теплых тонов ковры на полу, причудливо изогнутые корни словно выглядывали из углов, похожие на драконов, темные, отполированные.
— Сядь.
Аоки присел на кушетку, мрачно спросил:
— Зачем ты меня сюда привел?
Наместник вновь улыбнулся:
— В саду становилось прохладно. А ты в мокрой одежде и наверняка просидел в реке много часов, обдумывая, как пробраться в дом.
— Какого демона ты обо мне заботишься? — возмутился Аоки, чуть не потеряв дар речи.
— А ты подумай. — И, видя перед собой все то же недоуменное лицо, пояснил: — Между нами стоит договор. Я забочусь обо всех своих людях.
— Можешь подавиться своими благодеяниями!
Йири с видимым трудом подавил усмешку:
— Раз уж ты передумал меня убивать или умирать самому, нет смысла отвергать мое гостеприимство.
—Как же, тебя всегда ведет долг, — издевательски протянул Аоки. — Но сам ты просто пустое место, тень в человеческой оболочке.
Тот не ответил, подождал, пока слуги, подобные проворным духам леса, не принесут гостю горячий напиток и закуску к нему, и лишь потом отозвался:
— Долг постоянно ведет человека, неважно, осознает ли это сам человек. Мы сами накладываем на себя невидимые цепи, и нам не уйти дальше, чем позволят они.
Странным могло показаться, что хозяин дома принимает как гостя того, кто едва не стал его же убийцей, беглого с копей, да еще и собственного слугу в придачу. Но только на первый взгляд вся листва зелена одинаково. У Аоки не хватило бы слов, чтобы выразить разницу, однако почувствовать ее мог даже самый глупый крестьянин, сроду не видевший вышестоящих. Ибо в приветливом тоне была спокойная сила того, кто обязан заботиться о людях своих, поскольку они — всего лишь слуги. И ноты ровного голоса, плавные жесты и мягкая улыбка могли довести до бешенства, поскольку не таили в себе высокомерия. Высокомерие не к лицу тем, кто и вправду сильнее.
«Я просто дурак, что подошел к нему близко! Надо было бросить нож…» — навязчиво крутилось в голове. А тот — смотрел понимающе и не говорил ничего.
— Да хватит! — не выдержал Аоки. — Считаешь меня дураком, так и скажи.
— Нет, не считаю. Хотя сейчас ты ведешь себя не умно. Ты сделал то, что считал обязательным, — попытался сделать, вернее. Но ты не отказался сам от себя, не спрятался, как ящерица под камень.
Еще и похвала! Чересчур много для одного вечера.
— Как тебе удалось бежать?
— Не скажу, не надейся!
Кивнул. И не сомневался, видимо.
— Не стану спрашивать. Значит, так было надо… — с непонятной насмешкой: — Пламя не удержишь в клетке, так?
Аоки счел вопрос за издевку — пламя! То, что в душе горело, то, что вело — смеяться над этим?
— Считаешь, все в твоей власти? Не только жизни, но и души людей?
Йири оставил вопрос без ответа, но было видно — задумался.
— Да, у тебя власть! Но ты делаешь все, что скажут те, кто стоит выше тебя! — запальчиво произносит Аоки, а Йири смеется.
— Так устроена жизнь. Ты разве станешь дергать за хвост дикую хассу для того только, чтобы показать, что ты ее не боишься? Ах, ты — станешь! — смеется снова.
И вспоминает, как отстранил от власти командира гарнизона Окаэры, став чуть ли не во главе армии. Дерзость неслыханная. Но ему позволили. Почему? Может быть, потому что верили — он делает это на благо стране?
Аоки видел задумчивость в глазах и по-своему ее истолковывал.
— Неужто тебе чего-то еще не хватает? Ты свободен делать все, что пожелаешь в Окаэре — и этого тебе мало?
— Я никогда не буду свободным, даже так, как любой горожанин. Особенно теперь. Власть — это обязанность. Меня приучили подчиняться — и теперь это помогает мне управлять. Но свободы — нет.
— Подчинение учит править?
— Одно невозможно без другого.
— Чушь! Я никому не подчиняюсь!
— Неужто? И потом, кто идет за тобой? Назови!
Аоки молчал, кусая губы.
— Слова, — наконец отзывается он. — О долге, о подчинении. Но есть и свобода, доступная любому смертному. Что же, не хочешь взять даже ее?
— Не у кого. Это не кошелек с золотом, который доступен любому грабителю. Только у самого себя человек может взять такое… и дать, разрешить себе. А мои руки пусты — я давно отдал последние капли.
Он неожиданно поднялся.
— Довольно. Оставайся здесь, не стоит ночью бродить по городу. Утром уйдешь, куда пожелаешь.
— А если сбегу? — в голосе яд, но какой-то разбавленный.
— Не сбежишь, раз я этого не хочу. Не пытайся лучше, иначе познакомишься с моей стражей всерьез. Подумай хоть раз, — и стремительно покидает комнату.
Ночью Аоки не спал. Хотя, наверное, рад был бы заснуть, пусть даже видеть кошмары. Потому что самый большой кошмар находился в этом же доме, отделенный от парня лишь несколькими стенами.
Попробовал все же уйти — дверь оказалась открыта. И выбор ему оставили, надо же! И нож не отняли… Задвинул створку, сел на прежнее место, мрачно гадая, что больше придется по душе Йири, дабы поступить наоборот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
— В том нет твоей заслуги.
— Нет, — соглашается он. — И это хорошо, правда? Для тебя — хорошо?
— Ты знаешь людей. Но не до конца.
— Да, — легко соглашается. Поворачивается и бросает через плечо:
— Пойдем в дом. Нам ведь есть о чем поговорить.
Зрачки Йири — большие, за ними — бесконечные черные реки, текущие среди скал, где нет ветра. Он больше не смотрит на незваного гостя, но говорит для него:
— Когда-то на Островке я держал анару в руках. Те, что пришли за мной, сказали — еще не время. Теперь я повторю это тебе. Не время, Аоки. И ты… нужен не только мне.
Аоки последовал за ним по ступеням, гадая, что из этого выйдет. Острая злость прошла, теперь он испытывал только удивление и настороженное любопытство. Человек, которого он пришел убить, спокойно повернулся к нему спиной и шел впереди, даже нож отобрать не подумал. Задумай Аоки ударить теперь, охрана попросту не успела бы вмешаться.
Йири провел его по длинному коридору мимо деревянных решеток с вырезанными оленями и лисами, мимо шелковых занавесей, прикрывающих арки.
— Заходи, — откинул одну занавеску, чуть улыбнулся, взглянув на гостя.
«Неужели он в самом деле рад мне?! — мысли Аоки мешались. — Но почему? Ведь я же пришел за его кровью! Он не боялся меня. О, Небо, он был мне рад! Неужто он так одинок? Но я — из его прежней жизни. Или он скучает по садам Сиэ-Рэн? Что я для него? Память о том, как он был не один? Напоминание о хозяине… о господине? Вряд ли. Я слишком давно покинул дворец. И наша последняя встреча там…»
Перед глазами возникло спокойное лицо, еще совсем юное, взгляд в проем беседки, в сторону ласточек над прудом, снежинки на хаэне в цвет лепестков аконита…
«Если быть честным, он хорошо управляет Окаэрой. Как может он, способный лишь подчиняться, сам приказывать людям — и добиваться повиновения? Или ему самому было приказано стать таким — но как можно такое исполнить?»
В комнате было несколько мягких узких сидений вдоль стен, теплых тонов ковры на полу, причудливо изогнутые корни словно выглядывали из углов, похожие на драконов, темные, отполированные.
— Сядь.
Аоки присел на кушетку, мрачно спросил:
— Зачем ты меня сюда привел?
Наместник вновь улыбнулся:
— В саду становилось прохладно. А ты в мокрой одежде и наверняка просидел в реке много часов, обдумывая, как пробраться в дом.
— Какого демона ты обо мне заботишься? — возмутился Аоки, чуть не потеряв дар речи.
— А ты подумай. — И, видя перед собой все то же недоуменное лицо, пояснил: — Между нами стоит договор. Я забочусь обо всех своих людях.
— Можешь подавиться своими благодеяниями!
Йири с видимым трудом подавил усмешку:
— Раз уж ты передумал меня убивать или умирать самому, нет смысла отвергать мое гостеприимство.
—Как же, тебя всегда ведет долг, — издевательски протянул Аоки. — Но сам ты просто пустое место, тень в человеческой оболочке.
Тот не ответил, подождал, пока слуги, подобные проворным духам леса, не принесут гостю горячий напиток и закуску к нему, и лишь потом отозвался:
— Долг постоянно ведет человека, неважно, осознает ли это сам человек. Мы сами накладываем на себя невидимые цепи, и нам не уйти дальше, чем позволят они.
Странным могло показаться, что хозяин дома принимает как гостя того, кто едва не стал его же убийцей, беглого с копей, да еще и собственного слугу в придачу. Но только на первый взгляд вся листва зелена одинаково. У Аоки не хватило бы слов, чтобы выразить разницу, однако почувствовать ее мог даже самый глупый крестьянин, сроду не видевший вышестоящих. Ибо в приветливом тоне была спокойная сила того, кто обязан заботиться о людях своих, поскольку они — всего лишь слуги. И ноты ровного голоса, плавные жесты и мягкая улыбка могли довести до бешенства, поскольку не таили в себе высокомерия. Высокомерие не к лицу тем, кто и вправду сильнее.
«Я просто дурак, что подошел к нему близко! Надо было бросить нож…» — навязчиво крутилось в голове. А тот — смотрел понимающе и не говорил ничего.
— Да хватит! — не выдержал Аоки. — Считаешь меня дураком, так и скажи.
— Нет, не считаю. Хотя сейчас ты ведешь себя не умно. Ты сделал то, что считал обязательным, — попытался сделать, вернее. Но ты не отказался сам от себя, не спрятался, как ящерица под камень.
Еще и похвала! Чересчур много для одного вечера.
— Как тебе удалось бежать?
— Не скажу, не надейся!
Кивнул. И не сомневался, видимо.
— Не стану спрашивать. Значит, так было надо… — с непонятной насмешкой: — Пламя не удержишь в клетке, так?
Аоки счел вопрос за издевку — пламя! То, что в душе горело, то, что вело — смеяться над этим?
— Считаешь, все в твоей власти? Не только жизни, но и души людей?
Йири оставил вопрос без ответа, но было видно — задумался.
— Да, у тебя власть! Но ты делаешь все, что скажут те, кто стоит выше тебя! — запальчиво произносит Аоки, а Йири смеется.
— Так устроена жизнь. Ты разве станешь дергать за хвост дикую хассу для того только, чтобы показать, что ты ее не боишься? Ах, ты — станешь! — смеется снова.
И вспоминает, как отстранил от власти командира гарнизона Окаэры, став чуть ли не во главе армии. Дерзость неслыханная. Но ему позволили. Почему? Может быть, потому что верили — он делает это на благо стране?
Аоки видел задумчивость в глазах и по-своему ее истолковывал.
— Неужто тебе чего-то еще не хватает? Ты свободен делать все, что пожелаешь в Окаэре — и этого тебе мало?
— Я никогда не буду свободным, даже так, как любой горожанин. Особенно теперь. Власть — это обязанность. Меня приучили подчиняться — и теперь это помогает мне управлять. Но свободы — нет.
— Подчинение учит править?
— Одно невозможно без другого.
— Чушь! Я никому не подчиняюсь!
— Неужто? И потом, кто идет за тобой? Назови!
Аоки молчал, кусая губы.
— Слова, — наконец отзывается он. — О долге, о подчинении. Но есть и свобода, доступная любому смертному. Что же, не хочешь взять даже ее?
— Не у кого. Это не кошелек с золотом, который доступен любому грабителю. Только у самого себя человек может взять такое… и дать, разрешить себе. А мои руки пусты — я давно отдал последние капли.
Он неожиданно поднялся.
— Довольно. Оставайся здесь, не стоит ночью бродить по городу. Утром уйдешь, куда пожелаешь.
— А если сбегу? — в голосе яд, но какой-то разбавленный.
— Не сбежишь, раз я этого не хочу. Не пытайся лучше, иначе познакомишься с моей стражей всерьез. Подумай хоть раз, — и стремительно покидает комнату.
Ночью Аоки не спал. Хотя, наверное, рад был бы заснуть, пусть даже видеть кошмары. Потому что самый большой кошмар находился в этом же доме, отделенный от парня лишь несколькими стенами.
Попробовал все же уйти — дверь оказалась открыта. И выбор ему оставили, надо же! И нож не отняли… Задвинул створку, сел на прежнее место, мрачно гадая, что больше придется по душе Йири, дабы поступить наоборот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161